Алексей Чернов - Темный рыцарь Алкмаара

– Ты точно хорошо знаешь дорогу на Ниинорд? – спросил монах, закончив чтение.

Даже длиннющие инструкции монахов когда-нибудь да кончаются.

– Да уж знаю,– не слишком вежливо ответил Ренард.– Но я бы не стал пробираться в Ниинорд. Этот городишко нам попросту не удержать: проклятые сотрут его с лица земли за пару часов. Другое дело Норт – это сильная крепость – там и надо было собирать наших стрелков и беженцев.

– Тебя забыли спросить об этом, следопыт.– Монах растянул губы в улыбке.– Запомни, твое дело: показывать дорогу, а задание Нигеля – доставить монахиню Цесарею в означенный город.

Монах-казначей говорил о Цесарее так, будто ее не было в зале. Но она присутствовала, стояла у окна, у той половины, что была открыта, запрокинув голову и чуть подавшись вперед, будто пила солнечный свет.

– Скажу тебе по секрету, только тебе,– монах поманил следопыта пальцем, чтобы тот наклонился.– У монахини этой один дефект.

– Дефект? – Ренард невольно покосился не монахиню.– По мне так она красивая…

– Не о мордочке ее речь! – прошипел монах.– Дар у нее дефективный. Понимаешь? Если на поле боя начинает лекарить, то заживляет раны и своим, и чужим. Не отличает врагов от своих. Понимаешь, о чем я?

– Разве это дефект? – пожал плечами Ренард.– Пусть лечит раненых в госпиталях…

– Да что ж ты все советуешь! И откуда ты такой взялся!

– А вы, все такие умные, отчего не предсказали, что проклятые вылезут, как крысы, в наших землях? А? И что от Бетренбурга не останется камня на камне – в прямом смысле слова? А разве я не писал вам донесения, разве не говорил, что видел баронессу, и как эта тварь выжигает землю и сеет страх близ нашей крепости? – взъярился Ренард.– А? Или никто не получал сообщений?! Или их просто выкидывали вместе с гонцами за ворота Фергала?

Монах не ответил, сделал вид, что занят составлением очередной инструкции.

– Теперь там одна сплошная выжженная земля и развалины, а проклятые прут и прут дальше, и наши села и города горят, горят, горят…

Монах упорно молчал.

– Могу я переговорить с инквизитором? – внезапно сбавив тон, спросил Ренард.

– Нет. Твое дело – указывать дорогу. Тебе ясно? – Монах попытался изобразить что-то уж совершенно снисходительно-начальственное.

«Вот сука,– подумал Ренард.– Я всегда готов служить Империи! Но почему приходится при этом служить всякой мерзкой дряни?»

– Ясно. Да не совсем. Нужны деньги на припасы – сухари, уксус, сыр, копченые ребра, горох. Овес для лошадей. Кто выдаст? Старший ключник?

– Лишних припасов в замке нет,– объявил монах.

– Тогда деньги.

Монах сначала посерел, потом покраснел.

– Жители города обязаны снабжать армию по первому требованию… – выдохнул он, весь трясясь от праведного гнева.

– Без денег ничего забирать не буду. Деньги, да не зеленая медь, по краешку вся обкусанная, а полновесное золото или, на худой конец, серебро. Или езжай сам проводником – и следуй своей инструкции! – Голос Ренарда заледенел от ярости.

– Да тебя в подвалы инквизиции запрут!

– Отказ грабить свое же население – ересь?

Монах побагровел. Потом засунул руку в карман свой коричневой рясы, немного помедлил и, наконец, извлек заранее приготовленный кожаный мешочек. Не прояви Ренард настойчивости, сей мешочек так бы и остался в кармане монаха.

Следопыт буквально вырвал добычу из пухлых пальцев, растянул ремешок. Внутри было серебро – монет двадцать. Ну что ж, не так уж и плохо. На припасы должно хватить.

– Здесь распишись! – монах подтолкнул сшитую суровыми нитками книгу.– Получил двадцать пять серебреных «демосов» на нужды отряда.

– Двадцать пять? – Ренард высыпал серебро на стол и стал пересчитывать.

– Двадцать… – откашлявшись, сказал монах и ткнул пальцем в нужную строчку.

Ренард ссыпал двадцать монет назад в мешочек и расписался.

– Доволен? – Монах сопел от злости, будто отдал следопыту свои последние личные сбережения.

– Да что уж там! – махнул рукой следопыт.– Давай сюда твою поэму.

Монах открыл рот, чтобы одернуть наглеца, но ни одной подходящей фразы не нашлось. Посему рот захлопнул, свернул свиток с наставлениями и протянул Ренарду.

Следопыт сунул свиток за пояс. Ну что за дурацкое задание! Тащиться в полуразрушенный Ниинорд, когда огромная армия проклятых собирается в землях Империи неподалеку! Да, лучники и рыцари смело сражаются, но как им устоять против тех, кто не боится смерти и, пав в бою, снова возвращается в армию Бетрезена из Преисподней, получив новое тело?

Но приказ есть приказ, и в Империи,– которая сама, в общем-то, и есть одна сплошная армия, только тем и занятая, что постоянно молится и воюет,– приказы не обсуждают.

Монах закрыл чернильницу, сгреб свитки в кожаный футляр и потрусил из залы. Ренард слегка поклонился – получилось так, что поклонился он спине и заднице этого треклятого монаха. Цесарея даже не заметила ни спора из-за денег, ни ухода казначея.

Монахиня-то она монахиня, но при этом совсем девочка, бледное лицо кажется прозрачным из-за темного убора и парчового платка, плотно обхватившего тонкую шею. И платье на ней длинное, до полу – в таком неудобно сидеть верхом на лошади, и уж тем более карабкаться по каменистой тропе где-нибудь в приграничье. Но монахиням не положено иное платье, хотя все же в дорогу можно и переодеться…

Ренард зачем-то вытащил свиток из-за пояса и вновь пробежал глазами начало инструкции:

«Приказываю отвезти монахиню Цесарею в Ниинорд…»

Ну что ж, раз приказано довезти и оставить в этом самом Ниинорде, будто кинуть в пасть демонам, значит, будет сделано.

Мерзкие нынче наступили времена. Немногие купцы, что вернулись из Алкмаара, доносили, что там бушует эпидемия чумы. Все порты на имперском берегу Горгового моря уже закрыли, и прибывших посадили на карантин. Товары сожгли вместе с одеждой, а корабли окуривали дымом можжевельника и чистили потоками сильнейшей магии. На счастье, чума так и осталась в алкмаарских землях. Да, эту беду пока удалось отвести, а вот что делать с проклятыми – никто, похоже, не ведал. Когда расселась земля, и из адского пламени вылезли огромные демоны, дыша огнем, все будто обезумели от страха. Одни бежали, куда глаза глядят, другие в ужасе преклоняли колена перед проклятыми. Каждому вновь обращенному демоны выжигали пентаграмму на лбу, после чего, потеряв остатки воли, одержимые готовы были без звука умереть по приказу Бетрезена.

Ренарду довелось сражаться с одержимыми – они были плохими вояками, но брали числом, ни минуты не колеблясь, кидались на клинки и копья голой грудью.

«А ведь это все наши, наши»,– гнал Ренард мысль, причиняющую почти физическую боль.