Журнал «Если» - «Если», 2004 № 9

Несколько лет сумасшедшей гонки — то в большом городе, то вообще за границей — обернулись черной депрессией и отчаянными попытками отвести от виска пистолетный ствол. Родной город казался Палестиной, Землей Обетованной. Память детства: парк возле маленькой речки, шумная автостанция, запах весенней земли…

Парк оказался на месте, автостанция тоже, апрельская земля все так же отчаянно пахла, и голубое весеннее небо по-прежнему сводило с ума.

Но все стало другим. И прежде всего — город.

Клим вышел во двор, зябко повел плечами, пожалев, что не накинул куртку. Начало апреля, вечер, еще три дня назад летали белые мухи. Но возвращаться в пустой дом, где можно поговорить только с чертом, не хотелось.

Дом достался Климу в наследство — родители так и не дождались его возвращения. Без них стало пусто, как и без одноклассников, разнесенных ветрами по всему свету. Те, что остались, смотрели косо, изредка просили в долг.

Города детства уже не было. Райцентр оказался таким же мегаполисом, только меньше, грязнее и скучнее. И люди в нем были подстать городу. Даже еще хуже.

Клим помотал головой, отгоняя скверные мысли. Обычно черти входят в комплект с белой горячкой, его вариант еще провальней. А может, совсем наоборот? В конце концов, переговоры еще не сделка.

Кроме того, с нечистой силой можно общаться не только с помощью креста.

Он улыбнулся — впервые за целый день, вышел на улицу, сорвал с ближайшего дерева маленькую веточку с уже клейкими почками и быстро вернулся в дом.

Веточка была пристроена прямо перед монитором.

— Продолжаем? — радостно воскликнул черт, только появившись на экране, но тут же сморщил рожу.

— Ой…

Теперь можно было и рассмеяться. Странно, у Клима резко улучшилось настроение.

— Надо бы профессору написать, жаль, адреса не знаю. Опыт in anima vili. Осины боятся не только упыри. Доказано!

Рогатый пожевал черными губами, попытался улыбнуться.

— Зачем же так?

— Визитная карточка города! — весело пояснил Клим. — В Киеве — каштаны, в Одессе — акации, а у нас…

Он кивнул на веточку. Действительно, по давней традиции улицы райцентра (прежде — уездного города, еще раньше — казацкого села) были засажены именно осинами. До покупки нового компьютера Клима это очень удивляло.

— Будто не знаю, — так и не улыбнувшись, буркнул черт. — Всем нашим в этих местах, между прочим, день за три считается. И то добровольцев не найдешь… А ты о каком профессоре говоришь?

Клим был доволен. Кажется, первый раунд остался за ним.

Профессор, носивший совершенно невероятную фамилию Химерный, преподавал на их факультете историю. Специальность, ради которой Клим поступил в университет, была дальше от Клио, чем черт от алтаря, но Химерный Профессор, как прозвали его студенты, умел заставить себя слушать. Огромный, громогласный, невероятно ироничный, он приводил первокурсников в настоящий шок. Не понимая, зачем это нужно, они все же коротали вечера в библиотеке, конспектируя «Повесть временных лет» и заучивая наизусть строфы «Энеиды» великого Ивана Котляревского.

«Энеида» Котляревского, которую профессор использовал как пособие по изучению казачества, и привела первокурсника на спецкурс по украинскому фольклору, читаемый все тем же Химерным. Тут уж Клим увлекся не на шутку. Не только фольклором, конечно. Прошлое, так мало напоминавшее о себе в огромном городе, вдруг встало перед студентом, словно Вий перед Хомой. Пугающее, но так и зовущее: «Взгляни!».

На исторический факультет Клим не перевелся, но с Химерным Профессором общался до четвертого курса. Потом тот исчез. Почему и куда, Клим так и не узнал.

Осина — мелочь. Из лекций, а потом и бесед, студент запомнил куда больше. Возможно, это и стало одной и причин, заставивших Клима в конце концов вернуться домой. Под голубым весенним небом земля казалась роднее. Но вместо Вия прошлого его встретило совсем иное.

— Осина, значит, — кивнул черт, так и не дождавшись ответа. — Ладно, симметричный контрудар. С твоей документацией я ознакомился прямо тут, прочитал с жесткого диска…

Пауза, очевидно, требовалась для того, чтобы Клим осмыслил сказанное.

Он осмыслил.

— С долгами ты, конечно, расплатился бы, — черт дернул пятачком, словно принюхиваясь. — И то, что последняя сделка сорвалась, еще не беда…

Пора было давить на «Power». Не просто давить — выдернуть вилку из розетки, грохнуть системный блок о паркет. Только что толку? Завтра он откроет холодильник…

— Но вот твои партнеры… С одним ты поссорился, и он, кажется, не прочь тобой позавтракать.

На этот раз рогатый облизнулся. Клим успел заметить черные пупырышки на самом кончике языка.

— И позавтракает. А второй партнер… Уточним — партнерша…

— Заткнись! — тихо, но четко проговорил Клим.

— Зачем же так? — рогатый удивленно моргнул. — Можешь просто выключить машину. Ах, не выключаешь? Тогда смотри!

Рожа исчезла. Вместо нее по экрану поползи цветные снимки, как на старом диапроекторе. Клим вгляделся, и ему стало плохо.

— Когда истекает срок ультиматума? — из динамиков послышался сочувственный вздох. — Подсказать? А ты смотри, смотри! С этой дамой тебе придется пойти в ресторан, потом она отвезет тебя на своей «Вольво» домой. Там у нее сауна, маленькая такая. Фотографии, кстати, именно оттуда.

«Даме», а точнее компаньонше Клима Галине, было за пятьдесят. Фотографии ясно показывали, что она не зря покупала одежду исключительно в Париже.

— Выводы! — черт вновь продемонстрировал когтистую лапу и принялся загибать пальцы. — Первое. С деньгами плохо. Второе. Партнеры не помогут и, скорее всего, пожертвуют именно тобой. И третье…

— Заткнись, — повторил Клим уже без всякой надежды.

— И третье, — рогатый повысил голос. — Чтобы выкрутиться, ты скоро отправишься в упомянутую сауну и станешь ублажать даму, тоже упомянутую. Рассказать, как это будет? Между прочим, не поможет, мужчины ей надоедают в лучшем случае через месяц…

Палец наконец-то смог надавить на нужную кнопку.

Второй раунд явно остался за чертом.

На главной улице было темно. Фонари, поставленные ради полувекового юбилея революции, намертво погасли к ее семидесятилетию. Светили лишь огни баров — в последние годы их открывали на каждом шагу. Клим, человек деловой, был уверен, что почти все эти «точки» прогорят, но вышло иначе. Огни вывесок по-прежнему светили, за столиками кучковались безвкусно одетые хлопцы и девочки с безумными глазами.

Наркотиками торговали почти в открытую. Девочки с безумными глазами охотно садились в иномарку за один «корабль» с коноплей на борту.