Наталья Игнатова - Врагов выбирай сам

Альберт бросил на стену сеть, на ходу вплетая в нее кусачие искорки молний. Белые молнии, сцепляясь с пылающей канвой Артуровой веры, наливались яркой синевой.

Ужалили. Вспыхнули. С чавкающим всхлипом комната приняла свою естественную форму. И тут же песья морда втиснулась с другой стороны. И снова голодный пес отскочил, когда впились в него маленькие жала. И снова. И снова. Стены и пол ходили волнами: ямы ноздрей, клинья клыков, алый свет из глазниц. Со всех сторон.

– Ну где твои братья?! – крикнул Альберт.

– Выметайся, – приказал Артур, – прикрывай.

Пол вздыбился, очерчивая широкий лоб и круглые, словнo срезанные уши, и Альберт, не устояв, скатился к дверям, кувыркнулся через левое плечо, прижимая к себе арбалет, вскакивая на ноги, успел удивиться собственной прыти, бросил в пса сетью, увидел блеск на лезвии взлетевшего к потолку Миротворца, и выстрелил.

Делать этого было нельзя. Ни рубить нельзя, ни стрелять. Можно только пугать. Когда демон ищет путь в твой мир, замкни сферу защиты и не позволяй ни стали, ни тем более золоту пронизать ее.

От низкого воя заложило уши. Влажные черные ноздри, с треском ломающийся пол, рвущийся ковер. Тяжелая вонь от клыков. Болотная тина, мокрая шерсть, вязкие капли слюны.

Альберт стрелял с колена, едва успевая передергивать рычаг взвода. Артур кромсал бесплотную пасть, в огненные клочья разрывая язык, в дымную бахрому – черные губы.

– Сейчас! – рявкнул он, перекрывая непрерывный, тягучий вой пса.

– Понял!

Сверкнула белая молния болта, и за ней, в зарастающую туманом брешь скользнул «пыльный червь». Прах к праху!

– Сдохни, сука! – Под лезвием Миротворца хрястнули кости.

Уже не вой – скулеж. Отчаянный, жалобный, так визжат потерявшие мать новорожденные щенки.

Черная кровь. Черным брызгает с взлетающего лезвия, верная, парящая рана поперек широкого лба. И туда, в щель расколотого черепа последним заклинанием: «Дао», и огонь в одном жемчужно-переливающемся сгустке. В последний момент Альберт отпустил элементалей на свободу, и они тут же сцепились между собой.

– Придурок, – охнул Артур, вылетая в двери и вышибая Альберта на твердый паркет в холле, – оно же...

Конечно, оно взорвалось.

Выбитая дверь, отскочив от защитных полей, грохнулась рядом с братьями. Живописными пятнами размазалось все по тем же полям что-то... не хотелось думать, что именно. Вспыхнул, мигнул и погас, видимо навсегда, дорогой магический светильник.

– Оп-пять ремонт д-делать, – сказал Альберт, выползая из-под Артура и вытягивая за собой арбалет. Выпускать оружие руки не желали.

Старший молча сел.

Его тоже трясло, и это... ну, в какой-то степени даже порадовало. А еще порадовало то, что храмовники появились в холле раньше, чем до смерти перепуганная Ветка.

– Сэр командор приказал передать, что вы, брат Артур, загоните его в гроб, – четко доложил гонец. Помялся, словно припоминая текст послания и продолжил: – А также сэр командор приказал передать, что вы... гхм... что брат Артур – безмозглый сопляк и что брату Артуру лучше не попадаться на глаза сэру командору в течение следующего тысячелетия.

– Понял, – невозмутимо кивнул брат Артур. У быстрой связи были свои плюсы и свои минусы. Иногда Артуру казалось, что минусов больше.

Со двора то, что совсем недавно было эркером, выглядело еще страшнее, чем из холла. Открытый в небо, скалящийся обломками стен пролом. Стекает вниз, медленно густея, черная, вонючая кровь. Капает с навеса над крыльцом на огромное безголовое собачье тело. И ночной ветер шевелит свалявшийся мех.

Голодный пес, подыхая, с корнем вывернул несколько деревьев в саду. Сухие стволы, выбившие часть окон и расцарапавшие сучьями свежую штукатурку фасада, довершали неприглядную картину.

– Клянусь вам, брат Артур, я не понимаю, как это случилось, – в который уже раз повторял командир отряда храмовников.

– Я понял, – терпеливо повторил юноша, – и ни в чем не виню вас, брат Георг.

Пастыри, что-то негромко обсуждая, отдельной группкой стояли возле останков голодного пса.

Когда демоны напали на особняк, отряд рыцарей, отправленных наблюдать и, если что, помочь, не смог подойти к дому. И только вмешательство пастырей рассеяло чары. Правда, и пастыри запоздали.

А что произошло с рыцарями, еще предстоит выяснить Возможно, демоны стали сильнее и обычная молитва от них уже не спасает. Тот, наТриглаве, действительно боится. И это хорошо. Еще бы он в своем страхе не ломал чужие дома...

Самому Артуру предстояло провести остаток ночи в доверительной беседе с пастырями и инспектором ордена Храма. За Альбертом с Веткой вот-вот должен был прибыть экипаж, чтобы отвезти их в орденские казармы. А пока во дворе было людно и на улице тоже – бодрствовал, кажется, весь Золотой квартал. Близко к ограде подходить никто не решался, толпились кучками в отдалении. Все больше – наспех одетая прислуга. То-то изнывают сейчас от нетерпения любопытные хозяева, которым важность не позволяет выглянуть на улицу и самолично разузнать, что же такое стряслось. Что выло так страшно, а потом грохнуло так громко.

К воротам наконец-то подкатила запряженная парой карета.

Ну вот. С младшим все будет в порядке. С Веткой, надо думать, тоже. Главное выяснили: голодных псов позвала не она. А всякая там ворожба – это не страшно. Промахнулась девчонка, со всяким может случиться.

– Брат Артур, – босой монах деликатно коснулся локтя, – господин Альберт отказался беседовать с нами. Может быть, вы сумеете убедить его в необходимости восстановления как можно более полной картины того, что произошло нынче ночью?

– Может, и сумею.

Младший наконец-то показался в дверях черного хода, и Артур направился к нему.

– Скажи им, пусть отвяжутся, – буркнул Ачьберт, подавая руку Ветке. – Ты где будешь?

– Да там же, в казармах. Я тебя найду.

– А эти?

Судя по брезгливым ноткам, под «этими» Альберт подразумевал пастырей.

– Не пропустят их, – заверил Артур, – вот сэр Герман приедет, с ним придется поговорить.

– С ним можно. Сэр Герман человек понимающий, хоть и рыцарь.

Артур вспомнил «безмозглого сопляка» и выдавил кривую улыбочку:

– Да уж. Если что, лови любого из наших и требуй, чтобы провели ко мне. А лучше ложись спать.

– Ага. Спокойной ночи, – язвительно пожелал маг, – приятных тебе, братец, сновидений.

Видит бог, сэр Герман любил Артура, несмотря на все его странности. Но иногда командору казалось, что было бы лучше, останься его рыцарь для особых поручений только в легендах о Миротворце. В легендах, по крайней мере, способность брата Арчи ввязываться в неприятности была изящно оформлена и преподносилась как героизм, а не как головная боль для ордена, а то и для всей Единой Земли.