Нил Гейман - Дети Ананси

— Почти два года.

— Вы работали долго и упорно. А теперь еще прискорбная кончина вашего отца…

— На самом деле я его едва знал.

— Ага. Так держать, Нанси. Учитывая нынешнее затишье, как насчет пары недель отпуска? Нужно ли говорить, что он будет полностью оплачен.

— Полностью оплачен? — переспросил Толстый Чарли.

— Полностью оплачен? Ага, понял, о чем вы. Деньги на расходы. Уверен, немного на карманные расходы вам не помешало бы, а?

Толстый Чарли силился сообразить, в какой вселенной очутился.

— Вы меня увольняете?

Тут Грэхем Хорикс рассмеялся — как хорек, у которого в горле застряла острая косточка.

— Абсо-ненно нет. Даже напротив. Теперь, я полагаю, мы прекрасно понимаем друг друга. Ваше будущее упрочено. Как каменный дом. Разумеется, пока вы остаетесь образцом осмотрительности и такта, каким были до сих пор.

— Как каменный дом? — недоуменно переспросил Толстый Чарли.

— Как за каменной стеной.

— Просто я где-то читал, что большинство несчастных случаев происходит дома.

— Тогда, считаю, вам крайне важно как можно скорее вернуться домой. — Он протянул Толстому Чарли прямоугольный листок. — Вот, скоромная благодарность за два года безупречных трудов на благо «Агентства Грэхема Хорикса». — И, не удержавшись, добавил: — Не тратьте все сразу. — Ведь он всегда так говорил, давая кому-то деньги.

Толстый Чарли опустил взгляд на бумажку. Это был чек.

— Две тысячи. Ух ты! То есть нет, конечно, не буду.

Грэхем Хорикс улыбнулся. Если его улыбка и светилась победой, то Толстый Чарли был слишком озадачен и потрясен, чтобы ее заметить.

— Идите с миром, — сказал Грэхем Хорикс.

Толстый Чарли отправился к себе в кабинет. Минуту спустя Грэхем Хорикс небрежно, как паук из паутины, выглянул за дверь.

— Да, кстати. Из чистого любопытства. Если, пока вы отдыхаете и наслаждаетесь радостями жизни — что я вам настоятельно рекомендую… о чем я? Ах да, если мне понадобится войти в ваши файлы, не скажете ли свой пароль?

— Я думал, с вашим паролем вы можете войти куда угодно в системе, — сказал Толстый Чарли.

— Конечно, конечно, — беспечно согласился Грэхем Хорикс. — Просто на всякий случай. Сами знаете, как бывает с компьютерами.

— «Русалка», — сказал Толстый Чарли. — «Р-У-С-А-Л-К-А».

— Замечательно. — Грэхем Хорикс не потер руки, но вполне мог это сделать. — Замечательно.

Толстый Чарли вышел на улицу с чеком на две тысячи фунтов в кармане, удивляясь, как за два года не сумел разобраться в Грэхеме Хориксе, не понял, какой он чудесный человек.

Зайдя в ближайший банк, он отправил сумму с чека на свой счет. А потом пошел по набережной Принца Альберта, чтобы подышать воздухом и подумать.

Он стал на две тысячи фунтов богаче. Утренняя головная боль развеялась. Он чувствовал себя солидным и процветающим. Интересно, может, удастся уговорить Рози поехать в короткий отпуск? Конечно, с бухты-барахты, но все-таки…

И тут он увидел Паука и Рози, которые шли рука об руку по другую сторону улицы. Рози доедала мороженое. Потом она остановилась, бросила остатки в мусорную урну, притянула к себе Паука и перепачканными в мороженом губами поцеловала с энтузиазмом и пылом.

Толстый Чарли почувствовал, как головная боль возвращается. И что теперь? Толстый Чарли не знал. Его словно бы разбил паралич.

