Ева Софман - Та, что гуляет сама по себе

Таша сжала кулаки — раненную ладонь резануло болью:

— Что ты хочешь?

— Сейчас от тебя — ничего.

— Тогда зачем?..

Он улыбнулся — от этой улыбки жуть пробрала Ташу до костей:

— Увидишь. Уже скоро.

— Уже очень скоро, — послышался знакомый голос, и один её кукловод обернулся — чтобы увидеть, как шагнул на свет второй.

Какое-то время Воин и Зрящий просто смотрели друг на друга — две тени, разделённые несколькими аршинами тьмы и неровным пламенем костра. Потом первый, не отводя взгляда, чуть склонил голову набок и махнул рукой. Наёмники вскочили, как по команде: двое безмолвно сгребли за руки Ташу, не рискнувшую вырываться, ещё двое подхватили Алексаса, и четвёрка оттащила пленников в стороны.

Место долгожданного свидания было свободно.

— Здравствуй, Арон, — Воин сделал шаг вперёд, и мягкая безрадостная улыбка скривила его губы. — Рад тебе несказанно. Сколько лет, сколько зим… мы не виделись сколько — пять, шесть сотен лет?

— Приветствую, Лиар, — Зрящий двинулся навстречу. — Сожалею, что не могу ответить на приветствие, как должно. Не желаю, чтобы ты здравствовал.

— Как невежливо, однако. Я, быть может, тоже, но этикет, традиции или хотя бы элементарные правила следует соблюдать, не считаешь? Хотя да, ты же никогда не был сторонником правил, как же я мог забыть…

— Кто бы тебе дал.

Алексаса бесцеремонно швырнули на землю, Ташу — следом, прямо на него. Амадэи, даже не взглянув в их сторону, остановились в нескольких шагах друг от друга: тот, кто воплощал тьму — по-прежнему склонив голову набок, как любопытный мальчишка, тот, кто должен был воплощать свет — держась прямо и ровно, чуть вскинув подбородок.

А Воин выше Зрящего, заметила Таша. И крупнее, пожалуй…

— Знаешь, — вдруг сказал Лиар, — я сделал кое-какие выводы. Наблюдения, душевные поиски, и… может, нам начать сначала?

Во взгляде Арона почти не было удивления.

Почти.

— Ты же мой брат, — продолжал Лиар. Светлые глаза амадэя были абсолютно серьёзны, — мы должны оставить прошлое позади. Если ты хочешь жить нормальной, счастливой, человеческой жизнью… я тоже должен желать всего этого для тебя. И тогда, может, и у меня это получится? Может, я смогу научиться быть… человеком… Может, ты сможешь меня простить? Может, ещё есть надежда для нас обоих?..

Он слегка улыбнулся. Чуть виновато, очень искренне. Удостоившись в ответ не менее искреннего, таки проступившего за маской бесстрастности непонимания.

"Что… этот чело… существо…"

А потом улыбка Воина стала шире. Гораздо шире.

А потом он рассмеялся.

— Право, не перестаю тебе удивляться! Ох, Арон, Арон… всё ещё веришь, что в каждом люде и нелюде можно найти что-то хорошее?

Дэй качнул головой — коротким, досадливым жестом человека, жалеющего о собственной глупости:

— Зачем тебе эта девочка, Лиар?

— Ты же прекрасно знаешь, зачем, дорогой брат.

— Предположим. Отпусти её. Я же здесь, и я хочу закончить эту игру.

— Но неужели ты до сих пор не понял, что я заканчивать её не хочу?

— Смутно догадывался. Что ж, если тебя не устраивает место развязки — готов проследовать за тобой куда угодно и принять сражение.

— Ты не бежишь с поля боя? — голос Воина прозвучал насмешливо. — Неожиданно.

— Не бегу. Потому что хочу спасти её.

— Не больно ты рвался её спасать, когда она выкрадывала из трактира свою сестру… Ты же прекрасно знал, что я рядом. И прекрасно знал, что, встреться ты со мной, я бы раз и навсегда оставил девочку в покое.

— Не оставил бы. Если ты не хочешь заканчивать игру сейчас, с чего бы тебе заканчивать её тогда, ещё толком не начав? Противоречишь сам себе.

— В начале всё бывает иначе. Но ты захотел продолжить… и всё пошло так, как хотел я.

Гулко, уже над самым карьером буркнул что-то гром. Первые капли дождя звонко разбились о глину.

— Да, дорогой брат. Я слишком долго таил в сердце месть, чтобы ограничиться всего-навсего твоим убийством, — Лиар потянулся к застёжке плаща, и тот опал на глину небрежными складками. — Месть, знаешь ли, как вино: чем дольше ждёшь, тем она слаще. И теперь я заставлю тебя понять, каково это, когда у тебя не остаётся ничего, кроме ненависти и льда в сердце… Я заставлю тебя испытать всё, через что ты некогда заставил пройти меня.

Арон смотрел на него так внимательно, что это внимание маской скрывало все эмоции.

— Хочешь, чтобы я отпустил её? — Лиар взялся за рукоять своего двуручника, и языки пламени отразились в лезвии обнажённого на полпальца клинка. — Тогда дуэль. Победишь — отпущу всех. Нет — мне решать, что с вами делать.

В ответ дэй поднял ладонь к своему плечу. Ремень ножен расстегнулся с металлическим шорохом.

Мечи они обнажили одновременно. Одинаково беззвучно. Только вот клинок Воина оказался гораздо больше меча Зрящего.

— А неплохо ты всё спланировал, — отшвырнув пустые ножны к краю поляны, Арон наконец кинул беглый взгляд в Ташину сторону — только вот не на неё, а на тех двоих, что стояли рядом. — Соскучились?

В горле Вольга заклокотал глухой рык. Его товарищ нервно перемнулся с ноги на ногу.

— И долго им пришлось латать раны? Я не больно-то вежливо с ними обошёлся, — лезвие Аронова клинка в темноте странно серебрилось само по себе… болезненно. — Пришлось мечом, увы: с твоей стороны было весьма предусмотрительно снабдить их такими же безделушками, как у Таши. В каждую заключил частицу себя, не так ли? Не самый сложный обряд, но какой эффект: силы Зрящего оказываются бесполезны…

— Не мог же я допустить, чтобы ты не остался без лошади, не был ранен, не задержался в трактире и не встретил нашу девочку, которую я так заботливо вёл навстречу тебе. А их раны — сейчас они в форме, не беспокойся. Регенерация оборотней, да и целительные альвийские мази творят чудеса.

— Ну, ты же можешь позволить это своим наёмникам.

— К твоему сожалению, да.

Когда мечи скрестились, в воздух выбился сноп белых искр.

Ливень презрительно хлестнул Ташу по лицу, напомнив о том, что нужно сделать: наконец отвести взгляд от амадэев и повернуться к Алексасу. Светлые волосы, давно уже свободные от лент, волной скрыли лицо юноши. Так, хорошо, и не забыть — спина судорожно вздрагивает…

— Алексас!

Безусловно, в последние пять минут она услышала очень много интересного и ещё больше непонятного — вот только размышлять об этом было немножко некогда. Как и рыдать. Да и вид сражений, хоть она ни разу этих самых сражений не видела, её не особо пугал… теоретически…

Но наёмники же обо всём этом не знают, верно?

— Алексас, очнитесь, ну же!

Да, у оборотней очень тонкий слух, но ведь она шепчет тихо, в самое ухо — да к тому же дождь, да звяканье клинков…

— АЛЕКСАС!