Людмила Безусова - Каждый выбирает по себе

— Та, чьи волосы белее снега, и Та, чьи одежды чернее нощи, к тебе обращаюсь… Несущая ужас и Дарующая милость, тебя прошу… — Голос девушки слышался едва-едва, но каждое слово колокольным звоном отдавалось в висках колдуна. — К тебе взываю, Мара-Морена, Владычица зимняя…

Панически заржали кони, рвясь с привязи, дробно забили копытами по остывающей земле.

Шумливо взвилась в темнеющее небо стайка мелких птах, покидая насиженные места.

От внезапно налетевшего стылого вихря, осыпающего колкой ледяной крупкой настороженно замерший лес, колдун продрог до самых костей. Он не мог и помыслить, что избрала эта молодица Навий путь, а сейчас решилась саму Владычицу смерти призвать.

— Дыхание твое — ветер студеный, очи твои — отблески холодного огня, сердце твое — крепкий лед… В очах Твои чары — манят, зовут, жизнь забирают. Голос — льда перезвон, слуги твои мороки и страхи ночные. Велика Твоя Власть, грозная Сила… Склоняюсь пред твоей волей…

Затянули угрюмые тучи небо, скрывая только что проклюнувшие песчинки звезд. Завьюжила пурга, укрывая белым саваном снега листву, едва тронутую осенним увяданием, и вот уже стоит ведьма по колено в сугробе, и словно не замечает холода, сковавшего лес.

"Ещё немного и надо будет уходить, — мрачно подумал колдун, наблюдавший за ворожбой. Не верилось ему, что сможет обуздать ведьма потревоженные ею силы. — Предупреждал ведь. Чувствую, не до хорошего, самому бы ноги унести…".

— Прими драгоценное — кровь живую, бурлящую, кровь жизнью кипящую, прими же, Мара Грозная, в жилы свои, кровью холодной наполненные, жизни напиток из жил смертного, — голос ведьмы окреп, набрал силу, теперь она кричала во всю мочь, стараясь преодолеть усилившийся до свиста шум ветра. — Помоги человеку, к тебе пришедшему…

Перед девушкой внутри обережного круга возникла темная фигура в развевающемся балахоне. Глубокий капюшон наброшен на голову, лица не разглядеть, только вспыхивают, как угольки в печке, красноватые отблески глаз. Потянулась, принюхиваясь, к ведьме, сложившей руки ковшиком перед собой.

Колдун поспешно отвернулся, избегая случайно встретиться взглядом с пришедшей. Знал, чего опасаться — не оборачивайся, не слушай Её тишину, не гляди в глаза Её, ибо неизбывная тоска их заползет в душу и спасения уже не будет… Отвернулся, но при этом старался не упустить ни единого слова.

— Жаркая кровь у внуков Сварожьих… — пролепетала ведьма, не опуская ладони, наполненные собственной дымящейся кровью.

— Ну, ты охальница! — Смех Морены звенящими льдинками рассыпался меж деревьев. — Предлагать мне то, что и так до единой капли мне принадлежит. Иль забыла, — грозно спросила она, — как клялась в верности до последнего удара сердца. Но я ныне добрая, рада встрече, проси, что хочешь, но готовься платить, да не этой жалкой подачкой!

— Я готова. — Гордо вскинула голову ведьма. — Прошу одного лишь — возврати ушедшего во тьму Изначалья… Он там недолго…

— Его, что ль? — Властительница смерти подступила к лежащему навзничь Антону, слегка припорошенному снегом, постояла немного над ним, и развернулась к девушке, напряженно ожидающей ответа. — Он не мой. Я не властна над его судьбой. — Горькое "как и над своей" едва не сорвалось с её губ. — Его путь по звездам, тревожащим душу. А там, где нет дорог — невозможно идти назад, где нет направлений — невозможно идти в нужную сторону… Ему повезло — он получил иную возможность, и не мне решать за него… Забыть-река смывает ненужное, но коль захочет сам — воротится… А вот ты… — Грозный рык, вырвавшийся из горла Морены, не дал ведьмагу расслышать последние слова.