Он смотрел, как они целуются: ведь придется же им рано или поздно оторваться, чтобы глотнуть воздуха! Но они все не отрывались, поэтому, чувствуя себя бесконечно несчастным, он развернулся и побрел куда глаза глядят, пока не вышел к метро.

И поехал домой.

К тому времени когда он доехал, мир уже катился в тартарары, поэтому, решив, что ничего уже не исправить, Толстый Чарли забрался в кровать, от которой смутно пахло Дейзи, и закрыл глаза.

— Ну? — спросил отец. — Вы с Пауком поладили?

— Во-первых, это сон, — резонно объяснил ему Толстый Чарли. — А во-вторых, я не хочу об этом разговаривать.

— Дети, дети, — покачал головой отец. — Послушай. Я скажу тебе кое-что важное.

— Что?

Но отец не ответил. Что-то в волнах привлекло его взгляд, и, нагнувшись, он его поднял. Вяло заизвивались пять остроконечных лучей.

— Морская звезда, — задумчиво протянул отец. — Если разрезать ее пополам, она вырастет в две новые.

— Я думал, ты хочешь сказать мне что-то важное.

Отец схватился за грудь, упал на песок и застыл. Из песка вылезли червяки и в мгновение ока сожрали отца, не оставив ничего, кроме костей.

— Папа?

Толстый Чарли проснулся у себя в спальне, щеки у него были мокрыми от слез. Потом он перестал плакать. Не из-за чего расстраиваться. Его отец не умер, это был просто дурной сон.

Завтра он пригласит Рози к себе. Они съедят стейк. Он сам его пожарит. И все будет хорошо.

Толстый Чарли встал и оделся.

Двадцать минут спустя, когда, сидя за кухонным столом, он ел из пластикового стакана китайскую лапшу, ему пришло в голову, что случившееся на пляже, конечно, было сном, но отец все-таки мертв.

Под вечер Рози заехала к маме на Уимпоул-стрит.

— Я сегодня видела твоего жениха, — сказала миссис Ной.

На самом деле ее звали Ютерия. Но за тридцать лет никто не называл ее так в лицо, кроме покойного мужа. Вот только после его смерти имя атрофировалось и маловероятно, что до конца ее дней оно когда-нибудь прозвучит.

— И я, — ответила Рози. — Господи, как же я его люблю!

— Да, конечно. Ты же выходишь за него замуж, верно?

— Ну да! То есть я всегда знала, что его люблю, но сегодня поняла, насколько сильно. Все в нем люблю.

— Ты его спрашивала, где он был вчера?

— Он все объяснил. Он ходил в кафе с братом.

— Не знала, что у него есть брат.

— Он раньше о нем не говорил. Они не слишком близки.

Мать Рози щелкнула языком.

— Воссоединение большой семьи. Он и про кузину рассказывал?

— Про кузину?

— Или, может, сестру. Он не был точно уверен. Хорошенькая, на помоечный манер. Смахивает на китаянку. У нее на лице написано: от такой хорошего не жди. Если, конечно, хочешь знать мое мнение. Но у них вся семья такая.

— Мама! Ты же не встречалась с его семьей.

— Я видела ее. Она была у него на кухне сегодня утром, ходила по квартире почти голая. Никакого стыда нет. Бесстыжая. Если, конечно, она его кузина.

— Толстый Чарли не стал бы лгать.

— Он ведь мужчина, правда?

— Мама!

— И вообще, почему он сегодня не был на работе?

— Был. Я к нему заходила. Мы вместе съели ленч.

Открыв пудреницу, мама Рози порассматривала помаду у себя на губах, потом стерла кончиком пальца красное пятнышко с зуба.

— Чего еще ты ему наговорила, мама?

— Мы просто поболтали о приготовлениях к празднику, о том, как мне бы не хотелось, чтобы его шафер отпускал сомнительные шуточки на свадьбе. Вид у него был такой, точно он с похмелья. Помнишь, как я тебя предупреждала? Не выходи за пьяницу.