Кристи Голден - Рождение Орды

Тот покачнулся, зарычал.

— Защити их! — крикнул Дуротан. — Слушай приказ: мы должны взять их живыми! Волк тебя дери, защити их!

Глаза шамана сверкнули яростью — но лишь на краткий миг. Поднял руки, закрыл глаза — и внезапно вокруг дренеев вспыхнул пламенный круг. Поднялся ветер, взметывая пламя все выше, отшвыривая воинов. Те отступили — но, к ужасу Дуротана, лучники положили стрелы на тетивы.

— Отставить! — проревел Дуротан, а ветер подхватил его слова и донес до каждого воина. — Убью любого, пустившего стрелу!

Команды вождя и могучая, хотя и не по своей воле призванная магия Дрек'Тара сохранили дренеев в целости. Дуротан сбежал по склону к пленникам, ибо они стали теперь его пленниками. Шаман — следом.

— Убери огонь! — приказал он шаману.

Сразу же стена огня, едва не опалявшая Дуротану брови, исчезла. Теперь он стоял лицом к лицу с Беленом, и странное, трудное, неловкое чувство захлестнуло его, колыхнулось болезненно внутри — пророк дренеев остался таким же спокойным и невозмутимым, как и при обычном разговоре.

— Велен, ты и твоя свита теперь — пленники клана Северного Волка, — произнес Дуротан вкрадчиво.

— Я иного и не ожидал, — сказал пророк с горечью, улыбнувшись грустно.

И он, и другие умудрились сохранить достойный и даже горделивый вид, пока их обыскивали и раздевали. Прекрасные платья достались главнейшим воинам клана, дренеев одели в засаленные кожаные рубахи. Было тяжко и мерзко слышать издевки и оскорбления, видеть, как глумятся, плюют на пленных воины, но унижений вождь не прекратил. Пусть развлекаются, но чтоб пальцем тронуть не вздумали, за этим уж Дуротан следил тщательно. Дрека же смотрела в ярости на бесчинства сородичей. Наконец прошептала: «Муж мой, почему ты их не остановишь?»

Тот покачал головой.

— Я хочу увидеть, как дренеи поведут себя. К тому же воины сдержали свои руки, уже готовые убивать. Сдерживать еще и языки я не хочу.

Дрека глянула удивленно, кивнула, отошла. Конечно, она не одобрила. И самому не нравилось происходящее. Но вождь не всесилен и сейчас ступает по тонкой, очень тонкой грани. Важно не оступиться.

— Мой вождь, гляньте, что нам принесли! — закричал Роккар, второй по старшинству орк в клане.

Дуротан подошел, глянул в мешочек, раскрытый Роккаром. Ого! Внутри на мягкой ткани — два прекрасных драгоценных камня, красный и желтый. Дуротану до боли захотелось тронуть их — но удержался. Повернулся к Велену.

— Когда-то давно Ресталаан показал нам подобный кристалл. Тот кристалл защищал город. На что способны эти?

— У каждого — своя сила. Эти камни даровало нам существо, живущее в священной горе.

Дуротан зарычал тихонько, затем буркнул:

— Лучше б ты не поминал больше священную гору.

А Роккару велел:

— Накорми их, свяжи им руки, посади на волков, поставь шамана охранять их. Камни отдай Дрек'Тару. Дренеев мы заберем с собой, затем передадим Нер'зулу. Ему бы следовало быть сегодня здесь вместо меня.

Повернулся и пошел прочь, не желая заглядывать в странные, яркие, синие глаза Велена, не желая видеть осуждения в глазах Дреки.

Во время долгого пути домой Дуротан мучился сомнениями. Конечно, святотатство — Дрек'Тару было с чего вспылить. Ошу'гун — святыня орков. Мысль о том, что еще что-то живет в горе, да не просто живет, а силою сумело притянуть души предков к себе, — чудовищное кощунство. Для шамана вовсе — страшнейшее оскорбление. Куда ни глянь — всюду подтверждение Нер'зуловым словам. Дреней — пятно на чистом лице мира, и пятно это следует стереть как можно скорее.

Но почему? Быть может, этой ночью и отыщется ответ…

Все, включая пленных, возвращались верхом — потому успели еще до заката. Дуротан выслал вперед гонца с добрыми вестями, и клан с нетерпением ожидал воинов и добычу. По правую руку от вождя ехали Дрек'Тар и Роккар, разделявшие радость остальных, по левую — Дрека, необычно угрюмая, молчащая все время.

И к лучшему — Дуротану вовсе не хотелось выслушивать ее слова. И так слишком много сомнений, ведь и воины по-своему правы, и она.

Пленников грубо распихали по палаткам, приставили охрану — четверых испытанных бойцов и шамана, которому Дрек'Тар доверял особо. Стража безмерно гордилась своим заданием. Велена вождь приказал поместить отдельно — хотел переговорить наедине.

Когда суматоха чуть улеглась, Дуротан, вздохнув, решился начать разговор. Предвидел: нелегкий он будет и неприятный. Но ведь надо, куда денешься. Кивнул стражам, ступил в небольшую палатку, куда запихнули пророка. Ожидал найти его с руками, связанными за спиной, но те, кому приказывал, переусердствовали. Палатку поставили вокруг толстого дерева и привязали пророка к нему. Завернули руки за спину, веревки на запястьях затянули так, что даже в полумраке видно было, как потемнела кожа под ними. Веревка вокруг шеи — к счастью, не слишком затянутая — заставляла держать голову поднятой, чтоб не удушиться. Рот заткнули грязным кляпом, поставили на колени, связав и копыта.

Дуротан выругался, вытянул кинжал. В глубоких синих глазах Велена не промелькнуло и тени страха, но все же Дуротану показалось: дреней удивился, когда кинжал взрезал не тело, а веревки. Велен не вскрикнул от боли, не застонал, хотя призрачно-бледное лицо его исказилось на мгновение, когда кровь снова потекла по жилам занемелых рук.

— Я сказал им связать руки, а не увязывать всего, будто талбука, — буркнул Дуротан.

— Кажется, твой народ слишком усерден.

Вождь протянул Велену бурдюк с водой, посмотрел, как тот пьет. Сидя рядом, одетый в кожаные лохмотья, отхлебывающий затхлую воду, с руками, истертыми веревкой, Велен вовсе не казался страшным. Интересно, как бы Дуротан себя почувствовал, узнав, что дреней обращаются так вот с Мамашей Кашур? Всё тут как-то не так, всё. Но ведь Кашур сама предупредила Дрек'Тара об угрозе дренеев — угрозе страшной, почти невообразимо ужасной.

На полу стояла миска остывшей каши с кровью. Ногой Дуротан подвинул ее к пленнику. Велен глянул, но есть не стал.

— He совсем похоже на яства, которыми ты потчевал нас с Оргримом в Тэлморе. Но оно сытное.

— Достопамятный вечер. — Губы Велена изогнулись в улыбке.

— Так ты получил от нас той ночью, что хотел? — спросил Дуротан сердито.

Но гневался он не на Велена. Злился потому, что все повернулось так гнусно и нелепо, и тот, от кого видел лишь добро и гостеприимство, теперь пленник. И на нем же эту злобу и вымещать…

— Не понимаю — мы попросту хотели оказать гостеприимство двум заблудившимся юношам.

Дуротан встал, пнул миску — холодная каша разбрызгалась по земляному полу.

— Думаешь, я тебе поверю?

Велен на уловку не поддался, ответил спокойно: