Джин Вулф - Чародей

— Был такой рыцарь, по имени сэр Равд, — сказал Свон. Он пошел столь скорым шагом, что Таугу пришлось перейти на трусцу, дабы не отставать от него. — Сэра Равда послали усмирить разбойников в северных лесах, откуда ты родом, — в лесах к югу от гор.

— Я помню, — сказал Тауг.

— Он погиб. Мне кажется, герцог Мардер полагает, что разбойники — вольные отряды, как они себя называют, — не стали бы нападать на доблестного и прославленного рыцаря, пусть даже с ним не было никого, помимо оруженосца. Так полагает герцог Мардер. Но он ошибается.

— Я никому не скажу, что вы говорили такое, — заявил Тауг.

— Я сам скажу это герцогу. Собственно, уже сказал.

Свон проделал еще с дюжину шагов, прежде чем заговорил снова:

— Сэр Равд погиб. Его оруженосец остался в живых, хотя лишь чудом избежал смерти. Он вернулся в Ширвол, одержимый желанием рассказать всем, как его господин пошел в наступление на полчища разбойников и как искусно он сражался, отправив не один десяток врагов на корм волкам. Как он, оруженосец сэра Равда, похоронил своего господина при свете луны, выкопав могилу сломанным боевым топором и сложив на нее в кучу все оружие убитых врагов.

Не зная, что еще сказать, Тауг пробормотал:

— Да, сэр, — а потом обернулся, спиной почувствовав взгляд незримых глаз.

— В Ширволе его выслушали, — продолжал Свон, — и стали говорить про него разные оскорбительные вещи. Не в лицо, поскольку они были не столь отважны, как разбойники, вступившие в бой с сэром Равдом и его оруженосцем и ни разу не дрогнувшие. Но он обнаружил, оруженосец сэра Равда, что у него есть враг, неуязвимый для меча: молва, следующая за ним по пятам.

Свон резко остановился и повернулся к Таугу:

— Все короткое время, что мы вместе, я старался учить тебя.

— Да, сэр Свон. И я многому научился. От вас и от сэра Эйбела.

— Вот мой самый важный урок. Мне потребовались годы, чтобы его усвоить, но ты получаешь его задаром.

— Да, сэр Свон, — повторил Тауг.

— Мы идем на опасное дело. Ты сразился с инеистым великаном и одержал победу. Возможно, еще до полудня нам придется сразиться с двумя десятками. Возможно, ты останешься в живых, а я погибну.

— Надеюсь, такого не случится, сэр Свон.

— Я не хочу умирать. Нисколько не хочу. Если мы вступим в бой, я надеюсь, мы победим. Я сделаю для победы все возможное. У тебя есть палица.

— Да, сэр Свон. Мечедробитель. — Тауг поднял палицу.

— А где кинжал, который ты забрал у кузнеца-ангрида? Ты показывал мне кинжал размером с боевой меч. Он по-прежнему у тебя?

— Он в моей комнате, если только кто-нибудь не стащил его.

— Возьми и его тоже. Возьми и палицу, и кинжал.

— Хорошо, сэр Свон.

— Если я погибну, а ты останешься в живых, Тауг, тебе придется встретиться с врагом более страшным, чем ангриды, и более коварным. Со сплетнями, с хитрыми улыбками, с косыми взглядами. Ты меня понимаешь?

— Думаю, да, сэр Свон.

— Тебе придется сражаться с ними, а сражаться с ними можно только одним способом: добровольно отправляясь на верную смерть и оставаясь в живых. Делая это снова и снова, Тауг.

— Да, сэр Свон.

— Ты из крестьян? Как и сэр Эйбел?

— Мы не такие плохие, как вы думаете, сэр Свон.

— Я ничего такого не думаю. — Свон вздохнул, и Таугу пришло в голову, что звука более тоскливого он не слышал никогда в жизни: вздох призрака, щемящий сердце звук, который будет жить в гулких залах Утгарда дольше, чем летучие мыши. — Меня воспитывали слуги моего отца, Тауг. Главным образом Нола и ее муж. Они гордились мной и научили меня гордиться собой. Это помогло мне, и на протяжении многих лет только одно это и придавало мне сил. А тобой кто-нибудь гордился когда-нибудь? Кроме меня?

Тауг сглотнул:

— Я бы не смог убить Логи, если бы не Орг, сэр Свон. Он первый вступил с ним в схватку, чтобы защитить нас, и он сделал больше, чем я. Только вы запретили мне говорить о нем.

Свон улыбнулся; улыбка, хотя и безрадостная, очень его красила.

— Я все равно горжусь тобой. Горжусь тем более, что ты сказал правду, когда наверняка испытывал огромное искушение солгать. Я часто лгал и знаком с подобным искушением. Так кто, кроме меня?

— Моя сестра, сэр Свон, Ульфа. Когда она узнала, что я оруженосец и, возможно, однажды стану рыцарем.

— Это хорошо. Может, нас с Ульфой вполне достаточно. Сэр Равд никогда не гордился мной, а я никогда не гордился им, как следовало бы. Мне бы надлежало приказать тебе хранить память о сэре Равде, но ты его не знал.

— Я видел его, сэр Свон, когда он приезжал в нашу деревню и разговаривал с народом.

— Тогда не забывай это и не забывай, что я рассказал тебе о нем.

Они расстались, но Тауг не сразу направился в комнату, которую делил с Мани и Этелой, а еще с минуту стоял на месте, глядя в спину Свону, шагающему широким шагом по огромному коридору — неприглядному и холодному коридору, погруженному во мрак, рассеиваемый лишь слабым светом дня, что сочился сквозь высокие узкие окна в одной стене.

И Таугу показалось, что в самом конце коридора он увидел рыцаря с фигурой вздыбленного золотого льва на шлеме и изображением золотого льва на щите — и что Свон не увидел рыцаря, хотя находился к нему гораздо ближе. Тауг повернулся и пробормотал: «Этот замок наводнен призраками».

Чуть позже, начав подниматься по одному из бесчисленных маршей лестницы, он сказал себе:

— Ладно, я надеюсь, что нам вообще не придется сражаться. Что мы просто заберем рабов, и все дела.

А немного погодя добавил:

— Жаль, Мани здесь нет.

Лето в середине зимы. Идн сидела под глицинией на белой мраморной скамье, приятно прохладной; и хотя в темноте она не видела лица молодого человека рядом, она знала, что это Свон. Пел соловей. Они поцеловались, и поцелуй вместил в себя целую жизнь любви, трепещущий и благоухающий мускусом.

Он длился вечность, но закончился слишком скоро. Идн проснулась, но продолжала лежать с зажмуренными глазами, готовая отдать все на свете, чтобы хоть на час еще вернуться в свой сон; она поплотнее закуталась в одеяло, чувствуя нестерпимый жар в чреслах, где плакало что-то — древнее, как сама Женщина.

Герда забормотала во сне, перевернулась на бок и затихла.

— Ваше величество…

Голос прозвучал наяву и принадлежал не Мани, не Герде, не Бертольду и, уж конечно, не Ансу. Идн села.

Обнаженная девушка со взметенными над головой волосами стояла на коленях возле постели.

— Ваше величество, вашу покорную слугу зовут Ури. Вам понравился сон, который я принесла вам?

У Идн перехватило дыхание.

— Я надеялась, он доставит вам удовольствие. Ваша слуга Ури — бездомная девушка из Эльфриса, которая старается угодить вам всеми возможными способами и не просит в награду ничего, кроме улыбки. Одно доброе слово в год из ваших уст, если только ваше величество не против.