Елена Величка - Ушедший в бездну

Тропинка вилась и петляла среди бурелома, всё дальше углубляясь в лес. Вероятно, стоило повернуть обратно, но упрямство не позволяло Конраду сделать это. Он не давал себе передышки. В шелесте листьев ему чудился шум воды.

День шёл на убыль. Тени деревьев удлинились, в лесу стало темнее. Поднявшись на крутой травянистый пригорок, Конрад увидел заброшенную могилу. Тропинка привела его на старое сельское кладбище. Справа и слева вдоль неё среди буйно разросшегося кустарника и густой высокой травы вздымались ветхие кресты. Впереди темнела часовня. Конрад ускорил шаг, торопясь миновать жуткое место, и, наконец, выбрался на дорогу. Отсюда был виден Хелльштайн. На фоне заката он выглядел тёмной короной, венчающей мохнатую макушку холма. Конрад в отчаянии смотрел на замок. Добраться туда до ночи не было ни малейшей надежды.

Вдали за ячменным полем, почти у самых подножий холмов, светилось, отражая небо, зеркало маленького озера. Конрад облизнул сухие губы. Его мучила жажда, но утолить её было нечем. Почему он не догадался захватить с собой флягу Дингера и набрать в неё воды? Озерцо манило его, хотя он понимал, что вода в нём лишь издали выглядит чистой и светлой. Едва ли она годилась для питья.

Он свернул с дороги в поле и направился к озеру. Колосья стояли сплошной стеной. Он погрузился в них по самые глаза и в нерешительности остановился. Идти одному в сумерках через это колышущееся море было страшновато. Он уже собирался повернуть обратно, но его внимание привлёк отдалённый дробный стук. По дороге в сторону кладбища мчался всадник на белом коне. Топот копыт разбудил в долине эхо, и оно весело перекатывалось между холмами. Казалось, целый табун скачет во весь опор. Всадник приближался. Вскоре стало видно, что это женщина. Сидя в седле по-мужски, она вихрем промчалась мимо, её лицо прикрывала вуаль, но мальчик узнал Гертруду фон Адельбург. Белый конь принадлежал её мужу.

Перед воротами кладбища всадница придержала разгорячённого скакуна, рысью въехала на дорожку, ведущую к часовне, и скрылась среди деревьев. С ней не было ни слуг, ни пажа, но Конрад не обратил на это внимания. Его не интересовало, что привело её в такое время на заброшенное сельское кладбище. Он поспешил за ней, надеясь, что она поможет ему добраться до Хелльштайна.

Солнце скрылось за вершинами холмов. Последний луч померк над долиной.

Среди деревьев мелькнуло светлое пятно. Белый конь стоял, привязанный к кресту могилы, заросшей травой и плющом. Дверь часовни была приоткрыта. Вероятно, Гертруда вошла туда. Конрад подкрался к двери и заглянул в узкий проём.

В густом сумраке небольшого зала угадывались очертания высокого каменного надгробья, к нему вели три ступени. Женщина находилась в часовне. Где-то справа послышались её шаги и шорох платья, мелькнул рыжеватый свет — она зажгла свечу.

Конрад едва успел отступить от двери. Гертруда медленно прошла мимо него, двигаясь задом наперёд, словно пятясь от кого-то. Волосы её были распущены. Держа в обеих ладонях горящую свечу, она обошла надгробье и опустилась на колени. Это была не скорбная молитва об умершем, а какой-то ритуал, который она исполняла по памяти, уверенно и методично. Холодея от ужаса, Конрад услышал её голос, тихонько напевающий заклинание на латыни. Впервые Конрад увидел настоящую ведьму. То, что это была Гертруда фон Адельбург, которой он восхищался, потрясло его. Он следил за ней, не веря собственным глазам. Внезапно она обернулась и вскрикнула. Закричав от испуга, он бросился прочь. Гертруда выбежала следом и погналась за ним. Она узнала его и громко звала по имени. Длинное платье мешало ей, цепляясь за кусты, и вскоре она отстала.

