Брент Уикс - На краю тени

Замок Кернавон возвышался над северной частью. Иногда за цвет гранита его называли Голубым Гигантом. Голубые стены без признаков кладки были ровными и гладкими как стекло, не считая бесчисленных бойниц и отверстий в замковых воротах. Двести лет назад, по словам тетушки Меа, восемнадцать человек шесть дней удерживали замок против пятитысячного войска.

Замок, конечно же, окружали прекрасные дома. Чем ближе к докам, тем город становился грязнее и населенней. Как и везде, богатым и знатным нравилось жить вдали от остальных, которым, в свою очередь, хотелось обосноваться поближе к богатым. Однако здесь граница проходила нечетко — в отличие от Сенарии, где по закону бедным отводился западный берег Плита. Те, кто делал деньги в Кернавоне, могли перебраться в места для богатых. Шанс продвинуться, казалось, заряжал энергией целый город.

Главным пороком Кернавона стала жадность. В воображении каждый торговец мнил себя императором грядущей торговой империи. Пороком Сенарии была зависть. Здесь империй никто не строил. Все что-то пытались урвать друг у друга.

— Ты ужасно молчалив, — заметила Элена.

— Здесь все иначе, — ответил Кайлар. — Сенарию поразила болезнь еще до прихода Халидора. Тут лучше. Пожалуй, можно и обосноваться.

О боги, он собирался стать одним из тех торговцев, которых презирал. Сбор трав и продажа лекарств — вот и все, что он может, помимо умения убивать. Но ведь надо и мечтать. Так о чем же? О том, чтобы открыть вторую лавку? Чтобы подмять под себя всю торговлю лекарственными травами в городе? Однажды Кайлар держал в руках будущее целой страны. Лишь одно предательство, убийство человека, которого потом так и так прикончили, — и все бы переменилось.

«Если бы убил, Логан остался бы жив…»

Тетушка Меа повела их домой, и Кайлар попытался направить мысли в торговую колею. В фургоне он спрятал немного золота и все травы, его богатство и судьбу. Задумай разбойники ограбить их по пути, даже не знали бы, чем поживиться.

— Ну вот, дом чуть дальше по этой улице, — сказала тетя Меа. — Брайана нет, закупает продукты. Мы с Ули пойдем в небольшую лавку за сладостями, чтобы дать вам время познакомиться заново.

Пока Элена краснела, тетушка подмигнула Кайлару. Вдруг ее лицо помрачнело.

— Что такое?

Кайлар глянул в сторону дома. В воздух поднимались струйки дыма, быстро превращаясь в клубы.

Он побежал к дому тетушки Меа вместе с толпой — пожар в городе так опасен, что все хватали ведра и бежали на помощь. Пока добирались, пламя уже охватило всю конюшню. Что-то спасать было слишком поздно. Люди поливали водой близлежащие здания, а Кайлар молча держал за руки Элену и Ули.

Конюшня сгорела дотла. Две лошади и тетушкина старая кляча превратились в вонючие холмики обгорелого мяса. Мало что осталось и от фургона. Поджигатель нашел сундучок с золотом. Богатство и судьба дымом улетели в небо.

Остался только длинный тонкий ящик, привязанный к оси фургона. Замок был нетронут. Кайлар открыл ящик. В нем лежали серые одежды мокрушника и меч Возмездия — целехонек, даже дымом не пропах. Меч явно насмехался над бессилием Кайлара.

— Плохие новости, ваше святейшество, — доложил Неф Дада, войдя в покои короля-бога.

К кровати была привязана девушка знатного рода, Магдалина Дрейк. Сквозь кляп во рту доносились всхлипы. Оба — и она, и король-бог — пока были одеты.

Гэрот сидел на постели рядом с девушкой и гладил ножом ее голые икры.

— Что такое?

— Один из наших шпионов в Часовне, Джесси альʼГвайдин, мертва. Последний раз ее видели в деревне Торрас-Бенд.

— Ее что, убил Темный Охотник?

— Полагаю, да. Наш человек сказал, что Джесси собиралась его изучать, — ответил Неф.

— То есть она пошла в лес и не вернулась.

— Да, ваше святейшество, — подтвердил Неф.

Он потер сутулую спину — чтобы напомнить королю-богу не только о своих годах, но и о тяготах службы Гэроту.

Король-бог яростно ударил ножом в матрац между ног Магдалины, так высоко, что Нефу показалось — в девушку. Она пронзительно завизжала и дернулась, пытаясь увернуться. Гэрот небрежно рассек матрац дальше к ступням, прорезая платье до подола и взметая в воздух перья.

Внезапно он успокоился. Оставил нож, снова запахнул разрезанное платье и нежно положил руку на голое бедро девушки. Та непроизвольно вздрогнула.

— Нет слов, как трудно посылать шпионов в Часовню. Ну почему, Неф, они настойчиво бросают жизни на ветер?

— По той же причине, по которой сначала идут к нам, ваше святейшество: из-за честолюбия.

Гэрот устало глянул на вюрдмайстера.

— Это риторический вопрос.

— Но есть и хорошая новость, — добавил Неф и слегка выпрямился, забывая о спине. — Мы взяли в плен ладешского барда по имени Аристархос. Полагаю, вам захочется допросить его лично.

— Почему?

— Потому что я его смотрел. И то, что видел он, удивительно.

Гэрот сузил глаза.

— Выкладывай.

— Он убежден, что видел носителя ка'кари. Черного ка'кари.

— Хватит на меня смотреть! — рявкнул Стефан, бывший любовник Ви, толстый торговец одеждой. Он клялся, что может ей сказать, кто шинга.

Ви лежала под ним и двигалась с ловкостью атлета и опытом куртизанки, обученной самой Мамочкой К. Однако ее глаза были совершенно бесстрастны. Она не притворялась, что получает удовольствие, отчего у Стефана возникали проблемы. Как и большинство мужчин, он больше болтал, чем занимался делом.

Стефан отвалился от Ви, резкий запах пота пробивался сквозь аромат благовоний. Ви, не удержавшись, снисходительно улыбнулась.

— Я-то думала, покажешь, на что способен.

Стефан вспыхнул.

Интересно, подумалось Ви, почему она над ним издевается? Ведь не лучше и не хуже других мужчин. Надо ведь выяснить, что он хотел сказать. Дразнить не стоит, это лишь затянет дело.

— Распусти волосы, — сказал он.

— Забудь о волосах.

О Нисос. Почему они не дают им покоя? Ви перевернулась и покачала бедрами, увлекая его талантом. Дальше Стефан обо всем забыл.

Учитель, Хью Висельник, привел ее к Мамочке К., когда Ви исполнилось пятнадцать. Куртизанка, понаблюдав, как мокрушник совокупляется с ученицей, заметила:

— Да ты, похоже, детка, ничего не чувствуешь. Это так?

Соврать Мамочке К.? Немыслимо. Ви призналась: да, ее секс был совершенно лишен чувств.

— Что ж, — сказала Мамочка К. — Лучше уже не станешь, но нам подвластно все преодолеть. Магия секса — старейшая из магий. С твоими сиськами и талантом я еще успею слепить из тебя нечто пикантное.

И сейчас Ви применяла свои навыки, шепотом проклиная женоподобного идиота. Слова и цель не совпадали — ей, как и всем женщинам с талантом, чтобы его использовать, надо было говорить. Неважно что.