Анна Этери - Маленькое летнее приключение

Тея ухмыльнулась, подцепив с праздничного стола маринованный гриб. Свой пирожок она уже успела заныкать, но сделала это так незаметно, что почти ни у кого не осталось сомнений, что она его съела. Почти ни у кого. Ах, если бы не эта ее улыбочка, Торми наверняка бы вызнал правду. Но девушку продолжало веселить то невысказанное мальчиком предположение. "Как будто она подумала по-другому?"

— Так я и говорю, что нужно заняться переустройством сада, — вещала без умолка тетушка Люциль, без конца жестикулируя вилкой. — А также некоторые изменения необходимы и на кухне. Позволь тебе заметить…

Торми соскользнул со стула и по-тихому направился к двери, пока тетушка Люциль убеждала Анемона, что без подставки для чайника он не должен видеть смысла своего существования. Сенсей кивал, но энтузиазма в нем наблюдалось мало, если он, вообще, присутствовал. В какой-то мере Торми ему сочувствовал, но больше всего ему было жаль себя. Почему он должен страдать из-за родственников Анемона? Не хватало ему одного магистра Тараканиана с извечными причудами… Впрочем, мальчик припомнил, что дядюшка учителя сейчас в бегах и вряд ли в ближайшее время явится домой. Лайнерия каждый день писала Анемону, что миссия провалена, а ведь именно ей сенсей поручил возвращение блудного старикашки. Не ясно чего опасался сам учитель, поставив такую задачу перед Лайн, то ли что Тараканиан вдали от дома влипнет в еще большие неприятности, то ли что невинные горожане соседнего города Каланхоэ, где магистр обретался в последнее время, влипнут вместо него или благодаря ему. Во всяком случае, Торми лелеял несбыточную надежду, что Лайнерия вернется как можно раньше, а дядюшка… дедушка Тараканиан, по возможности не вернется совсем. Мальчик даже хотел отослать письмо, где бы описывалась угрожающая для магистра обстановка в Феланде, но понял, что не знает куда писать. А между тем, видеть, как Анемон хмурится каждый раз, как получает от Лайн послание, являлось неким приятным началом дня.

В лицо Торми дунул теплый ветер, едва он очутился за порогом дома. Сколько он ни пытался придумать для себя хорошего довода тому, как не плохо, что тетушка Люциль отгостит с ним под одной крышей энное количество времени — не смог. Немного успокаивало то, что учителю придется еще хуже, но опять же угнетала мысль, что, будучи не в духе, он обязательно отыграется на своем ученичке!

Торми от досады пнул осколок от разбитого и до сих пор не убранного цветочного горшка, и тот, просвистев, скрылся в анемонах. Послышалось надсадное мяуканье, и из цветов на серые плиты дорожки выкатился белый ком. Мальчик опешил и отступил на шаг, подняв руки для самозащиты, но вскоре разглядел в появившемся нечто своего милого котика, белоснежная шерстка которого в данную единицу времени стояла дыбом, а глаза метали молнии. "Вот во что превратило бедную зверушку присутствие тетушки!" Хотя, скорее всего в это превратил его метко запущенный осколок. Да кто бы знал, что он скрывается в анемонах?! Сгодится ли для кота такое оправдание?

Шерсть Хамелеона все еще стояла дыбом.

— Хамелеончик, — заговорил Торми ласково и нежно, как только умел. — Хамелеончик…

— Проклятое Хамло! — сквозь стиснутые зубы зло выругался мальчик, прижимаясь спиной к забору, приблизительно в одной тысячи шагах от дома.

Кот и раньше был крайне обидчив и чуть что выпускал коготь, теперь же этот белый пуфик сделался совершенно невыносим! И где, скажите, тут справедливость, если родной кот?!.. Торми тяжело вздохнул и поплелся прочь, держась за пострадавший бок, куда пушистая сволочь впилась так немилосердно.

Он шел не глядя и не думая куда идет. Его терзали самые мрачные мысли о будущем. В душу заползал доселе неизведанный страх, и имя ему было вполне определенное — тетушка Люциль. Как избавиться от ее присутствия?

Белые пушистые тучки вновь играючи пронеслись мимо, не пролившись ни единой каплей дождя, и солнце припекло снова. Торми не заметил, как покинул площадь, залитую ярким солнечным светом, и свернул в темный переулок. Здесь начиналось прибежище воров, разбойников и убийц, головорезов всех мастей и фасонов, самых отъявленных мерзавцев Феланды и ее окрестностей. Жуткое местечко во всех смыслах и отношениях. Но помимо того, что тут было можно запросто умереть или, что немного лучше, быть обобранным до нитки, здесь также существовала возможность найти все, что душе угодно, начиная от предметов быта и оружия, и кончая всевозможными удовольствиями, которыми по молодости лет Торми еще не интересовался. Единственное чего здесь днем с огнем не сыщешь — это моральных ценностей (ворам и убийцам сие не к лицу), и от того темная часть Феланды, прозванная так не зря, была очень опасна.

Задумавшись о непривлекательном настоящем и мрачном будущем, Торми завернул за угол и на всем ходу налетел на белобрысого малого. Тот отскочил назад и, не удержавшись на ногах, рухнул на землю. Глаза юноши испуганно вращались, он с ужасом глядел на мальчика, точно также усевшегося на землю.

— Пожалуйста, не трогайте меня! — вскрикнул блондин, облизнув побелевшие губы. — Я… я больше не буду! Только не трогайте!

Торми и глазом моргнуть не успел, как незнакомый парень в потрепанной коричневой куртке вскочил на ноги и бросился бежать. Несколько секунд мальчик просто сидел на земле, соображая, что же это такое было, потом встал, отряхнулся как смог, но похоже это никак не отразилось на внешнем виде белых штанишек.

— Вот зараза!

Резким движением он взлохматил рыжую шевелюру и зашагал дальше, но внезапно остановился. Куда он, собственно, идет? Зачем? Врожденное чувство самосохранения било тревогу — дальше идти опасно.

Торми крутнулся на каблуках, намереваясь выйти из переулка, когда на его плечо легла чья-то рука. Он перевел взгляд на нее — загорелая кожа… сильная хватка… на пальце красуется перстень с янтарем. Мальчик схватился за… то есть он хотел схватиться за нож, который в обычное время висел на шее на плетеном шнурке, но сгреб пустоту. Ножичек, конечно, не ахти какая защита от местных хулиганов, но многим лучше, чем совсем ничего. Только сегодня он и его как-то не прихватил. Он рванулся вперед — в данном случае эффект неожиданности будет его оружием, а если сумеет вырваться… Впрочем, дальнейшие размышления были уже не важны. Отчаянный шаг не дал никаких результатов, если не считать отрицательных. Его сгребли в охапку и безжалостно заткнули рот. Он трепыхаться в железных объятьях, как рыба на крючке, и таращился по сторонам в надежде на спасение.

— Тихо ты, сопляк! Я совсем не собираюсь отрывать тебе голову или что-то в этом роде, но если ты будешь брыкаться, то пеняй на себя. Тебе ясно?