Припавший к земле колдун замер, выжидая, чьим поражением закончится толковище. Лично он ни понюшки табака не дал бы за ведьму, однако…

— Жаркая кровь у внуков Сварожьих, и холоду смерти не сковать наших душ! В этом мире того, что хотелось бы тебе — нет! — звонко выкрикнула девушка. Торжеством победителя звенел её голос. — Мы — Ясуней светлых дети любимые!

— Ах ты, дрянь! — Морена захлебнулась от злости. — Вспомнила Ясуней, да поздно уже… — Обернулась снежной вьюгой, вылетела из круга, очерченного ведьмой, словно и не заметила преграду, взвилась на миг над лесом и закружилась вокруг девушки, обертывая её белым коконом.

— Нет, нет, — закричала Чернава, уворачиваясь от шквального ветра, который норовил свалить её с ног, — я не в твоей власти!

— Это тебе только кажется, — из мельтешения снежинок выглянула Властительница смерти, изумленная такой несговорчивостью: "Зря ерепенится, я ведь могу и передумать забирать её с собой… И зачем она мне? Лишняя докука…". — Всё слова… Все вы такие до поры до времени, а как пора приходит, мыслить начинаете… Каяться… Милости просить… Ты не в моей власти, верно, но жизнь твоя — в моих руках. — Морена занесла отсвечивающий льдом серп над девушкой, да промедлила малость.

Изловчившись, ведьма внезапно выплеснула дымящуюся жидкость из своих ладоней прямо в просвет капюшона.

Не ожидала Морена противоборства. Редко кто из смертных рисковал тягаться с ней. Взвыла, закрутилась волчком, сбивая охватившее её жгучее пламя, и…

…сгинула во вьюжном круговороте, как и не было её.

Выдохнула облегченно Чернава, точно сама не верила, что опять удалось обмануть смерть. Недвижно стояла, переводя сбившееся дыхание.

Поднявшийся во весь рост Отлюдок увидел, как дрожат её руки, как меняется выражение лица от кривой полуулыбки до оскала, воспроизводя чувства, испытанные только что. Не успел он окликнуть девушку, как она внезапно метнулась к лежащему Антону, упала перед ним на колени, схватила за грудки, и затрясла его так, что колдуну показалось, что у парня сейчас отвалится голова.

— Только ты! Слышал? — яростно закричала она. — Ты сам решаешь! Возвращайся! Тебя ждут здесь! — Она зарыдала взахлеб, стараясь растормошить тело, в котором едва теплилась жизнь. — Ждут! Понимаешь? Возвращайся! Сам!

— Ты что творишь? — Отлюдок в два счета преодолел расстояние, разделяющее его и ведьму, ухватил за плечи, отбрасывая от парня. — Ты его добьешь!

— Шел бы ты лесом, шатун! — вызверилась на колдуна девушка, кидаясь на него. — С Мореной потягайся, бродяжник! А сюда не лезь!..

Звонкая оплеуха опрокинула ведьму на землю. Брезгливо утирая ладонь о штаны, колдун наклонился над ней, прошипев сквозь зубы:

— Я не воюю с женщинами… — и добавил едко: — С любыми… Я вообще не воюю ни с кем. Зряшное дело… В этом мире места хватает всем.

Отлюдок отвернулся, выругался, и только тут заметил удивленный взгляд Антона.

Ничего не понимающий парень все ещё полулежал на земле и только успевал переводить глаза с одного на другую, да и это давалось ему с трудом. В его гудящей от боли голове все ещё бродили странные образы — малознакомые люди, полузабытые места, города, в которых он, видимо, когда-то бывал, но уже не помнил о них ничего. Похоже, у него амнезия, потому что все сейчас было, как в анекдоте "Доктор, у меня беда — тут помню, а тут — нет". Совсем уж непонятно было, как он оказался на занесенной снегом поляне, рядом с этим беловолосым высоким мужчиной и растрепанной хрупкой девушкой, едва достающей ему до плеча, так бурно выясняющие отношения. Антон мог поклясться, что никогда раньше их не встречал, впрочем, и в этом он был не слишком уверен, потому что из всей своей жизни он отчетливо помнил только Людмилу и громадного черного кота. Причем здесь кот? Они никогда не держали домашних животных!