Светлана Кобелева - История Стража: кинжал Судьбы

Я сидела у окна и смотрела на улицу. Маленькие снежинки, подхватываемые ветром, танцевали. И вот одна, покрутившись, спланировала на окно и скатилась каплей вниз. Я дотронулась до стекла и проследила ее путь. Рука немного подрагивала от ощущения твердости под ладонью и холода. Было удивительно смотреть на мир сквозь стекло, а не через мутный пузырь, который был в обиходе у крестьян. Послышался шорох нижних юбок и глухой перестук шагов — сестра. Быстро подхватив юбки, я подскочила к пианино и начала наигрывать затейливую мелодию, склонив голову так, чтобы лицо было едва видно для входящей в комнату девушки. Напрягшись, я онемевшими пальцами продолжила выбивать ритм. Прошла секунда, минута, а наблюдатель все не уходил, но затем раздался так долго ожидаемый звук закрывающейся двери. Подождав еще несколько секунд, я встала и снова подошла к окну. Снег покрыл весь двор, переливаясь на свету. Стало немного прохладно и мне пришлось накинуть на себя шаль, но теплее почему-то не стало. Тогда я подошла к камину, где лежали, уложенные стопкой дрова, оглянулась, протянула руку к ним и прошептала:

— Зажгись!

Я ощутила, как по телу прокатилась горячая волна и сосредоточилась в пальцах. Их подушечки покраснели, и вот яркий всполох огня охватил руку. Коснувшись дров, я отошла подальше от камина. Языки пламени потрескивали, поедая свою пищу, и вскоре уже яркое пламя полыхало, пытаясь вырваться из заточения. Его тепло заполнило комнату, окутав меня как будто шерстяным одеялом.

За дверью снова раздался звук шагов, только в этот раз тяжелых шагов учителя. "Что за напасть" — подумалось мне и, метнувшись к пианино, кинула подвластному огню: "Гасни!". Тяжелая дубовая дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы грузное тело наставника смогло проникнуть внутрь. Я сделала вид, что прилежно изучаю ноты — а как же иначе можно было объяснить тишину, наполнившую учебный кабинет.

— Что вам неясно, виэль?

Его голос был как всегда строг, но не злобен.

Когда закончился урок, за окном уже потемнело, а я так хотела еще раз посмотреть на снег. Вот только никто мне не даст разрешение выйти. Возникло желание поджечь занавеску или стол — совсем недавно я узнала, что огонь подвластен моей воле.

Случилось это тогда, когда меня позвали к обеду. На столике перед камином я оставила любимую книгу, а вернувшись в комнату, увидела, что она и край стола горели в огне — кто-то опрокинул стол, или же книга упала сама, неизвестно. Меня обуял гнев — я встала на колени и, всхлипывая, протянула руку, в попытке спасти хоть что-нибудь. Мне стало так горько, обидно, что, закрыв глаза, дала волю слезам. От руки по телу разлилось блаженное тепло. Оно принесло успокоение. Уже начиная улыбаться, я открыла глаза и — О, ужас! — от остатков книги к моей руке воздвигся столб огня — рука полыхала. В ужасе я отдернула ее, но она продолжала гореть, и мне было не больно. Так, потрясенная увиденным, сидела, не помню сколько времени, пока, наконец, не осознала, что магия — это не вымысел сумасшедших, которых появлялось все больше и больше, она существует на самом деле. В конец, забыв обо всем на свете, я пустилась в пляс по комнате, держа в ладонях небольшой теплый шар огня. А потом положила остатки столика в камин и поместила свой сгусток пламени так, что дерево тотчас занялось и, весело потрескивая, уничтожил остатки проказ.

Но с тех пор намеренно поджечь мебель, шторы или чьи-то рукописи не казалось привлекательной идеей, и я вынуждена была сидеть у окна и размышлять о том, как все-таки магия перевернула мою жизнь. Вместо того чтобы учиться музыке и светским правилам приличия, мне бы хотелось и дальше развивать эти уникальные способности — но некому было меня обучать. Мысли прервал снежок, брошенный в окно. Ох уж эти деревенские дети, как же они нас не любят. Не понимают они, что мне порой хочется променять свое платье на игру в снежки и прятки, катание на лошади и ночь в поле под звездами. Из любопытства я выглянула на двор, но в непроглядной тьме ничего не было видно. Тогда в голову пришла идея задуть свечи, чтоб привыкнуть к темноте. В это время еще один снежок грациозно угодил в стекло и я решила не испытывать терпение столь меткого стрелка. Тяжелые створки поддались не сразу, и вскоре воздух зимней ночи ворвался в помещение. Молодой месяц застенчиво и скупо лил бледный свет на конюшни и кузницу, на старую отцовскую карету — груду хлама в дальнем углу возле стены. На тускло поблескивающем снегу я смогла разглядеть фигуру в темном плаще. Она не подняла вверх лица, не откинула капюшон, а лишь поманила меня рукой в перчатке.

— И как, по-твоему, это мне сделать? — зло шепнула я.

Странно, вспоминая сейчас, я удивляюсь своей наивности — не возникло желание спросить кто он, зачем пришел. Наверное, доверие к нему было вызвано чарами, а может тогда мне просто не пришло в голову сомневаться в этом человеке — ведь интуиция женщинам дана с рождения.

Как бы там ни было, незнакомец не ответил, лишь вытянул руки, готовясь поймать. Ступая на подоконник, я подумала, что он издевается, но это не помешало мне упасть в его объятия со второго этажа. Пушистая шаль соскользнула на снег, куда вскоре он аккуратно поместил и меня. Я не видела его лица. Он был облачен в черный плащ, и под капюшоном можно было разглядеть лишь орлиный нос и, по меньшей мере, двухнедельную щетину. Долго он не дал себя изучать. Наклонившись, таинственный спутник поднял шаль, встряхнул ее одним сильным движением и, укрыв мои плечи, произнес негромко, но твердо:

— Твое время пришло — если хочешь учиться, иди за мной.

Я оцепенела, не зная, что делать. Казалось, что это только сон, так все было не похоже на реальность. Он взял меня за руку и потянул за собой. Легкие туфли уже через некоторое время промокли, и холод стал пронзать подобно острым ледяным иглам. Шаль так же промокла и давила на плечи, сковывая и без того затрудненное движение, а незнакомец все шел и шел вперед, не обращая больше на меня внимания. Я приподняла свои обмокшие юбки и как могла, ускорила шаг, чтобы успеть за мужчиной. Едва мне удалось его догнать, как перед нами возникли кованые ворота и одиноко стоящий около них стражник, который кутался в шубенку, скрываясь от сильного ветра. Я остановилась, понимая, что если сейчас страж заметит нас, то мне придется очень долго объяснять, есть ли разрешение на выход — это был приказ матери: никого не впускать и не выпускать без её согласия. А ей наверняка будет интересно узнать, что же я здесь делаю в такую позднюю пору в компании незнакомого мужчины, который явно не принадлежит к нашему семейству.