Кайрин Дэлки - Война самураев

— Превосходно, — похвалил Мунэмори воеводу Нориёси. — Пусть это послужит уроком всем, кто избрал сторону мятежников, а не законного государя.

Из передней вдруг послышались выкрики:

— Пожар! Деревня Такамасу горит!

Мунэмори, а с ним и другие воины да вельможи — кто был — побежали к воротам резиденции. Над узким заливом, что отделял Ясиму от главного острова Сикоку, стоял туман. Сквозь него было тяжело разглядеть, что творится на берегу, но у самого моря на юго-западе клубился серый дым — указчик крупного пожара. То тут, то там виднелись конники с белыми флагами за спиной.

— На нас напали! — воскликнул Мунэмори.

— Должно быть, это главная рать Минамото! — вскричал Нориёси. — Кто еще осмелился бы вторгнуться белым днем и заявить о себе, спалив деревню?

— К ладьям! — прокричал Мунэмори. — Спасайте государя!

Грубая бревенчатая постройка — императорский дворец Ясимы — была всего в десятке шагов, так что добежать туда и оповестить монаршее семейство не составило труда.

— Что случилось? — спроеила Кэнрэймон-ин, когда Мунэмори вбежал к ней в покои. Вокруг суетилась челядь, распихивая по ларям священные сокровища, одежду и ценности, какие только можно было спасти.

— Минамото атакуют, — ответил Мунэмори. — Неизвестно, откуда они взялись. Уходить нужно немедля.

— Но… но… ведь я должна была их остановить! — вскричала Кэнрэймон-ин и выбежала на веранду. Мунэмори — за ней:

— Государыня! Сестрица! Нужно бежать к лодкам!

С веранды открывался вид на узкую полоску моря, которая пролегала между Ясимой и побережьем Сануки. Из дымки по отмели пробирались конные воины — наступил отлив, и вода доходила коням только до брюха. Над головами самураев трепетали высокие белые стяги.

— Точь-в-точь мой сон! — ахнула Кэнрэймон-ин. — Да ведь я это видела во сне!

Мунэмори потянул сестру за рукав:

— Идемте же! Скорей, нужно вернуться на лодки!

Ему удалось протащить ее бегом через долгий коридор к северным воротам, а оттуда — на берег. Там их встретила Нии-но-Ама с маленьким императором па руках. Воины перенесли знатных дам на ладьи, якоря втащили на борт. Гребцы налегли на весла, и вскоре суда, увлекаемые течением, мчали на север.

Мунэмори сел на другой корабль, отдельно от свиты. Большинство дружинников завели лошадей на палубы и тоже, подняв якоря, отплыли в море, и лишь малая горстка воинов осталась на берегу — оказать сопротивление Минамото, пусть символическое.

С кормы, тихо качающейся на волнах, Мунэмори смотрел, как дворец Ясимы охватывает пламя. Самураи Тайра доблестно сражались, но в конце концов пали один за другим под стрелами и ударами мечей. Теперь к головам на полу его резиденции должны будут добавиться новые, на сей раз — соратников.

— Куда прикажете плыть, господин? — спросил кормчий. Мунэмори на миг растерялся с ответом, ибо не знал, осталось ли где им пристанище.

— Правь на Кюсю. Там есть люди, способные нас поддержать, а Минамото до сих пор не бывали на его берегах. Если нас там не примут, поплывем в Корею или Чанъань.

«По крайней мере, — подумал он, — так у меня будет время решить, стоит ли вообще продолжать это бегство».

Вот как случилось, что остатки некогда могучего воинства Тайра были вынуждены бежать от каких-то восьмидесяти ратников под началом Минамото Ёсицунэ, покинув свой последний оплот.

По истечении месяца Тайра проплыли сотню ли к западу, собирая крохи союзных войск для последнего противостояния. Битву было решено провести на море, так как Минамото казались скверными мореходами и все так же скверно снабжались продовольствием. Если Тайра и рассчитывали где одержать победу, то только на воде, в проливе Симо-но-сэки — вотчине Царя-Дракона, который им больше не помогал.

— Мы должны полагаться на течения, — объяснял Томомори — четвертый сын Киёмори, избранный главнокомандующим для предстоящей битвы. С гор Симо-но-сэки дул свежий весенний ветер, поднимая волны, но морякам удавалось держать судно ровно, чтобы полководцы могли обсудить план сражения по карте. — Здесь, у Дан-но-ура, по утрам воды отступают к востоку. Течение это может домчать нас скорее любых гребцов до самых судов Минамото. Если они не подготовятся вовремя, мы сумеем их одолеть и много выгадаем для дальнейшего боя.

— Прошу простить меня, господа, — произнес один кормчий, — но течения в этой части моря весьма коварны. Они могут так же легко выбросить нас на скалы Кюсю или Нагато. Нужно тщательно рассчитать время. Стоит нам задержаться в стремнине, и она обернется против нас.

— Придется померяться отвагой, — ответил Томомори. — Говорят, мятежники направляют против нас своего лучшего воеводу. Впрочем, долго держаться стремнины не понадобится. Лодок у Минамото немного, посему мы быстро их одолеем.

— А как быть с их дружиной в Суо, у Западного морского пути? — спросил Мунэмори.

— Когда там увидят, что мы громим их соратников на море, — ответил Томомори, — им не захочется вмешиваться, учитывая, как они голодали последние месяцы.

— Однако они могут помешать нам высадиться и бежать в случае поражения.

Томомори мрачно покосился на брата:

— Случись нужда бежать и спасаться сушей — нам будет все равно, встретит нас враг или нет: уже все будет кончено.

В следующий после бегства Тайра с Ясимы месяц Ёсицунэ отнюдь не бездействовал. Он неустанно слал гонцов в Камаку-ру, описывая свои победы и прося подкрепления, дабы разбить Тайра окончательно. Однако припасов и поощрений со стороны Ёритомо почти не поступало.

— Не понимаю, — жаловался Ёсицунэ Бэнкэю, стоя у моря в Суо. — Я сделал все, что мог — связался со всеми, кто сочувствует Минамото в этих краях, — а лодок у нас по-прежнему не хватает. Да и брат не шлет помощи, только советы — будь-де терпелив.

— Вы должны его извинить, господин, — отозвался Бэнкэй, опершись на огромную секиру. — Уверен, Ёритомо-саме есть чем занять ум — там, на востоке. Кроме нас, у него в колчане и других стрел хватает.

— Верно, — согласился Ёсицунэ. — Но моя — лучшая. Каждый воин знает, когда настает черед пускать лучшую стрелу, и тогда уж не таит ее за спиной.

— Славно подмечено, господин.

— А всё наши соратники-полководцы, Кагэтоки с сыновьями. Они недовольны, что я один раздаю приказания — будто не видели моих прежних побед. Должно быть, мой брат поверил их наветам и усомнился во мне.

— Всякое возможно, господин. А-а, вот идет человек, о котором я вам рассказывал.

На берегу в сопровождении двух самураев показался коренастый бородатый детина. Одет он был в заплатанный хитата-рэ и шаровары не в тон. Незнакомец остановился невдалеке и смерил Ёсицунэ взглядом, перед тем как поклониться.