Кайрин Дэлки - Война самураев

— Чем сей ничтожный может помочь? — спросил он с вежливым поклоном.

— Проведешь Сёмон-сана по нашим заповедным тропам. И слушай его хорошенько — у него есть что тебе сказать.

— Как пожелаете.

Когда Токобо оставил их одних, Сёмон слегка улыбнулся Усиваке:

— Рад, что ты согласился со мной поговорить. Думаю, наша беседа тебя не разочарует.

— Правда? — спросил Усивака, не очень-то веря монаху.

— Сам рассудишь, когда я закончу. Идем прогуляемся. Оставив монастырские стены далеко позади, чтобы никто не смог услышать разговор, Сёмон сказал:

— Так, значит, ты сын великого вождя Минамото, самого Ёситомо, нэ?

Его слова встревожили Усиваку еще больше, чем монашеские нравоучения. «Неужели это лазутчик Тайра?» — подумал юноша и опасливо ответил:

— Так мне сказали.

— И ты изучаешь приемы боя на мечах.

— Балуюсь иногда. Ничего больше. Сёмон снова улыбнулся.

— Сёдзё-бо — хороший учитель, верно?

Тут уж Усивака испугался не на шутку. Если Тайра проведали о его встречах с тэнгу…

— Не бойся, — добавил Сёмон. — Сёдзё-бо шлет тебе привет и просит напомнить о третьем совете с листка из свитка.

— Третьем… А, теперь вспомнил. «Ищи способ обойти неприятности». Значит, Сёдзё-бо направил вас мне помочь!

Сёмон кивнул:

— Так и есть.

— Но… как человек вашего благочестия может знать тэнгу?

— Любой монах, которому случалось забираться в горы, хоть раз с ними встречался — порой сам о том не догадываясь. Тебе же следует запомнить вот что. Одна из ветвей Фудзивара имеет вотчину в краю Осю. Свой род они ведут от урожденных вассалов твоего прославленного предка Ёсииэ. Хидэхира, их нынешний глава, держит войско числом сто восемьдесят тысяч. Однако Фудзивара никогда не были сильны в стратегии. Потому Хидэхира был бы не прочь отдать свою дружину под начало сыну Минамото. Он думает, что такой полководец сумеет поднять боевой дух его воинов. Видишь ли, высокородные Фудзивара не питают любви к выскочкам Тайра.

— Похоже на то. Так когда мне отправляться? Сегодня?

— Да ты резвый малый. Нет, сейчас рано. На дороге полно соглядатаев — в каждой горной молельне, во всех постоялых дворах и почтовых станциях. Нужно хорошенько подготовиться.

— У меня теперь есть вассал — монах и великий воин. Его зовут Бэнкэй. Между нами, я уверен, что мы сможем отбить любую напасть.

— Хм-м… Бэнкэй, говоришь? Я о нем слыхал. Не тот ли это громила, который поклялся украсть тысячу мечей?

— Он оставил эту клятву, чтобы помочь мне сокрушить Тайра.

— Стало быть, ты уже оказал миру большую услугу. Однако к чему лезть на рожон, когда Хидэхира ждет тебя в целости и сохранности? Да и тебе понадобятся его люди, если хочешь исполнить свое намерение. Нет, путешествовать надо скрытно.

Усивака заупрямился.

— Звучит как-то… бесчестно. Хотя, если вы находите это разумным…

— Разве тэнгу тебя не учили, что для победы порой необходимо идти на уловки? Разве тебе не приходилось поддаваться, чтобы потом ударить с более выгодной точки? Итак, вот как мы поступим. Когда вернемся, ты скажешь Токобо, что счел мои доводы убедительными и хочешь продолжить наши беседы. Мы проведем вместе еще один день, а после я отвезу тебя к святилищу Дзюдзэндзи, где тебя встретит один золототорговец, который часто путешествует между Хэйан-Кё и Осю. В его свите ты вернее доберешься туда без опасностей и приключений.

— Отлично, — ответил Усивака. — Как скажете, так и сделаю. Я вам очень обязан за помощь.

— А тебе будет обязана вся Япония, если ты сможешь очистить ее от засилья Тайра.

— Постараюсь изо всех сил, Сёмон-сан.

Кэнрэймон-ин сидела в крохотной комнатке, обмахиваясь веером, и деревянные четки-таблички со словами молитв бряцали в такт движению ее руки.

С самого пожара она заточила себя здесь, в императорской келье, никого не принимая, кроме служанок, подававших еду. Придворным было передано, что госпожа уединилась для истовой молитвы, в которой просила ками подарить ей дитя. На самом же деле ей было невыносимо сознавать свою вину в гибели стольких людей, и молилась она во искупление и прощение своего греха.

Не объясняя причин, императрица велела устроить обряд очищения Трех священных сокровищ, пустить стрелы на все четыре стороны и развесить шары из листьев ириса для изгнания злых духов. Она не знала, разумно ли поступает: прошлого не вернуть, а действовать сейчас — все равно что собирать рис, рассыпанный в грязи.

Но вот сёдзи у нее за спиной скользнула в сторону, и показалась старшая служанка с подносом в руках.

— Государыня, пришло время полуденной трапезы. Прикажете войти?

Кэнрэймон-ин махнула веером в знак соизволения. Служанка поставила поднос на единственный низкий столик и поклонилась, прижавшись лбом к полу.

— Госпожа, могу я осмелиться поговорить с вами? Кэнрэймон-ин вздохнула:

— Если хочешь.

Служанка затворила сёдзи и присела на колени.

— Госпожа, вы поститесь и пребываете в уединении уже месяц кряду. Ваши подданные начинают волноваться…

— Я… мне жаль, что приходится так поступать, — ответила Кэнрэймон-ин, — но я боюсь показываться на людях. Боюсь разрыдаться и вызвать еще больше волнений.

— Понимаю. Хотя, право, вы слишком строги к себе. Разве можно было предвидеть, что простой ветерок приведет к такой… в общем, это не ваша вина.

— Не уверена, что с тобой соглашусь.

— Ваш муж, государь, скучает по вам. Он очень удручен этим затворничеством. Говорит, что будет рад помочь с ребенком, если таково ваше желание.

У Кэнрэймон-ин вырвался сдавленный полусмешок-полуплач. Она закрыла лицо рукавом, но после, овладев собой, произнесла:

— Бедный Такакура. Как я скажу ему о том, что натворила?

— Ну-ну, не захотите — и рассказывать не обязательно. Да, есть кое-какие новости касательно меча.

— Новости?

— По-видимому, ваш брат Сигэмори подал прошение назначить его хранителем священных сокровищ до тех пор, пока вы не сможете переехать назад, во дворец.

— Сигэмори? — Звук этого имени мгновенно утешил Кэнрэймон-ин. Она всегда восхищалась старшим братом — он был к ней добр и во всем помогал. — Да-да, так будет лучше. Сигэмори о них позаботится. Можете объявить, что я одобряю его просьбу.

Служанка печально улыбнулась и опустила глаза.

— К сожалению, госпожа, этому не бывать. Ваш тесть, Го-Сиракава, никогда не допустит, чтобы священный меч, зерцало и яшма попали во власть Тайра. Прошу прощения за эти слова, но он смертельно боится того, на что способен господин Киёмори.

— Сигэмори совсем другой. Он не позволит отцу наделать бед или глупостей сгоряча.

Служанка пожала плечом:

— Решения принимает ин, а не я. Раз уж вы упомянули о братьях, сейчас доставили послание от Тайра Мунэмори. — Она выудила из рукава сложенный листок бумаги митиноку с печатью в виде бабочки и, кланяясь, положила перед госпожой.