Светлана Прокопчик - КРЕСТ

Крик, беготня, быстро сгущающиеся сумерки — для Оттара все смешалось в единой вакханалии. Кто-то сунул ему в руку топор… Опомнился, когда в одном ряду с мужиками люто врубался в горящий лес. Вдруг вспомнил — на другой стороне деревья подступают вплотную к селу, и там не закончили опахивать! С воплем понесся туда. Огонь вгрызался в ельник, и от околицы его отделял лишь небольшой перелесок, пока еще живой.

Он рубил и рубил. Потом на него падала горящая елка… Такая же, как первая, которую крестьяне успели загасить до того, как она подожгла крайние дома. Эта падала Оттару на голову, а он стоял и смотрел на нее, как завороженный. И неведомая сила швырнула его в сторону, а ель прямо в воздухе рассыпалась мириадами нежгучих огоньков и исчезла. Кто-то вырвал топор из руки Оттара, пошел вперед, загораживая его от встающей стены пламени, и все изменилось в мире: звучный голос командовал, как на поле боя, пропали панические крики, слышался только жуткий гул пламени и стук топоров.

Оттар не сразу понял, что его спас Эрик. Непонятно, откуда он взялся этой светлой ночью, но появился весьма кстати. Он и его егеря немедля выступили навстречу опасности, оттесняя порядком уставших крестьян. И такого Оттар тоже не ждал: Эрик казался языческим демоном. Нет, не демоном. Ангелом, сошедшим на землю. Худощавая фигура, окутанная, как мантией, красным заревом пожара, в глазах отражается пламя, придавая зрачкам мистический алый цвет. И падают целые ряды деревьев, не тронутые ни огнем, ни топором, падают правильно, лишая огонь пищи, отгораживая людей от злобной стихии… Магия, с благоговейным ужасом и восторгом понял Оттар. Эрик же читал все древние книги Валенсаров, чему-то научился. И вот — Оттар собственными глазами видит, как творится настоящее светлое волшебство. Ибо если волшебство против погибели — то не может оно быть темным…

Утром Оттар выяснил, что его одежда уже никуда не годится, от нее остались клоки с обгорелыми краями. Обнаружилось и несколько ожогов на плечах. Но это было нестрашно. Главное, что огонь остановили на подступах к Вешнякам, не подпустили к жилью и загасили. Мужики разделились на две части: одна в лесу рубила обгорелые стволы и свозила их в село — на дрова, другая срочно расширяла полосу распаханной земли вокруг села.

— Ветер переменился, — обронил Эрик, когда они поехали из села в усадьбу. — Северный. Значит, завтра будет дождь, потому что в Хойре уже идет.

Оттар не узнавал его: Эрик почернел, но не от загара, ибо загар к нему отчего-то не лип. Черным он был от усталости и въевшейся в кожу копоти. Расспросил Оттара о делах в поместье, одобрил принятые меры. Рассказал, что на востоке и на юге погибло практически все крестьянское хозяйство.

— Мне придется везти зерно из Румалата, — жаловался Эрик. — В Хойре тоже засуха, в Мертии посевы погибли еще в начале лета. Остались запасы с прошлого года, и из Трои-Черевицы привезу, там хорошо хлеб уродился. Ничего, до следующего урожая проживем. Жаль только, треть лесов в княжестве погибла — часть сгорела, часть вырубить пришлось. Зимой надо на полях щиты ставить, иначе снег ветром сдует, а тогда весной воды не будет опять.

Оттар слушал его внимательно: ему предстоит славно потрудиться зимой, чтобы и следующий год голодным не был. Заставы для удержания снега — это Эрик хорошо придумал. Думал Оттар и о том, чтоб выкорчевать пни и распахать вырубки: чего земле зря пропадать? Правда, на посев зерна больше потребуется… Но зерно Эрик обещал дать.

— У меня убытки огромные, — говорил князь. — И будут еще больше: у крестьян покупать хлеб денег нет, потому что урожай погиб. Буду выдавать зерно в счет следующих лет — и на еду, и на посев. В этом году подати не соберу точно. Но ничего, герцог Эстольд в Хойре сказал, что и не станет собирать, из своих в казну выплатит. Наверное, и я так сделаю. Мне главное, чтоб мятежей голодных не было. В Орросе, говорят, крестьяне по прошлой зиме двух баронов убили. Треть населения вымерла, там четыре года подряд неурожай. В Арантаве снова голод, опять к нам беженцы пойдут. В Мертии в прошлом году сытно было, а в этом — хуже, чем у нас. Там почти все выгорело. Что-то спасти удалось только на Валаде, в Хойре и в Кайрии. В Стайре и в Бьярме на юге пожары были, на севере — дождями залило, хотя в середине на диво прекрасный урожай. В Левобережье хорошо в этом году. Новер и Мордок голодать не будут. Но к ним, как и к нам, голодные из других мест пойдут.

Эрик заночевал в Годиноре: назавтра собирался в Тырянь, к Ядвиге. Оттар решил поехать с ним: неспокойно на сердце было.

Ночь Оттар спал плохо. Вышел во двор к нужнику, зачем-то посмотрел на небо. Звезды выглядели слишком яркими для настоящих. Над лесом висела огромная, круглая как тарелка луна. И не золотистая, как обычно летом, а красная. Она и накануне, и третьего дня была красноватой — из-за дыма от пожаров. Но тут Оттару показалось, что ночное солнце залилось багровым светом. Оттар поежился.

— Дурной знак, — прошептал он. — К беде, к крови…

И быстренько вернулся под крышу, забыв, зачем выходил. С утра дурных знаков прибыло: на подоконник уселась ворона и принялась надрывно каркать. Хорошо еще, в столовую залететь не попыталась. После завтрака выяснилось, что куда-то запропастился любимый легавый кобель Эрика, с которым тот почти не расставался. Эрик помрачнел, потом махнул рукой:

— За какой-нибудь сукой помчался. Ничего, дорогу в Найнор сам найдет.

Оттару ехать почти расхотелось. Но потом он вспомнил, что Эрика, пусть тот и не подозревает о том, защищает сам Устаан. Да и Оттар знал заветное слово. Выходило, что арантавских разбойников, служивших Устаану, бояться глупо, а остальные сами всего боятся. И ехать с молодым князем даже безопасней, чем оставаться дома.

До Морева ручья, границы поместья Ядвиги, добрались в сумерках. И с подновленного моста увидали такое, что у Оттара режущей болью зашлось сердце: он понял, что предвещала кровавая луна.

Над тем местом, где находилась усадьба, небо было алым от пожара.

Эрик дико вскрикнул, пришпорил жеребца и понесся вперед. Оттар послал коня в галоп даже чуть раньше. Егеря, верхами сопровождавшие молодого князя, вскоре поравнялись с ним.

Бок о бок они пролетели и Тараканов хутор, и Тырянь… Оттар заметил, что улицы деревни пусты: все убежали к горящей барской усадьбе. Еще успел подумать, что странно: леса горели в стороне, и сюда никаким ветром огонь занести не должно было. И тут же увидал лежащий на обочине труп. Со стрелой в горле, вовсе не с ожогами.

Больше Оттар ни о чем не думал. Рука сама выдернула шпагу, он пригнулся к конской шее, глаза рыскали, кого бы зарубить… Но рубить оказалось некого.

Дом сгорел дотла. По двору среди головешек бродили лезуиты, такие же черные, как угли сгоревшего дома. Кто-то читал молитву, в дальнем углу двое мужиков рыли глубокую яму. Рядом с будущей могилой прямо на земле лежало то, что осталось от людей — погибших от пламени или ножа.