Алексей Чернов - Темный рыцарь Алкмаара

Теперь, когда мать и сестра остались в песчаной траншее, Дарган все чаще думал о побеге. Но мысль, что где-то среди людей и нежити бродит его Лиин, тут же лишала его воли. Вопреки всякой логике он все еще надеялся, что Лиин где-то здесь, что она жива, и лишь неведомое волшебство скрывает ее от Даргана. Странное это было чувство. Иногда оно почти пропадало, и тогда Дарган вполне отчетливо сознавал, что Лиин никак не могла остаться в живых, а если она и избегла Песчаной траншеи, то не потому, что осталась жива.

Дарган видел, с каким восторгом служат Мортис ее высшие слуги. Бессмертие – даже в таком непотребном обличье, даже на службе у самой смерти – казалось им высшим и бесценным даром. Но Дарган не верил, что Лиин тоже оказалась такой – способной принять это сотворенное магией смерти существование. Сам он всей душой сочувствовал тем, кто, очнувшись после смерти, в отчаянии рвал на себе волосы и пытался отказаться от насильно дарованного бессмертия с обязательством служения Мортис.

После каждого такого обращения Дарган старался уйти как можно дальше от лагеря – насколько позволяли зоркие часовые.

Вскоре само собой выяснилось: чем дальше Дарган уходил от походных шатров, тем отчетливее осознавал, что Лиин нет в армии Мортис. Тогда еще сильнее разгоралось желание бежать. В такие мгновения вспыхивала в его душе, заключенной в волшебном медальоне, надежда. Совершенно непонятная, смутная, надежда на то, что Лиин каким-то чудом избегла всеобщей участи, что уцелела и ждет его, Даргана, неведомо где. Чтобы лучше понять движения своей души, Дарган клал руку на медальон и плотнее прижимал подарок бога эльфов к своей груди. Тогда голос Прушина смолкал окончательно, воля Мортис превращалась в смутную, почти нестрашную тень, побег казался не просто допустимым, а вещью вполне возможной. И надо было только все обдумать и найти подходящий момент. Правда, в такие мгновения медальон жег кожу в прямом смысле слова, оставляя на теле Даргана темные пятна.

Большинство мертвецов полагали, что Дарган – один из рыцарей Мортис, поскольку сохранил свою волю не до конца подчинимой, а плоть – полностью нетленной. Живые, по всей видимости, смотрели на него точно так же, как и мертвые: видели в нем рыцаря смерти, которому по какой-то причине не досталось чудо-коня.

Впрочем, бродить без дела Даргану доводилось не часто: дядюшка поставил его во главе отряда мертвых воинов и поручил истреблять упырей, что все время толклись подле армии Мортис. На вид – нежить нежитью, но при этом упыри никому не подчинялись – ни воле Мортис, ни шепоту Прушина, и нападали на всех подряд – на живых и на мертвых с одинаковой яростью. Даргану доставляло особое удовольствие истреблять нежить руками нежити. Это было что-то вроде страшной и опасной игры, в которой не жаль ни своих, ни чужих. Задача была лишь одна: победить, а после победы сожалеть о потерях казалось нелепым. Дядюшка тут же оценил подвиги племянника, не просто хвалил, а захваливал, назвал «нашей надеждой» и «пустынным барсом» и стал отличать куда больше Морана.

Может быть, все не так плохо, и даже среди мертвецов можно отыскать свое место?

Вскоре под началом Даргана уже было две дюжины мертвецов.

– Эй, ребят, не робей! – подбадривал нежить Дарган, возвращаясь с расчистки очередного кладбища.– Со мной не пропадете, мигом до зомби дорастете.

Получилось в рифму. Он засмеялся. Мертвецы скалились, как всегда. Можно считать, что они тоже смеялись.

– А от зомби до скелета…

Дарган замолчал на полуслове.

У поворота лесной дороги перед ним стоял рыцарь Зитаар – верхом на коне смерти.

Несколько мгновений смертельные враги стояли друг против друга, не двигаясь, глядя в глаза и осознавая, что это наконец случилось. Глаза Зитаара, и без того холодные, теперь превратились в два куска льда, а уголки губ хищно приподнялись, такой улыбки – глумливой и одновременно злобно-торжествующей – Даргану еще не доводилось видеть.

В следующий миг Зитаар взревел торжествующе и послал вперед черного скакуна, но тот вдруг заупрямился, встал на дыбы и забил в воздухе огненными копытами. Пока конь бесился, тряс головой и бил костяными бивнями по стволам каменных дубов, Дарган опомнился, сообразил, что в схватке с рыцарем смерти у него нет ни шанса, и ринулся с дороги в кусты. Он миновал придорожные мертвые заросли, полосу смешанного леса, а потом деревья неожиданно расступись, и беглец оказался на склоне холма, засыпанного гранитными обломками. Дарган устремился вниз, почти не сбавляя скорости. Он бежал, легко перепрыгивая с камня на камень. И чем быстрее он мчался, тем отчетливее проступало в мозгу: бежать, немедленно бежать из этого мерзкого войска нежити, вырваться из-под власти Мортис. Он сможет…

А конь продолжал сходить с ума – гремел металлическими удилами, бесился и не желал двигаться с места. Обратить бы на это внимание Зитаару, сообразить, что не просто так бесится конь Смерти, что чует опасность, и опасность немалую. Но ненависть ослепила рыцаря, лишила воли и разума. Совершенно обезумев, Зитаар соскочил на землю и понесся вдогонку за своим личным врагом.

Сбежав с холма, Дарган вдруг увидел, как чернеет и будто спекается и без того мертвая земля, почва взбухает и ходит волнами, а затем трескается, будто хлеб в печи. Уже видно было, как сквозь трещины пробивается алое пламя. Юноша стал перепрыгивать через расщелины, рискую свалиться в огненный провал. Яростный вопль заставил его оглянуться. Зитаар несся следом и, кажется, что не обращал внимания на ни страшный гул, идущий из трещин в земле, ни на клубы плотного дыма, что плыли в воздухе. Даже сами эти трещины, что внезапно появились в земле, ничуть не удивили Зитаара – взгляд его был прикован к спине счастливого соперника, которого еще при жизни он возненавидел всей душой. Впрочем, трещины вскоре кончились, и пошла просто черная покрытая пеплом земля. Лишь огромные остовы каменных дубов – уже без листвы и практически без ветвей, торчали на этой равнине уродливыми обелисками. Несколько мертвых воинов брели по этой черной земле, поднимая в воздух облака праха. Издали казалось, что они идут по колено в черном тумане. Рыцарь смерти был быстрее и сильнее Даргана даже без своего чудо-коня, который преданной собачонкой бежал за своим хозяином следом. Как ни выбивался из сил Дарган, Зитаар настиг беглеца, еще миг, и он бы всадил Даргану меч в спину. Но в последний момент тот успел отпрыгнуть в сторону, упал, перекатился по жаркой, как не до конца погасшее кострище, земле, вскочил, весь в грязи и пепле, обернулся к противнику и обнажил клинок. Один раз Дарган уже победил Зитаара – но тогда он был жив и счастлив. Тогда любовь окрылила его душу и вселила силу в его медальон.