Рейчел Кейн - Полночная аллея

— Да. Думаю, это то, что нужно. — Он протянул склянку Клер. — Возьми.

Сосуд оказался неожиданно тяжелым.

— Что там?

— Понятия не имею, как называть это вещество. Но оно действует.

— И что мне с ним делать?

— Высыпь немного на ладонь, вот так. — Мирнин потянулся к ее руке, и она невольно отпрянула. На миг у него сделался обиженный вид. — Нет, ты права. Извини. Давай сама.

Она перевернула склянку, подставив горсть. Высыпалось несколько маленьких красных кристаллов. Поощряемая взглядом Мирнина, она с силой встряхнула склянку, и на ладонь упало около половины чайной ложки вещества.

Мирнин взял у нее сосуд и поставил на прежнее место.

— Давай! — сказал он.

— Прошу прощения?

Он изобразил, будто забрасывает что-то в рот.

— Я… э-э… Так что это все-таки?

Мирнин раздраженно закатил глаза.

— Прими его, Клер! У нас не так много времени. Мои просветы ясного сознания теперь стали короче. Я не могу ручаться, что снова не сорвусь. Давай! Это поможет.

— Не понимаю. Как это вещество должно помочь?

Он больше не уговаривал, просто умоляюще смотрел с открытым, полным надежды выражением лица. В конце концов она поднесла руку ко рту и попробовала один кристалл.

На вкус он напоминал соленую землянику с горьковатым послевкусием. И мгновенно Клер ощутила крошечный взрыв ледяной ясности — словно свет вспыхнул в темной комнате, полной прекрасных, сверкающих вещей.

— Ну вот, теперь ты понимаешь, — заметил Мирнин.

На этот раз она слизнула сразу четыре-пять кристаллов. Горечь ощущалась сильнее, земляничный привкус почти не смягчал ее, а реакция наступила даже быстрее. И это было… как будто она спала, а потом внезапно проснулась. Пробуждение оказалось восхитительным, потрясающим, и мир вокруг она теперь воспринимала с необыкновенной остротой.

Мирнин наугад взял книгу и раскрыл ее перед Клер. Последовал новый взрыв света во тьме, ослепительный и прекрасный.

«Ох, до чего же здорово!»

Слова, сплетаясь друг с другом, проникали в ее сознание — ощущение было отчасти болезненное, но в то же время великолепное. Никогда в жизни ей не удавалось читать так быстро.

Сущность золота есть сущность солнца, а сущность серебра — сущность луны. Необходимо работать с ними в соответствии с их особенностями — с золотом при свете дня, с серебром ночью…

И все прочитанное обретало смысл. Алхимия — просто поэтическая трактовка способа взаимодействия материи и энергии; физика, ничего кроме физики. И теперь Клер понимала, как нужно к ней подходить.

А потом… потом свет начал гаснуть.

— Давай, прими все, — велел Мирнин. — Дозы в твоей ладони хватит на час или около того. За это время я смогу многому научить тебя. По крайней мере, мы успеем понять, в каком направлении нужно двигаться.

Не колеблясь, Клер слизнула остальные красные кристаллы.

Мирнин оказался прав: препарат действовал чуть дольше часа. Он и сам принимал его время от времени, по одному кристаллу; но настала пора, когда даже им было уже не под силу разогнать муть в его глазах. Клер и ее наставник сидели со скрещенными ногами на полу, практически невидимые за стопками томов. Мирнин заставлял ее перескакивать с одной книги на другую, читать параграф здесь, главу там, таблицу из физики, страницу из чего-то столь древнего, что сначала ему пришлось обучить ее языку.

«Я познакомилась с языками, — в изумлении думала она. — Я узнала… так много всего сразу…» Он показал ей диаграмму, но не простую, а трехмерную и сложную, как снежинка. Выяснилось, что Морганвилль возник не сам по себе: его задумали и создали вампиры под руководством Мирнина и Амелии. Дома Основателя составляли часть этого плана — сеть из тринадцати блистательных, непроницаемых узлов силы, связанных в сложную энергетическую структуру, которая могла через порталы перемещать людей с места на место, хотя Клер пока не поняла, как управлять ею. И еще эта структура изменяла воспоминания людей и держала их на расстоянии от города — если Амелия хотела этого.

Мирнин показал ей и дневники, куда заносил результаты своих исследований на протяжении последних семидесяти лет, в течение которых развивалась болезнь вампиров. Дрожь пробирала при виде того, как изменялись его записи от года к году: от скрупулезных и тщательных в начале до каракуль, а иногда и откровенной чепухи в конце.

Какой-то частью души она по-прежнему хотела остаться в стороне и чтобы все шло своим путем. Но Мирнин… он так много знал, так многого достиг… и кто еще может научить ее всему этому? Никто и никогда.

Наверное, все же стоит помочь ему… совсем чуть-чуть.

Воздействие кристаллов уже ослабело, и на Клер навалилась ужасная усталость. Ныли все мышцы, она была как в жару; нет, это вещество не щадило человеческое тело. Каждый удар сердца болезненной пульсацией отдавался в голове, все вокруг выглядело тусклым и бессмысленным.

Услышав шаги, она повернула голову в сторону лестницы. Майкл взбежал по ней с невероятной, невозможной скоростью и резко остановился, увидев, что она сидит на полу рядом с Мирнином.

— Он же должен быть…

— В клетке? Да, но он всего лишь болен, Майкл. Он не зверь. Так или иначе, запирать его бесполезно — он сумеет выбраться.

Неожиданно Майкл показался ей ужасно юным, хотя на самом деле был старше ее и вдобавок вампиром.

— Поднимайся, Клер, пошли. Пожалуйста.

— Зачем? Он не причинит мне вреда.

— Он не может сопротивляться своим порывам. Послушай, Сэм рассказывал, скольких людей он убил…

— Он вамп, Майкл. Естественно, он…

— За последние два года он погубил больше народу, чем все остальные вампиры Морганвилля, вместе взятые. Здесь ты постоянно подвергаешься опасности. Вставай, пошли отсюда.

— Он прав, — подтвердил Мирнин.

Ясность сознания уже покидала его, но Клер видела, как отчаянно он старается оставаться таким, каким был на протяжении последнего часа: мягким, остроумным, любезным, охваченным восторгом и страстным желанием открыть для нее мир.

— Тебе пора уходить. — Он улыбнулся, не показывая клыков, и улыбка у него была очень человеческой. — Я справлюсь, Клер. По крайней мере, никому не причиню вреда. Амелия пришлет кого-нибудь позаботиться обо мне. И обычно у меня не получается выйти отсюда, когда я начинаю… терять память. Мне трудно найти ключи, но я все равно не помню, как ими пользоваться. Одного я не забываю никогда — как убивать. Твой друг прав. Уходи, пожалуйста. Сейчас же. И продолжай заниматься.

Конечно, это было глупо, но ей претило оставлять его в таком состоянии — с погасшими глазами, утонувшего в тумане страха и смятения.

У нее и в мыслях ничего такого не было, все произошло само собой: она обняла его.