Конрад побежал к дороге, но, услышав за спиной топот копыт, понял, что не успеет добраться до поля и спрятаться в колосьях. Он прыгнул с тропинки в кусты, упал на могилу и перекатился через неё в высокую траву. Гертруда с такой яростью натянула поводья, что белый жеребец, остановленный на всём скаку, поднялся на дыбы. Она направила его в тёмные заросли, где скрылся мальчик.

Конрад вжался в землю и затаил дыхание: ведьма явно намеревалась задавить его конём, но сделать это в темноте было непросто. Благородный арабский скакун всхрапнул, оступившись на могиле, его подкова глухо звякнула о камень. Всадница пригнулась с возгласом досады: ветки хлестали её по лицу, цеплялись за волосы. Повернув своего араба, она выехала на дорогу и ласково позвала:

— Конрад, непослушное дитя, не бойтесь меня, я вас не обижу!

Её звонкий голос пронизывал томительной болью. Конрад зажмурился. Ему чудилось, что в руке она сжимает нож.

— Конрад, отзовитесь! Вы не можете ночевать на кладбище. Я отвезу вас домой.

О нет! Он предпочёл бы всю ночь провести здесь, между могилами, чем вернуться в Норденфельд вместе с ведьмой.

Не дождавшись ответа, Гертруда со злостью хлестнула коня и ускакала.

Стук копыт давно стих, но мальчик ещё долго не мог шелохнуться, обессиленный страхом. Он был уверен, что его дни сочтены, ибо ведьма непременно нашлёт на него порчу.

Большая луна стояла в густо-фиолетовом небе. От земли исходил холод. Продрогнув до костей, Конрад, наконец, встал. Ноги с трудом повиновались ему. Сделав пару шагов, он опустился на землю. Он позвал на помощь мать и смолк, испугавшись звука собственного голоса. Ответ последовал сразу. Конрад закрыл глаза и ощутил себя в облаке невидимого света.

— Не бойся, — слова не прозвучали, а возникли в его сознании, подобно мимолётной мысли, но эта мысль принадлежала не ему. — Не бойся, — шептал демон, — Гертруда фон Адельбург не сможет убить тебя. Встань и уйди с кладбища. Иди в Хелльштайн. Прямо сейчас.

Конрад попытался подняться, и это ему удалось, словно в него влились чужие силы.

Шелестящее в лунном свете море ячменя пугало его. Мальчик постоял немного, собираясь с духом, затем сошёл с дороги и погрузился в тёмные волны.

Высоко в небе хищно чернели готические шпили Хелльштайна. Зловеще-весело гудел в долине ночной ветер. Блестело впереди за полем озеро. Вода… Конрад устремился к ней, раздвигая высокие колосья. Они были жёсткими и колючими. От их горьковатого запаха у него кружилась голова. Казалось, полю не будет конца, но вдруг колосья расступились, в лучах луны блеснула гладь водоёма.

Озерцо было не глубоким. Ручеёк, текущий со стороны холмов, давал ему жизнь, не позволяя превратиться в болото. Тем не менее, какая-то лягушка противно заквакала в темноте, предупреждая изнемогающего гостя, что в её владениях утолить жажду ему не удастся.

"Распелась!" — Конрад поднял камень и бросил его на голос. Кваканье ненадолго смолкло, а затем раздалось ещё громче.

Мальчик пошёл вдоль ручья в поисках места, где можно было бы зачерпнуть воды пригоршней. Ручей был мелким — серебристая полоска влаги, мерцающая среди камней. Отойдя подальше от лягушачьего озера, Конрад лёг ничком на землю и припал губами к воде. Сдерживая жадность, он пил осторожно, чтобы не наглотаться песка. Когда жажда угасла, он перевернулся на спину и взглянул в звёздное небо. Впервые в жизни он ночевал за пределами Норденфельда. Ему хотелось домой, но дома у него больше не было.