Виталий Бодров - Охотник

Добираюсь до островка, уже по плечи уйдя в трясину. Был даже момент, когда запаниковал, собрался было последнюю стрелу потратить. Думал, не доползу, не успею. Сейчас-то уже не выстрелишь, попробуешь лук достать – с головой уйдешь, а тогда еще можно было.

Однако дополз. Высвобождаю рывком обе руки из болотного плена, уходя с головой в трясину, вслепую нащупываю край льда, цепляюсь, подтягиваю тело. Лед трещит, но держит, крепкий, зараза! Хороший заговор я на стрелу наложил, как тут себя не похвалить. Пальцы сразу же сводит от холода, не забывайте, лед-то не простой, но я терплю, втягиваю себя на островок. Скорее на ноги, и с островка на гать одним прыжком…

Не тут-то было. Даже встать не могу, я ведь весь мокрый, а островок ледяной. Руки разъезжаются, ноги разъезжаются. Как только залезть умудрился, ума не приложу. Впрочем, жить захочешь – еще и не то сможешь.

Распластавшись на льду, достаю нож и принимаюсь кромсать гладкую поверхность. Надо торопиться, пока небольшой островок не расплылся под ногами, заговор не так уж долго и держится. Продольные и поперечные полосы бороздят лед, рискую подняться на ноги вторично. На этот раз получается, ноги скользят, но не разъезжаются. Встаю, бросаю под ноги запасной мешок, разбегаюсь и прыгаю. Вода хлюпает в сапогах и вообще во всей одежде, прыжок получается неуклюжим, но до гати я все же добираюсь. Как раз вовремя, чтобы принять участие в развязке.

Стрела срывается с лука, тетива лопается, чувствительно ударив меня по пальцам. Тварь большей частью вылезла из-под воды, так что тратить на нее ледяной бой нет смысла. Огненным обойдется.

Тварь раскрывает изрядных размеров пасть, куда моя стрела благополучно и влетает. Выстрел получился так себе, тетива подвела, но огнебой – он огнебой и есть. А вот не надо пасть разевать, так бы только шкуру опалило, выстрел-то паршивый получился. Но заговор сработал, да так, что от твари ошметки полетели. И одновременно господин Излон что-то сотворил такое, что рукохвата частично вдавило в землю. А частично – в болото.

Щупальца еще шевелятся вяло, но с тварью покончено. Без опаски подхожу к рукохвату. Если у тебя половина башки оторвано – угрожать кому бы то ни было сложно.

– Как оно называется? – с любопытством спрашивает Релли.

Страха в ее голосе нет, словно каждый день с подобным сталкивается. Отважная девушка, уважаю.

– Болотный рукохват, – говорю я, доставая нож.

Вот сейчас и посмотрим, правда ли то, что старики о болотных рукохватах сказывают, или самая что ни на есть брехня.

Нож скользит по шкуре чудовища, со второй попытки я все-таки вскрываю гортань. Брызжет кровь, почти такая же, как человеческая, по цвету и все же чуть отличающаяся оттенком. Тварь воняет болотом, в другое время близко бы не подошел, но сейчас не уверен даже, от кого запах сильнее.

С трудом вскрываю зоб, погружаю туда руку почти по локоть. Ну-ка, посмотрим… кажется, нащупал. Рывком вытаскиваю сжатый кулак.

– Гадость, – говорит Релли, с отвращением глядя на меня.

Могу ее понять, весь в крови, в грязи, да еще и воняю, как отхожее место. Наклоняюсь, споласкиваю руку, не разжимая кулак. Протягиваю ей руку, раскрывая ладонь…

Нет, не соврали старики. Вот он, болотный жемчуг, серо-зеленый, как само болото, таинственно переливающийся в лучах летнего солнца.

– Прелесть какая! – восхищенно ахает девушка, любуясь жемчужинами.

Их ровно четыре, и они действительно прекрасны.

– Крупные какие, – уважительно говорит господин маг. – Вот, значит, как добывают болотный жемчуг. Любопытно…

– Держи. – Я протягиваю жемчужины Релли.

– Ты что! Они же страшно дорогие! Я не могу их взять. – Она отступает на шаг, поскальзывается и едва не падает в болотную жижу.

– Вы, молодой человек, представляете, сколько они стоят? – вторит ей маг. – Да за любую из них можно купить всю вашу деревню вместе с жителями! А также три соседних!

– А зачем мне деревня? – удивляюсь я. Интересно, все столичные такие дурные или только маги? Деревню купить, эко выдумал! Да кто ж мне ее продаст, деревню, тем более за какую-то побрякушку? – Держи, говорю! Сейчас вот обижусь и в болоте искупаю!

Маг начинает хохотать, Релли тоже улыбается.

– Давай по-другому, – говорит. – Жемчужин четыре, и нас как раз четверо. Каждый возьмет по одной – это справедливо?

– Справедливо, – соглашаюсь я.

В самом деле, если делить, то на четверых. Другое дело, что не собирался я делить, подарок хотел сделать.

Релли счастливо улыбается, прячет жемчужину. Делает ручкой – и туша рукохвата исчезает в болоте, забрызгав нас с ног до головы. Ничего себе, и маг еще что-то болтал о моих способностях! Если у него ученица такая, что же он сам учудить может?

Маг пинает ногой лежащее поперек гати щупальце. А это он зря – тварь-то мертва, а вот конечности ее этого еще не поняли. Без башки телу тяжело что-либо понять. Щупальце радостно сжимается, стаскивая господина Излона в болото. Маг вопит, отбивается посохом и ругается. Потом, видя, что все это помогает мало, произносит заклинание. Маленькая молния бьет в щупальце, то поспешно отдергивается. Маг грозит посохом мертвой твари и с изрядным трудом покидает ставшее таким родным и близким болото. Релли хихикает, да и Медвежонок подозрительно похрюкивает. Подозрительно, потому что на свинью ничуть не похож, разве что такой же грязный.

– Зар-раза! – с чувством говорит маг и от души пинает щупальце. Кажется, купание в болоте ему понравилось…

Вытаскиваем из трясины господина Излона и продолжаем путь. Маг осторожно обходит вяло подрагивающие щупальца, опасаясь даже слегка их задеть. Попутно стряхивает с себя пиявок, достает из-за пазухи лягушку и бросает ее в болото.

– Поторопиться надо, – говорю. – Сейчас все окрестные твари кровь учуят, такое начнется…

Маг ворчит, но ходу прибавляет. Отбираю у него посох, снова прощупываю дно. Так и есть – гать петляет, уходит в сторону, а потом и вовсе обрывается. Прыгаем по болотным кочкам. Прыгаем до тех пор, пока одна из них не поднимается во весь рост, оказавшись самым настоящим эльфом.

Вообще-то эльфы не под каждой кочкой водятся. И даже не на каждом болоте. Собственно, на болотах они вообще не живут, как правило. Но Эльфийское болото – исключение. Когда-то, еще до Огненного Потопа, здесь был лес. Могучие деревья задумчиво шелестели зелеными кронами, беспечно щебетали птицы, безбоязненно бродили олени и прочая полезная живность. В эльфийском королевстве всякая живая тварь чувствовала себя в безопасности, а вот охотников, напротив, там не привечали. Сами эльфы никогда в жизни не охотились, хотя об их умении стрелять из лука до сих пор легенды ходят. Запреты у них такие – не лишать жизни живое и неразумное, если само не нападет. И живое разумное, по возможности, тоже, если оно не слишком надоедливо и не охотник вдобавок.