Стивен Эриксон - Полуночный Прилив

— Я? Кузнец. Мекрос. Единственный уцелевший при катастрофе моего города…

— Твое имя!

— Вифал. Не надо орать. Тут никто не орет. Ну ладно, кое-кто визжит, но не я. Пока не я…

— Замолчи. У меня есть вопросы, и тебе придется отвечать.

Она не первой молодости, заметил Вифал, когда привык к полумраку. Да и сам он… Это нехорошо. Заводить друзей лучше в юности. Юным нечего терять. — Ты малость надменна, Сендалат.

— О, это ранит твои чувства? Ужасно сожалею. Где мне взять одежду?

— У бога, где же еще?

— Какого бога?

— У того, что в палатке. В глубине острова. Ты не пройдешь мимо. Сколько там — два дня? Чем ты занималась все это время? Два шага отсюда…

— Тихо. — Она провела руками по волосам.

Вифал предпочел бы, чтобы она оставалась силуэтом. Он отвернулся. — Я думал, тебе нужны ответы. Иди и спроси его…

— Я не знала, что он бог. Ты показался лучшей компанией, ведь от него я дождалась лишь кашля и смеха — ну, я думаю, это был смех…

— Смех, не сомневайся. Он больной.

— Больной?

— Ненормальный.

— Так. Ненормальный бог с кашлем и мускулистый лысый кандидат в боги. Еще трое нахтов. Всё? Больше никого на целом острове?

— Еще чайки — ящерицы, и ползучие ящерицы, скальные ящерицы, крысы — ящерицы в кузнице…

— Так откуда берется пища?

Он оглянулся на мраморный столик. — Бог обеспечивает.

— Неужели. И что еще он обеспечивает?

«Например, тебя». — Все, что служит его прихотям.

— Твоя одежда.

— Да?

— Я хочу одежду.

— Да.

— И что мне в твоих «да»? Достань одежду.

— Я попрошу.

— Думаешь, я буду стоять тут, голая, пред лицом незнакомца? Даже нахты смеются.

— А я не смеюсь.

— Неужели?

— Не намеренно. Я просто заметил: ты говоришь на торговом языке Летера, как и я.

— Ты так умен?

— Скорее опытен. — Он встал. — Кажется, ты не намерена позволить мне молиться. По крайней мере, пока я не раздобуду одежку. Ладно, пойдем поговорим с богом.

— Ты иди. Я не пойду. Просто принеси одежду, Вифал.

Он уставился на нее: — Это поможет тебе… расслабиться?

Тут она ударила — таки его, шлепнула ладонью по виску.

Поймала неготовым, подумал он миг спустя, освобождаясь от обломков проломленной в падении стены. Он встал и зашатался. Мир вокруг начал дикое кружение. Сверкающая очами женщина, подходящая с явным намерением ударить еще раз, трое нахтов, катающихся по травке в безмолвном хохоте.

Он поплелся к морю.

— Куда ты? — раздалось сзади.

— К богу.

— Он в другой стороне.

Вифал повернулся. — Еще советует, будто я острова не знаю. Хочет одежды. На, возьми мою. — Он стянул рубаху через голову…

… и понял, что лежит на спине, смотрит через отбеленное полотно на слепящее солнце…

… а солнце вдруг погасло. Она говорила: — просто полежи еще немного, Вифал. Я не хотела бить так сильно. Кажется, у тебя треснул череп.

«Нет, нет, он прочен как наковальня. Все будет хорошо. Смотри, я встаю… о, к чему тревога. Как хорошо на солнышке. Рубаха пахнет морем. Словно пляж, отлив — вся гниль разлагается в тухлых затонах. Точно Внутренняя Гавань. Я не дам мальчишкам в ней купаться. Скажу им… о, они умерли. Все мертвы, мои детишки, мои ученики.

Лучше бы ты ответил поскорее, Маэл».

— Вифал?

