Наталья Игнатова - Врагов выбирай сам

– Ты сказала, он приносил жертву?

Ирма лишь вздохнула. Определенно Сватоплук не в себе. Не может думать ни о чем, кроме как поймать Братьев – хотя бы одного из них – на колдовстве или, того хуже, на некромантии.

– Я сказала, – терпеливо повторила она. – что жертву приносили ему. Приносил здешний Хозяин по имени Город и Пустоши. Это Варг его так называет. Джарги любят давать странные имена.

– Ему? – Сватоплук сцепил ладони. – Но ведь это некромантия, верно? Альберт Северный – некромант. А орден Храма прибегал к его силе.

– Угомонись, – сказала Ирма, позабыв о намерении быть терпеливой. – Любому, кто хоть сколько-нибудь знает о магии, известно, что некротическая сила смертельно ядовита. Ее можно запереть в артефакт, но... Никто не станет тратить время и силы на такую погань, когда можно подкопить денег и купить мэджик-диск. А малышу, знаешь, и денег копить не нужно.

– Денег у него сейчас нет, – обронил Сватоплук, думая о своем, – и книги магической нет, нет вообще ничего. Мне очень интересно, София, как же все-таки храмовники проведали о том, где искать Миротворца. Нет, это вопрос не к тебе. Это мысли вслух, и мысли весьма интересные. Некромантия, демонология, связь с дьяволом. Я не смог ничего доказать, но, возможно, лишь потому, что не с той стороны искал доказательства.

– Демонам приказываешь ты, – напомнила Ирма, не очень поняв, какое отношение демонология имеет к некромантии и при чем здесь маленький Альберт.

– Я приказываю демонам властью, полученной от Господа, – сурово ответил брат, – еще Христос говорил, что последователи Его будут Его именем изгонять бесов. А изгнание – это и есть приказ.

– Тебе виднее. Но, кстати, братик, если уж спрашивать, так как раз у них. Демоны ведь знают все и обо всем.

– Демоны бывают разные, – вздохнул Сватоплук, – впрочем, здравое зерно в твоей мысли есть. Варг еще не ответил?

– Нет.

– Поторопи его. Или он передумал жениться? Предпочел тебе наследницу герцогства?

– Знаешь, – сказала Ирма задумчиво, – Артур хоть и еретик, а все-таки намного добрее, чем ты.

Галеш не собирался надолго оставаться в столице. Он сделал то, о чем просил Лунный Туман, выслушал наставления командора Единой Земли о том, что и кому можно рассказывать. Выходило так, что никому и ничего. Сэр Герман не вдавался в объяснения того, зачем нужна такая завеса секретности, но Галеш, хоть и менестрель, многое понимал сам.

Что подумают люди, если узнают о демоне с Триглава, поспособствовавшем освобождению одного из рыцарей Храма? Да не какого-нибудь обычного рыцаря, а самого Миротворца – фигуры в высшей степени противоречивой, несмотря на недавнюю официальную канонизацию. Канонизировали в конце концов не нынешнего Артура Северного, вполне живого и настоящего, а, собственно, того, кто остался в памяти людей под именем Миротворца. То есть человека, никогда не существовавшего.

– Это для епископской церкви дело обычное, – буркнул сэр командор, крайне недовольный происходящим, – сначала придумают что-нибудь, потом поверят, потом и паству убедят.

Итак, чтобы орден, едва отделавшийся от обвинения в сотрудничестве с колдунами, не обвинили в пособничестве демонам, Галеш должен был накрепко забыть о своем визите на Триглав. И вообще, сэр Герман после отъезда Артура начал поглядывать на менестреля с какой-то подозрительной задумчивостью. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: командор Единой Земли вспомнил старую истину о том, что молчаливый менестрель – это мертвый менестрель. Галеш, разумеется, ни за что не заподозрил бы сэра Германа в кровожадных намерениях, но вот запереть его в какую-нибудь высокую башню с крепкими решетками на окнах и хорошо охраняемой дверью командор был вполне способен. А менестрели – птицы вольные, взаперти не живут.

Галеш хотел было уехать сразу вслед за Артуром, благо вызнать, куда направился Миротворец, не составило труда, но понял, что догонять рыцаря для особых поручений – дело неблагодарное. Да и... незачем это. Артур пошел на верную смерть, а на такой дороге лучше чувствуешь себя в одиночестве. Легенда о Братьях стремилась к ожидаемому финалу, и сейчас менестрель радовался тому, что не смог когда-то отыскать в себе жалости к этим двоим. Он уже видел, знал, что будет дальше. Артур погибнет в неравном бою с Лунным Туманом, но успеет навсегда изгнать демона обратно в ад. Альберт ошибется в какой-нибудь незначительной мелочи, совершенно не связанной с магией, ошибется так же, как ошибся в Ветке, и сгорит на костре во имя Кодекса Разумной Полезности. Владыка Адам, освобожденный от обязательств перед демоном с Триглава, прозреет и ужаснется собственных преступлений.

Все будет хорошо.

Но ведь Лунный Туман не покупал души митрополита. Лунный Туман сейчас сам нуждается в помощи. И смерть Артура или изгнание демона ничем не помогут владыке Адаму.

– Он выбрал сам, – отрезал командор, когда менестрель заикнулся об этом.

Нет. Артур не выбирал. Мысль о том, чтобы поехать на Триглав, подал ему сэр Герман, а юный рыцарь с радостью за нее ухватился. Конечно, трудно было придумать лучший выход, и, конечно, для самого Артура, как и для всех людей в герцогстве, смерть Миротворца стала бы благом. Но как же можно? Как можно любить человека и все-таки убивать его?

– А ты осмелел, музыкант, – заметил командор, выслушав пламенную речь Галеша.

И все. Ничего больше. Ни ответа, ни объяснений. Ничего.

Оседланный мерин ждал на конюшне. Галеш собрал немногочисленные свои пожитки, принес перед иконой Богородицы молитву отправляющегося в путь, в последний раз окинул взглядом келью: не забыл ли чего?

Забывать было особо нечего.

От арки ворот он успел уехать шагов на двадцать. Хлопнули над головой невидимые крылья, крепко обхватили вместе с конем невидимые лапы. Дохнуло серой. Галеш закашлялся, вытирая заслезившиеся глаза, даже испугаться не успел – весь страх перебила жуткая вонь. А когда проморгался, когда справился с беснующимся от страха мерином, когда наконец спешился и огляделся, обнаружил себя во дворе, мощенном истертыми плитами. С невысокого крыльца, сложив на груди руки, спокойный и дружелюбный смотрел на него молодой человек в пыльной рясе.

– Благословите, святой отец, – машинально брякнул Галеш.