Олекса Чернышев - Не стреляй в ангела

По площади оживленно прохаживались группы охотников с луками за плечами. Тут и там я замечал небольшие отряды стражников, вооруженных короткими мечами. Помимо этого, каждый из них держал в левой руке небольшой круглый щит, а у некоторых из стражников были длинные копья с острыми массивными наконечниками. Я удивился большому количеству людей, так как порядком отвык от шумного общества.

Я проник за кирпичную стену замка, просто просочившись сквозь нее, и оказался на широком пространстве двора. Около сотни воинов занимались фехтованием на мечах. Они яростно долбили грубые манекены из твердого дерева, повинуясь отрывистым командам своих командиров. Еще несколько сот воинов неподвижно застыли, рассевшись в шахматном порядке прямо на земле и сложив ноги в позе лотоса. Наверно они проделывали упражнения по тренировке управлением магическими полями. У меня создалось впечатление, что жизнь в Дальней деревне бьет ключем, и все ее жители находятся при деле, занимаясь чем-то важным для себя и поселения в целом.

Сгусток моего сознания проник в ближайшее помещение, и я оказался в длинном и узком коридоре. Я направился вдоль него, следуя за небольшой группой людей, которые несли в корзинах всевозможные продукты. Это была прислуга, занимающаяся снабжением привилегированных особ замка.

Мы шли довольно долго, то поднимаясь, то спускаясь по высоким ступеням, пока наконец не оказались в просторном помещении с огромной кухонной плитой. Вокруг жаровен суетились повара, то переорачивая с боку на бок скворчащее мясо, то что-то помешивая в котлах здоровенными ложками. Я заметил в стене несколько дверей и проник сквозь одну из них, попав в следующий коридор.

Я долго по нему петлял, на этот раз уже ни за кем не следуя, стараясь запомнить расположение дверей и проходов, откладывая в памяти своеобразную схему. Сделать это было непросто, так как корридоры и комнаты располагались в таком хитросплетении, что мне стало казаться, буд-то при проектировании замка архитектор намеренно старался запутать незванного гостя. В некоторых проходах я заметил сложно устроенные ловушки, наподобие волчих ям с кольями на дне, и плиты пола, при надавливании на которых на человека сверху падала тяжелая каменная глыба. Были тут и другие неприятные сюрпризы — хозяин замка хорошо подготовился к приходу незванных гостей.

Постепенно я спускался все ниже, пока перед моим мысленным взором не предстали комнаты, выглядевшие как средневековые казематы. Это оказалось подземелье, в котором Грим содержал своих пленников. По корридорам прогуливались стражники — по несколько человек на каждый охраняемый участок. Вдоль маршрутов охранников располагались камеры с узкими массивными дверьми, в которых были проделаны смотровые окна. Несколько камер пустовало, а в остальных я обнаружил пленников. Среди них были представители всех полов и возрастов. Большинство заключенных было изуродовано так, что на них было страшно смотреть, некоторых же еще не успела коснуться рука полача, и они терпеливо ждали своей очереди, не имея возможности бежать. Я почувствовал сильный и почти нестерпимый запах гнили и плесени.

Я методично стал обшаривать каждую комнату, каждый закуток, пытаясь найти Мартина, но его нигде не было. Я вглядывался в безучастные лица пленников, на которые спадали грязные, давно не мытые волосы. Их вид был ужасен, и это заставляло душу восставать против такого облика человека, низведенного до полуживого состояния, потерявшего всяческую надежду не только на свободу и счастье, но и на жизнь.

Мою бесплотную субстанцию никто не мог видеть, и это мне позволяло рассматривать все в мельчайших подробностях, заставая людей за такими занятиями, которые далеко на каждый согласился бы проделывать публично. Но у меня не возникло и намека на угрызения совести. Все наблюдаемое мной лишь усиливало ощущение мерзости и отвращения к тому, кто это все организовал, да и к человеку как разумному существу, который безропотно позволял так с собой поступать, молчаливо соглашаясь на жизнь растения, лишенного света и тепла.

Наконец, я с большим трудом узнал того, кого так долго искал: на земляном полу в луже испражнений лежал Мартин. Сначала мне показалось, что он мертв, но присмотревшись внимательней, я заметил слабое прерывистое дыхание. Лицо Мартина было покрыто рубцами и кровоподтеками, как буд-то его головой забивали гвозди. Его руки и ноги были согнуты так, как конечности не складываются даже у рисованных мультипликационных героев. Я понял, что у Мартина не осталось ни одной целой кости.

Я посмотрел на него, ощутив как в моем мозгу происходит борьба противоречивых чувств. Мартин не был мне дорог настолько, чтобы соваться в руки жестокому колдуну. Я вовсе не был уверен, что смогу справиться с Гримом, а как Грим поступает со своими пленниками, я уже видел.

Честно говоря, мне было жаль Мертина, несмотря на то, что он сам был далеко не всегда справедлив к себе подобным. Например, он вдохновенно рассказывал о своих набегах на другие деревни, во время которых он и его друзья без долгих колебаний захватывали ценности и женщин. Мартин сам был бандитом, как и все в этом свихнувшемся мире. Наверняка и он во время грабежей помог расстаться с жизнью не одному мужчине. Он и сам вполне заслуживал смерти. Но люди так устроены, что гибель какого-то абстрактного, далекого человека их почти, да что говорить, совсем не задевает, в то время как даже кошка, случайно угодившая под колеса автомобиля, может вызвать целый шквал эмоций.

Все во мне протестовало против такого обращения с людьми, хотя я понимал, что иного не дано. Я чувствовал, что и сам постепенно перенимаю повадки местных жителей, становясь таким же жестоким как они. Мне казалось, что все свои поступки я совершаю в тех рамках, которые мне задает Мария Ягер, и я инстинктивно противился насилию над собой.

Что от меня требуется на этот раз? — подумал я, пытаясь уловить давление извне.

Но потуги оказались безуспешными, и я был вынужден принимать решение сам. Я понимал причины моего желания помочь Мартину — ведь я тоже был человеком. Но, если бы я ушел прочь, совесть вряд ли доставала бы меня своими укорами. Это их мир, и какое мне до него дело? — думал я.

И все-таки мной что-то руководило, когда я принял решение вмешаться. Может быть это было любопытство, тяга к приключениям? Или скрытое влияние Марии? Или желание покрасоваться перед самим собой, а может быть что-то себе доказать? Протест? В любом случае, я материализовался в камере Мартина и тутже склонился над ним.

Мартин был плох, но не настолько, чтобы я не мог его спасти. Я присел рядом и открыл невидимый энергетический канал, по которому жизненная сила полилась в умирающий организм Мартина. Он был почти пуст, так что при первых же порциях энергии заметно ожил. Я не дал Мартину проснуться, чтобы он мне не мешал, продолжая тем временем залечивать его раны. Чтобы привести его в порядок, мне потребовалось около получаса. За это время я срастил ему раздробленные кости, снял опухоль с отбитых внутренних органов, реставрировал вытекший глаз. Я сделал из него здорового человека, так что было даже приятно смотреть на плоды своего труда. В качастве завершающего штриха я ему несколько добавил мускулатуры за счет незначительных жировых прослоек на его животе. Когда все было закончено, я удовлетворенно посмотрел на творение своих рук и разрешил ему проснуться.