— Это палатка. Вот что пытаются сказать нахты. Что-то о палатке…

— Вифал?

«Думаю, пора поспать».

След вел к востоку, сначала примерно вдоль дороги на Броус, затем отклонился к югу, в сторону тракта. Лес поредел. Бандитам попалась еще одна деревня, но там уже никого не было. Виднелись следы грабежа; кажется, они еще прихватили телегу с деревянными колесами. Полмеры считал, что мародеры недалеко, Багряная Гвардия настигнет их к утру.

Серен Педак скакала бок о бок с Железным Клином. Новые стремена надежно удерживали сапоги. Никогда она так хорошо не ощущала себя на лошади. Очевидно, что Синяя Роза долго обманывала Летер; Серен думала, не являет ли это некий прирожденный и нераспознанный порок ее народа. Излишняя доверчивость, рожденная из несчастной смеси наивности и наглости. Если Летер переживет нашествие Эдур и правда о лжи Синей Розы всплывет, их ответ будет ребяческим, подозревала она — чувство глубокой и тайной обиды, долгое озлобление. Синяя Роза будет наказана, жестоко и неоднократно, самыми разными способами.

На ферме две женщины из отряда развернули кожаный пакет с наконечниками и, используя найденные шесты, изготовили грубые копья длиной в полчеловека. Закаленные острия были снабжены зазубринами и толстыми крючьями, отгибающимися к древку. Концы копий покрыли кровью фермера и его близких, чтобы скрепить намерение отомстить.

Они скакали всю ночь, останавливаясь дать отдых коням; при этом все, кроме часового, спали по четверти звона — этому солдатскому таланту Серен не смогла научиться так скоро. Наконец небо на востоке посветлело, обнаруживая скопившийся в низине туман. Серен дремала на ходу, глаза ее покраснели. Они проехали мимо лагеря беженцев на Броусской дороге, и старуха рассказала, что грабители побывали здесь недавно, украли все ценное, взяли двух девушек и их мать.

Еще двести шагов — и они увидели мародеров. Фургон стоял в середине дорожной насыпи; два быка недавно стянули с дороги в южную канаву кривой, толстый дуб и оставались привязанными к нему. От одного из колес тянулись цепи, рядом виднелись три маленькие, скорчившиеся во сне фигурки. Прямо за вагоном курился, потухая, большой костер.

Багряные гвардейцы встали в отдалении, изучая бандитов.

— Все спят, — сказал один.

Железный Клин ответил: — Наши лошади плохо обучены для такой атаки. Строй по четыре человека. Аквитор, ты поедешь сразу за первым рядом, одна.

Она кивнула. Не хотелось возражать. Ей дали запасной меч, и она знала, как с ним управляться. Все равно битву решат копья.

Солдаты закрепил ремешки шлемов, надели латные перчатки, покрепче перехватили копья, в трети от задних концов. Серен извлекла меч из ножен.

— Хорошо, — сказал Клин. — Корло, держи их сонными, пока не подойдем на тридцать шагов. Тогда буди, и добавь побольше паники.

— Да, Чтящий. Дело недолгое, не так ли?

— Оставить кого в живых, сэр? — спросил Полмеры.

— Нет.

Железный Клин, Полмеры и две женщины были первой шеренгой. Они перешли на рысь, затем на быстрый галоп. Пятьдесят шагов. Среди дезертиров ни шевеления. Серен оглянулась на Корло; он усмехнулся, поднял руку и повел бронированными пальцами.

Она увидела, что трое бандитов в фургоне сели, потом быстро залезли под сиденье.

Копья поднялись, лошади ускорили бег.

Среди спящих поднялась суматоха. Они вскакивали на ноги, дико кричали, кто-то визжал.

Передняя шеренга разделилась, чтобы объехать фургон; Серен после некоторого колебания поехала влево. Из-под днища сверкали перепуганные глаза. Она поравнялась с высоким колесом.