Баркер Клайв - Пятый доминион

- Я не... твоя собачка, - с трудом выговорила она. - Ты не можешь... просто побить меня... когда тебе этого захочется.

Вид у него был очень испуганный.

- Я прошу у тебя прощения, - сказал он серьезным тоном. - Мне нет никаких оправданий. Я позволил делам Общества взять верх над моей любовью к тебе. Это непростительно. Ну и, конечно Дауд, который постоянно нашептывал мне на ухо... Он был очень жесток с тобой?

- Только ты один был жесток.

- Это было ненамеренно. Пожалуйста, поверь хоть этому.

- Ты постоянно лгал мне, - сказала она, с трудом приподнимаясь на постели, чтобы сесть. - Ты знаешь обо мне то, чего я сама о себе не знаю. Почему ты не рассказал мне ничего? Я уже не ребенок.

- У тебя только что был припадок, - сказал Оскар. - У тебя бывали раньше припадки?

- Нет.

- Видишь, некоторые вещи лучше не трогать.

- Слишком поздно, - У меня был припадок, и я осталась в живых. Я готова услышать тайну, какова бы она ни была. - Она подняла взгляд на Джошуа. Это как-то связано с ним? Он обладает над тобой какой-то властью?

- Не надо мной...

- Ты лжец! Лжец! - воскликнула она, сбрасывая с себя простыни и становясь на колени, чтобы быть лицом к лицу с обманщиком. - Почему ты говоришь мне, что любишь меня и в следующий момент начинаешь лгать? Почему ты не доверяешь мне?

- Я и так уже сказал тебе больше, чем кому-либо. Но когда я узнал, что ты плетешь заговоры против Общества...

- Я совершила нечто большее, чем заговор, - сказала она думая о своем путешествии в подвалы Башни.

И вновь она чуть не рассказала ему о том, что ей довелось увидеть, но совет Клары помог ей удержаться. Ты не можешь спасти Целестину и сохранить свои отношения с ним, - сказала она, - ты подкапываешься под фундамент его рода и веры. И это было правдой. Теперь она понимала это яснее, чем когда бы то ни было. И если она расскажет ему все, что знает, то (как бы ни было приятно облегчить душу) сможет ли она быть уверенной в том, что он, следуя своему фамильному долгу, не использует эту информацию против нее? Чего тогда будут стоить смерть Клары и страдания Целестины? Теперь она была их единственным представителем в мире живых, и у нее не было права ставить на кон их жертвы.

- Что ты сделала? - сказал Оскар. - Кроме заговора. Скажи, что?

- Ты не был честен со мной, - сказала она. - Так почему же я должна тебе что-то говорить?

- Потому что я все еще могу взять тебя с собой в Изорддеррекс.

- Уже и взятки пошли в ход?

- А разве тебе туда уже не хочется?

- Еще больше мне хочется узнать правду о себе.

Лицо его слегка омрачилось.

- Ох... - вздохнул он. - Я лгал уже так долго, что не уверен, смогу ли отличить правду от лжи, даже если она будет у меня под носом... Вот разве что...

- Что?

- То, что мы чувствовали друг к другу... - пробормотал он. - Во всяком случае, то, что я чувствовал к тебе... это было правдой, так ведь?

- Не очень-то большой, - сказала Юдит. - Ты запер меня. Ты отдал меня на растерзание Дауду...

- Я же уже объяснил...

- Да, что ты был занят другими делами. Вот и забыл меня.

- Нет, - запротестовал он. - Я никогда не забывал тебя. Ни на секунду.

- Что же тогда?

- Я боялся.

- Меня?

- Всех. Тебя, Дауда, Общества. Я повсюду начал видеть заговоры. Неожиданно то, что ты спишь со мной в одной постели, показалось мне очень подозрительным. Я стал бояться, что ты задушишь меня или...

- Какой бред.

- Бред? А как я мог знать, чью волю ты исполняешь?

- Свою собственную, разумеется.

Он покачал головой, переводя взгляд с ее лица на портрет Джошуа Годольфина.

- Откуда ты это знаешь? - спросил он. - Как ты можешь быть уверена в том, что то, что ты чувствуешь ко мне, исходит из твоего сердца?

- Какая разница, откуда это исходит? Главное, что я чувствую это. Посмотри на меня.

Он не откликнулся на ее просьбу, продолжая смотреть на Безумного Лорда.

- Он мертв, - сказала она.

- Но его наследие...

- В жопу его наследие! - сказала она и, неожиданно поднявшись, схватила портрет за его тяжелую позолоченную раму и оторвала его от стены.

Оскар вскочил, пытаясь помешать ей, но ее ярость взяла верх. Ей удалось сдернуть картину с крючков с первой попытки, и она тут же швырнула ее через комнату. Потом она рухнула на кровать перед Оскаром.

- Он умер и давно сгнил, - сказала она. - Он нам не судья. Он не имеет над нами никакой власти. То, что мы чувствуем друг к другу - а я не собираюсь притворяться, будто знаю, что это такое, - принадлежит нам. - Она протянула руки к его лицу, пропустила его бороду между пальцами. - Давай покончим с этими страхами, - сказала она. - Лучше обними меня.

Он заключил ее в свои объятия.

- И ты возьмешь меня в Изорддеррекс, Оскар. Не через неделю, не через несколько дней - завтра. Я хочу отправиться завтра. Или... - Она отняла руки он его лица. - Отпусти меня, не откладывая. Я хочу уйти из этого места. Из твоего Дома. Я не хочу быть твоей пленницей, Оскар. Может быть, его любовницы и примирились бы с этим, но не я. Я лучше Убью себя, чем позволю тебе меня снова запереть.

Все это она произнесла с сухими глазами. Простые чувства просто выраженные. Он взял ее руки и снова поднял их к своему лицу, словно отдавая себя в ее владения. Лицо его было изрезано крошечными морщинками, которых она раньше не замечала, и глядя на них, она заплакала.

- Мы отправимся туда, - сказал он.

Когда на следующий день они выезжали из Лондона, шел мелкий дождичек, но к тому времени, когда они добрались до Поместья и вошли в парк, солнце уже пробилось сквозь тучи, и все вокруг засияло. Они не стали заходить в дом, а отправились сразу к роще, в которой скрывалось Убежище. На ветвях, покачивающихся от легкого ветерка, уже распустились клейкие листочки. Повсюду был запах жизни, будораживший ее кровь для предстоящего путешествия.

Оскар посоветовал ей одеться попрактичнее и потеплее. Он сказал, что в городе, в который они направляются, происходят резкие смены температуры, в зависимости от направления ветра. Если ветер будет дуть со стороны пустыни, то жара пропечет их тела, словно мацу. А если он переменится и подует с океана, то принесет с собой пробирающие до костей туманы и неожиданные морозы. Ни то, ни другое, однако, не могло ее обескуражить. Она была готова к этому путешествию больше, чем к любому другому за всю свою жизнь.

- Знаю, я уже прожужжал тебе все уши о том, каким опасным стал этот город, - сказал Оскар, когда они нырнули под полог низко нависших веток, и ты уже устала об этом слушать, но это нецивилизованный город, Юдит. Единственный человек, которому я доверяю там, - это Греховодник. Если по какой-нибудь причине мы окажемся разделены - или что-нибудь случится со мной, - ты можешь рассчитывать на его помощь.

- Понимаю.

Оскар остановился, чтобы полюбоваться открывшейся впереди очаровательной сценой: купол Убежища и его поблекшие стены были испещрены пятнами солнечного света.