Пола Вольски - Наследник чародея

Он протянул руку, на которую Террз уставился в недоумении. Верран густо покраснела.

— Он предлагает обменяться рукопожатиями, — смущенно объяснила она сыну. — Это такой обычай, знак дружбы и согласия. — И, вспомнив, что говорит по-лантийски, поспешно перевела свое толкование на напевную речь вардрулов.

Террз, и не подумав пожать протянутую руку, холодно заметил:

— Патриарх Феннахар, несомненно, понимает, что мне неведомы людские привычки.

Его спутники, однако, обошлись без отговорок. Каждый старательно выполнил дотоле неведомый ритуал, и общий хиир прибавил яркости.

Поприветствовав гостя по всем правилам, вардрулы молча удалились, оставив людей одних. По знаку Верран Нид поставил перед Феннахаром поднос, и порядком проголодавшийся исследователь набросился на предложенные ему яства: густой суп в чаше с двумя удобными ручками, тушеные грибы десятка разновидностей, подкопченные Фоеровы коренья и непонятного происхождения замечательно вкусный янтарный студень. И на всем протяжении трапезы он ощущал на себе холодный изучающий взгляд Террза. Наконец тот заговорил:

— Патриарх Феннахар, мудрейшие из вардрулов приняли вашу клятву чистоты намерений, значит, должен принять ее и я… пока.

Феннахар был озадачен. Откуда у юноши этот формализм, это несуразное чувство собственной значимости? В свои семнадцать лет он производил впечатление человека редкой силы воли.

— Лорд Грижни, вряд ли я могу считаться патриархом, — сказал Феннахар. Зовите меня Рилом… или, если угодно, Феннахаром.

Террз, подражая вардрульскому жесту согласия, пошевелил пальцами, и Феннахар едва сдержал изумление.

— Недавно люди напали на пещеры, — продолжил Террз. — Не кажется ли вам мало подходящим время для визита?

— Террз, ты невежлив, — пожурила сына Верран.

— Резонно ли приносить собственную безопасность в жертву учтивости?

— Знаете, Верран, он, пожалуй, прав, — скрыв неловкость, согласился Феннахар. — Вопрос далеко не праздный. С удовольствием на него отвечу. Я не случайно пришел к вам именно сейчас, поскольку боялся, что другой возможности побывать в пещерах мне не представится. Если нападение на пещеры повторится, то все входы вскоре окажутся надежно закрыты или каким-либо образом укреплены. Более того, я счел своевременным продемонстрировать вардрулам чистоту намерений хоть части человеческого рода в надежде, что когда-нибудь мы снова заживем в мире и согласии.

— В мире и согласии? Мы? Чистой воды заблуждение! Это в принципе невозможно.

— Отчего ж?

— Человек по природе своей злобен и беспощаден. Отрицать это бессмысленно. Для людей корысть куда важнее дружбы, и они никогда не избавятся от стремления поживиться за счет тех, кто уступает им в силе и жестокости.

— Вы циничны, точно хурбский ростовщик.

— И не без веских на то оснований. Принявший меня народ люди изгнали с лица земли. Согласен, это произошло в незапамятные времена. Куда более близки нам другие события: травля и убийство моего отца, архипатриарха Грижни, и наконец, покушение на мою мать и удар по моей Будущности из клана Змадрков — истребление множества вардрулов. Эти уроки я хорошо усвоил.

Феннахар повременил, прежде чем ответить, и не стал сразу возражать.

— Исходя из тех сведений, которыми вы обладаете, пожалуй, трудно было бы прийти к иному выводу. Однако сведения эти весьма и весьма ограниченны, однобоки. Чтобы судить хоть сколько-нибудь объективно, вы нуждаетесь в дополнительной информации.

По легкой улыбке Верран Феннахар понял, что тут их мнения совпадают.

Террз призадумался. То, что извечный довод его матери вдруг подтвердил человек незаинтересованный, причем человек безусловно неглупый, не могло не оказать на него определенного воздействия, и все же он не собирался сдаваться без борьбы.

— Информации какого рода?

— Вам следовало бы побольше узнать о людях, о землях, которые они населяют. Познакомиться с их историей, философией, искусством и зодчеством, языками и литературой, математикой и механикой, магией…

— Магией?! — Террз не сумел скрыть заинтересованности.

— Конечно. При желании вы приобщились бы к знаниям величайших чародеев.

— Заманчиво, но неосуществимо — нам с мамой путь в Ланти-Юм заказан.

— Пусть так, но есть ведь и другие города, другие магические ордены. Мало ли где можно овладевать магией. Там, наверху, целый мир, Террз, мир безграничный в своем многообразии. Разве вам не хотелось бы увидеть его собственными глазами?

Перспектива магических изысканий оказалась соблазнительной приманкой, и на миг юноша поддался искушению, но миг он и есть миг.

— Здесь, в пещерах, мир ничуть не хуже, и его вполне достаточно для того, чтобы занять мое внимание, — отрезал Террз.

Феннахар вздохнул. Разговор, скорее смахивающий на спор, изрядно его утомил. Сказывались последствия болезни, и к тому же вряд ли стоило рассчитывать так легко сломить железную волю сына Фал-Грижни. Он видел, что Верран его союзница в этой битве, но продолжать препирательства считал занятием бессмысленным: подобная тактика лишь укрепит в Террзе дух противоречия. Лучше пока тем и ограничиться.

— Да, правда, тут целый мир, — согласился он, — но, возможно, он не всегда будет обособлен от мира людей. Мудро поступает тот, кто знает, с кем или чем имеет дело, хотя бы из соображений безопасности. Надеюсь, вы не станете отвергать уже сейчас доступные вам знания?

— Ваших воспоминаний и описаний земной поверхности? — равнодушно спросил Террз.

— Зачем же? У меня с собой, вот тут, в мешке, есть две-три книжки…

— Написанные человеческой рукой. — Глаза Террза загорелись живым огнем. — Книги из Ланти-Юма? Я слышал о них, но видеть не доводилось.

— Но знаете ли вы нашу грамоту?

— С тех пор как мне исполнилось пять великих венов.

Феннахар нагнулся, развязал мешок и извлек из него три небольших тома.

— Не шедевры, — вздохнул он, протягивая книги Террзу, — но и не самое худшее. Вот труд Джуффиала о флоре и фауне Далиона. Вот «Зарождение магии» Чеса Килмо. Особенно рекомендую последнюю… «Хождение за Ледовое море» Вира Кренневира.

— «Море»? — Казалось, любопытство понемногу подтачивало бастионы самообладания Террза. — А вы сами его видели? Может быть, отправлялись в плавание?

— И не раз. Такое не забывается.

— Какое оно, море?

— Настолько красивое и разное, что не описать словами. Прочтите Кренневира. В красноречии мне с ним не тягаться, но и его описания далеки от реальности. Море нужно видеть, любовь к нему в крови всех лантийцев.

— Я непременно прочту и Кренневира, и остальных, а потом вы, быть может, не откажетесь обсудить со мной прочитанное?