Баркер Клайв - Пятый доминион

Оглядев город, Кезуар отошла от окна и направилась в туалетную комнату.

- Я не могу отправиться к Нему в таком виде, - сказала она, начиная раздеваться. - Это было бы постыдно.

Женщина поймала взглядом свое отражение в одном из зеркал и села напротив него, с отвращением изучая свое лицо. От слез тушь у нее на ресницах превратилась в жидкую грязь, и ее щеки и шея были все в черных пятнышках. Она достала из туалетного столика кусок ткани, смочила его каким-то ароматным маслом и стала отчищать кожу.

- Я пойду к Нему обнаженной, - сказала она, улыбаясь в предвкушении этого удовольствия. - Такой Он примет меня с большей благосклонностью.

Загадочный возлюбленный интриговал Юдит все больше и больше. Слыша свой собственный голос, возбужденный мыслями о наготе, Юдит почувствовала искушение. Разве не здорово будет посмотреть на их половой акт? Наблюдение за своим собственным совокуплением с изорддеррекским Маэстро не входило в число тех чудес, которые она ожидала найти в этом городе, но мысль об этом вызвала в ней такое эротическое томление, что она не могла от нее отказаться. Она изучала отражение отражения. Хотя между ними и существовали некоторые различия косметической природы, черты были ее, до последней морщинки и родинки. Это не было лицо, похожее на нее, это была она сама, и это наблюдение вызвало у нее странное волнение. Ей надо как-то суметь поговорить с этой женщиной сегодня ночью. Даже если их абсолютное сходство - всего лишь каприз природы, они, безусловно, смогут пролить свет на жизнь друг друга, обменявшись своими историями. Лично ей был нужен только намек: в каком районе города ее двойник намеревается искать своего любовника - Маэстро.

Очистив лицо, Кезуар поднялась и вернулась обратно в спальню. Конкуписцентия сидела у окна, и Кезуар подошла к ней. Юдит приблизилась к служанке на расстояние нескольких дюймов, но все равно слова Кезуар были едва слышны.

- Нам понадобится нож, - сказала она.

Служанка покачала головой. - Все взята, - сказала она. - Ты зната как следить за нам.

- Тогда мы должны сами его сделать, - сказала Кезуар. - Сеидукс попытается помешать нам уйти отсюда.

- Ты хоч его убита?

- Да, хочу.

Этот разговор напугал Юдит. Хотя Сеидукс и отступил, когда Кезуар пригрозила ему закричать, Юдит сомневалась, что он проявит ту же уступчивость в случае физического нападения. Наоборот, какой более удобный повод может представиться ему для восстановления своего мужского превосходства, если она двинется на него с ножом? Если б она могла, она повторила бы Кезуар слова Клары о мужчине-разрушителе, в надежде удержать Кезуар от необдуманных действий. Это было бы проявлением невыносимой иронии - потерять эту женщину сейчас, оказавшись (безусловно, неслучайно, хотя в настоящий момент казалось именно так) после путешествия через пол-Имаджики не где-нибудь, а именно в ее комнате.

- Я знаю делать ножи, - сказала Конкуписцентия.

- Так сделай, - ответила Кезуар, придвигаясь еще ближе к своей сообщнице.

Юдит пропустила их следующие реплики, потому что кто-то позвал ее по имени. В удивлении она стала оглядывать комнату, но на полпути узнала голос. Это была Хои-Поллои, решившая разбудить спящую после окончания бури.

- Папа пришел! - услышала Юдит ее голос. - Проснитесь, папа пришел.

У нее не было времени попрощаться с Кезуар. Вот перед ней была ее комната - и вот, в следующее мгновение, вместо нее возникло лицо дочери Греховодника, которая трясла ее за плечо.

- Папа... - сказала она снова.

- Да-да, хорошо, - резко ответила Юдит, надеясь, что девушка уйдет, не громоздя дальнейших разглагольствований между ней и ее сном. Она знала, что у нее есть считанные секунды на то, чтобы захватить сон с собой в явь, а иначе он погрузится в глубины ее памяти и там уже не разглядеть его подробностей. Но ей повезло. Хои-Поллои заторопилась обратно к своему папочке, предоставив Юдит возможность повторить вслух все то, что она видела и слышала. Кезуар и ее служанка Конкуписцентия, Сеидукс и заговор против него. И, конечно, любовник. Нельзя забывать любовника, который, наверное, в этот самый момент сидит где-нибудь в городе и тоскует по своей возлюбленной, запертой в позолоченной тюрьме. Зафиксировав все это в своей голове, она зашла сначала в ванную, а потом спустилась вниз к Греховоднику.

У хорошо одетого и раскормленного Греховодника было лицо, которому явно не шло исказившее его гневное выражение. В своей ярости он выглядел слегка абсурдно: черты его были слишком округлыми, а рот - слишком маленьким для тех гневных речей, которые из него изливались. Их представили, но для обмена любезностями времени не было. Ярость Греховодника нуждалась в выходе, и, похоже, ему было не очень-то важно, кто его слушает, лишь бы на лицах отражалось сочувствие. У него была для ярости серьезная причина. Его склад рядом с гаванью был спален дотла, а сам он с трудом избежал гибели от рук толпы, которая захватила уже три Кеспарата и объявила их независимыми городами-государствами, тем самым бросив вызов Автарху. "До этого момента, - сказал он, - дворец сделал не так много. Небольшие военные отряды были посланы в Карамесс, в Оке Ти-Нун и семь Кеспаратов на другой стороне холма, чтобы подавлять там все признаки бунта. Но никаких ответных мер пока не было предпринято против восставших, захвативших гавань".

- Это самая обыкновенная чернь, - сказал торговец. - У них нет уважения ни к собственности, ни к человеческой личности. Уничтожать все без разбору - вот все, на что они годны! Я не большой любитель Автарха, но он должен стать выразителем интересов порядочных людей, вроде меня, в такие дни, как эти! Мне надо было продать свое дело еще год назад. Я говорил с Оскаром об этом. Мы собирались уехать из этого проклятого города. Но я держался до конца, потому что верил в людей. Это было моей ошибкой, - сказал он, устремив взор к потолку, словно человек, пострадавший из-за своей собственной порядочности. - Моя вера была слишком сильна. - Он посмотрел на Хои-Поллои. Разве не так?

- Так, папа, так.

- Ну что ж, теперь все будет иначе. Пойди упакуй наши вещи, радость моя, этим вечером мы уезжаем.

- А как же дом? - сказал Дауд. - И коллекция внизу в подвале?

Греховодник метнул взгляд на Хои-Поллои.

- Почему бы тебе не начать упаковывать вещи прямо сейчас? - сказал он, явно стесняясь обсуждать свою контрабандную деятельность в присутствии дочери. Он бросил такой же взгляд и на Юдит, но она притворилась, что не поняла его значения, и осталась сидеть. Примирившись с ее присутствием, он начал говорить.

- Когда мы покинем этот дом, мы покинем его навсегда, - сказал он. - Я совершенно уверен, что в самом скором времени здесь не останется ничего. Все будет сметено с лица земли. - Обиженный буржуа, взывающий к гражданской стабильности, неожиданно превратился в проповедника, вещающего о конце света. - Рано или поздно это должно было случиться. Не могли же они вечно держать под контролем эти секты.