Дмитрий Казаков - Падение небес

Увидев у стенки труп с окровавленным лицом, вспомнил, что держит в руках, и поспешно отшвырнул раздавленные в кашу глазные яблоки. А затем воспоминания хлынули потоком – обряд, полет над землями Алиона, Терсалим, гейзер силы, и чудовищный удар, лишивший консула сознания…

– Ари Налн… – вместо зова получился судорожный хрип. – Ари Налн! Сколько я тут провалялся?

Открылась дверь, в комнату заглянул канцлер Золотого государства. На лице его при виде лежавшего на полу Харугота появилось беспокойство, и голос прозвучал тревожно:

– Что с вами, мессен?

– Ничего страшного… сейчас встану… – ни в коем случае нельзя давать кому-либо знать о собственной слабости. Для всех и всегда хозяин Безариона должен оставаться могучим и непобедимым колдуном. – Сколько времени прошло?

– Сутки.

– Вот как… – Консул с трудом сел, и боль ударила в затылок. – Распорядись… вина и еды, и пусть уберут здесь все.

Ари Налн кивнул и вышел из комнаты, из-за двери донесся его громкий голос.

– Что же я видел такое, клянусь Великой Бездной? – Преодолевая боль, Харугот встал. Дошагал до кресла около стола, рухнул в него и попытался сосредоточиться. Почесал подбородок.

Так, что там было такое?

На самой границе воды и земли, Теграта и берега, лежало нечто, похожее на шарик, скатанный из древесных листьев. Он покачивался и дрожал, и в стороны от него тянулись белесые нити.

И внутри шарика вроде бы пряталась человеческая фигура…

Но что смогло нанести удар, на сутки выбивший консула из сознания? Что за сила способна причинить такой ущерб тому, кто воплотил в своем теле храм Тьмы? Обычному колдуну такое ни за что не удастся.

Дверь приоткрылась, вошли несколько слуг. Двое, с ведрами и тряпками в руках, принялись вытирать пол, еще двое схватили труп и потащили его прочь. Пятый мелкими шажками приблизился к столу, поставил на него поднос с большим золотым кубком, изящным серебряным кувшином и тарелкой, на которой лежали куски окорока и ломти хлеба.

– Я сам налью… – сказал Харугот. – Иди…

Кто же способен на такое? Боги? Но их мощь проявляется совершенно по-другому! Кто-то из магов орданов? Маловероятно, да и откуда они возьмутся в Терсалиме? О чародеях геданов и людей нечего и говорить, все они в подметки не годятся ему, хозяину Золотого замка.

Нижняя Сторона? Но он не ощущал никакого холода…

Тогда что, отпор ему, Харуготу, дала некая неведомая сила? Не та ли, о которой говорил Лерак Гюнхенский, некогда – могучий маг, а ныне – бессильный узник подземелий?

Как он тогда выразился? «Мир изменился, и скоро в нем не останется места таким как ты!.. Глубинные основы сотряслись, сам воздух стал другим… Неужели ты этого не видишь?»

Может быть, стоит расспросить Лерака еще раз, и сделать это немедленно?

– Ари Налн! – вновь позвал консул, налил из кувшина в чашу красного вина и взял ломоть окорока.

– Да, мессен? – спросил канцлер, возникая в дверях.

– Немедленно доставить ко мне Лерака Гюнхенского. Вымойте его, чтобы не вонял, оденьте. Но следить в оба, кое-какие силы у него остались.

– Будет исполнено, мессен.

Ари Налн удалился, а Харугот отхлебнул вина и принялся за еду.

Головная боль потихоньку отступала, уходила из тела болезненная вялость.

Слуги вымыли пол и исчезли. Блюдо опустело, как и кувшин, после чего консул ощутил себя сильным и бодрым. В коридоре зазвучали шаги, раздался осторожный стук в дверь.

– Мессен, узник доставлен, – доложил ари Налн.

– Заводите.

Перешагнувший порог Лерак Гюнхенский был вымыт, гладко выбрит и острижен наголо. На нем красовалась новая рубаха из холстины, штаны и сапоги. Но облако вони, состоявшее из запахов пота, нечистот, грязи и гнилой соломы, волочилось за Лераком, будто тюремный смрад въелся в кожу старого мага.

Выглядел Лерак тощим и замученным, в глазах стояла боль. Руки его были скованы за спиной.

– Посадите его, – распорядился Харугот. – И оставьте нас.

– Я удивлен, – произнес узник, оказавшись на стуле. – К чему это? Тебе что-то нужно от меня?

Консул дождался, когда они останутся вдвоем, и только после этого ответил:

– Ты всегда был умен, поэтому я не буду обманывать. Во время нашей беседы ты упомянул, что заметил некие изменения, затронувшие Алион. В тот раз я не смог добиться от тебя подробностей, но теперь они мне нужны еще больше. Что ты имел в виду? Ответь, и я верну тебе свободу, отпущу на все четыре стороны, и велю тебя не преследовать.

– Не смог сломить меня, и хочешь купить? – улыбнулся Лерак. – Думаешь, я тебе поверю? И зря… Чтобы ты отпустил того, кого считаешь врагом? Ни за что не поверю. Обманешь. Так или иначе соврешь.

– Мне нет смысла лгать тебе, – Харугот ощутил, как дрогнул уголок рта. – Я настолько силен, что ты больше не представляешь для меня опасности! Половина мира у моих ног, другая половина скоро окажется там же! Что мне до одного колдуна, пусть даже он умел и…

Он осекся, поймав себя на том, что дал волю гневу.

– Вот тут ты не обманываешь, – узник вздохнул. – И в самом деле стал силен, проклятый. Да только я тебе ничего не скажу. Изменения происходят, Алион становится иным, и если ты этого не видишь, значит, ты слеп, ты, мнящий себя великим!

Консул некоторое время вглядывался в лицо Лерака, раздумывая, не выкачать ли сведения из его головы силой.

– Ты еще пожалеешь о своем отказе, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Клянусь Великой Бездной. Эй, ари Налн!

В какой уже раз канцлер заглянул в комнату.

– Уведите его на место. Прикуйте к стене, и перестаньте давать еду и воду. Пусть слегка ослабнет…

– Ты думаешь, что победил меня? Ты ошибаешься, – Лерак поглядел на Харугота, как тому показалось, с жалостью.

– Посмотрим, как ты заговоришь через месяц, – пробурчал консул, сдерживая гнев.

Узника увели, и хозяин Безариона откинулся в кресле, задумчиво потирая лоб.

Поиски ответа на вопрос, с кем или с чем именно он столкнулся во время ритуала, могут подождать. А вот узнать, что творится ныне в Терсалиме, необходимо как можно быстрее. Для этого нужно связаться с ари Форном, комендантом недавно завоеванного города.

Может, после этого разговора исчезнут все вопросы?

Харугот взял в правую, изуродованную руку висевший на шее овальный медальон. Сосредоточился, и по вязи символов Истинного Алфавита, что тянулись вдоль края парного талисмана, побежали золотистые огоньки. Побежали и… более ничего не произошло.

Консул нахмурился, и повторил попытку, затем еще раз, и еще.

Ему никто не отвечал, и это могло значить, что второй талисман, находившийся у ари Форна, поврежден. Или старый таристер мертв. Или не желает отвечать. И то, и другое, и третье было одинаково неприятно.