Роджер Желязны - Принц Хаоса

Но преимущество было за мной. Их единственный реальный шанс — внезапность, а ее-то и не было. Я отворил все каналы на спикарте, — подобное могло бы испугать даже Образ… хотя, как я теперь думаю, это могло оглушить и меня. Я поймал Мандора в конус силы, что ободрала его до скелета и в миг выстроила опять. Пригвоздить Дару было труднее, но когда я выпалил по ней из всех каналов, она ударила меня заклинанием Ослепляющего Блеска, которое держала в резерве, — единственное, что спасло Дару от моего желания превратить ее в статую. Она осталась в смертном облике и отделалась заторможенностью движений.

Я помотал головой и протер глаза. Передо мной танцевали огни.

— Поздравляю, — сказала Дара секунд, наверное, через десять. — ты лучше, чем я думала.

— И даже не устал, — отозвался я, глубоко дыша. — Пора поступить с вами так, как вы поступали со мной.

Я начал сплетать слово, которое поместило бы их под мой контроль. И тогда я заметил ее слабую медленную улыбку.

— Я думала… мы могли бы… сговориться с… тобой… сами, — сказала она, когда воздух между нами начал мерцать. — Я… ошибалась.

Перед ней сформировался Знак Логруса. Тут же выражение лица матери оживилось.

Затем я почувствовал жуткий пристальный взгляд. Когда Знак обратился ко мне, пастиччо голосов [35] Пастиччо (итал. pasticcio) — музыкальное, литературное и иное произведение, состоящее из отрывков и мотивов других произведений, например, опера, составленная из отрывков других опер. взорвало мою нервную систему.

— Я призван сторговаться с твоей непокорностью, о человек, который обречен королем.

Снизу раздался грохот — схлопнулся зеркальный домик. Я взглянул в том направлении. То же сделала Дара. Мандор, только сейчас с трудом поднявшийся на ноги, посмотрел туда же.

Отражающие панели поднялись в воздух и поплыли к нам. Они развернулись боевым порядком, отражая и переотражая нашу битву под бесчисленными углами. Перспектива была посрамлена, ибо казалось, что само пространство изогнулось, перекрутилось. И в каждом отражении мы были в круге света, хотя я никак не мог найти его источника.

— Я — с Мерлином, — сказал откуда-то Призрак.

— Конструкция! — заявил Знак Логруса. — Ты пресекал меня в Янтаре.

— Я немножко пресек и Образ, — заявил Призрак. — Чтобы подправить общий баланс.

— Чего ты хочешь?

— Руки прочь от Мерлина, — сказал Призрак. — Он правит здесь как король. Никаких пут на короле.

Огни призрака закружились.

Я послал сигнал в спикарт, снова открыл все каналы, надеясь выйти на Призрака, дать ему доступ к энергии. Но контакта наладить не смог.

— Не нужно, папа, — заявил Призрак. — У меня свой доступ к источникам в Тени.

— Что есть то, чего ты хочешь для себя, конструкция? — поинтересовался Знак.

— Защитить того, кто заботится обо мне.

— Я могу предложить тебе космическое величие.

— Ты уже делал это. Тогда я его отверг тоже. Помнишь?

— Помню. И запомню.

Зазубренное щупальце от непрерывно перемещающейся фигуры двинулось в сторону одного из кругов света. Когда они соприкоснулись — ослепительный всплеск пламени. Но когда зрение прояснилось, изменений в диспозиции не было.

— Очень хорошо, — признал Знак. — Ты пришел подготовившись. Еще не время ослаблять себя твоим уничтожением. Не сейчас, когда другие ждут, что я запнусь. Повелительница Хаоса, — объявил он, — ты должна чтить желания Мерлина. Если его правление будет безрассудным, он уничтожит себя сам, своими деяниями. Если же — благоразумным, то ты беспрепятственно достигнешь того, чего жаждешь.

Лицо Дары выражало крайнее недоверие.

— Ты отступаешь перед сыном Янтаря и его игрушкой? — спросила она.

— Мы должны дать ему то, чего он хочет, — признал Знак, — на данный момент. На данный…

Воздух визгнул вокруг места его исчезновения. Мандор улыбнулся минимальнейшей из улыбок, отразившейся в бесконечности.

— Не могу поверить, — сказала Дара, становясь кошкой с цветком вместо морды, а потом изменяясь в древо зеленого пламени.

— Верь, как верила, — сказал ей Мандор. — Он победил.

Дерево ярко полыхнуло осенними красками и исчезло.

Мандор кивнул мне.

— Я лишь надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, — сказал он.

— Что делаю, я знаю.

— Делай как знаешь, — сказал он, — но если тебе понадобится совет, я могу помочь.

— Спасибо.

— Не хочешь обсудить это за ленчем?

— Не сейчас.

Он пожал плечами и стал синим смерчем.

— Тогда до скорого, — смерч умчался прочь, прежде чем донесся голос.

— Спасибо, Призрак, — сказал я. — Твое чувство времени стало куда лучше.

— У Хаоса слабый левый фланг.

Я определил местоположение свежих одежд из серебряного, черного, серого и белого. Я принес их с собой в комнаты Джарта. И у меня была длинная история для вечерних бесед у камина…

Мы прошли малохожеными путями, пересекая Тень, и, наконец, подошли к полю последней битвы Войны Падения Образа. Равнина исцелилась за годы, не оставив ни следа прошедшего. Кэвин в молчании долго смотрел на поле.

Затем повернулся ко мне и сказал:

— Придется провернуть кучу дел, чтобы все расставить по местам, достичь равновесия, обеспечить стабильность.

— Да.

— Ты сможешь хоть немного удержать этот край мира в мире?

— Ничего себе задачка, — сказал я. — Приложу все усилия.

— Любой из нас может только это. Не больше, — сказал он. — О’кей, Рэндом должен знать, что здесь произошло. Не знаю, как он примет тебя, сидящего на троне на том краю мира, — хороша парочка.

— Передай ему мой привет, и Биллу Ротту тоже.

Отец кивнул.

— И удачи, — сказал я.

— В каждой тайне полным-полно тайн, — сказал он мне. — Я дам тебе знать, если что-то выясню.

Кэвин шагнул вперед и обнял меня.

Затем:

— Раскрути-ка колесо и отошли меня обратно к Янтарю.

— Уже раскручено, — сказал я. — До свидания.

— …и привет, — ответил он с другого конца радуги.

Затем я повернул прочь, пускаясь в долгий путь к Хаосу.

Американский писатель Роджер Желязны родился в 1937 году в штате Огайо, в 1962 году окончил Колумбийский университет по специальностям «психология» и «филология» и тогда же опубликовал в журнале Эмейзинг Сториз свой первый рассказ, «Страстная игра». Рассказы и повести молодого автора быстро привлекли к себе пристальное внимание любителей НФ, и вскоре он был признан одним из трех ведущих авторов так называемой «новой волны» в американской фантастике — наряду с Сэмюэлом Дилэни и Харланом Эллисоном. Уже в 1965–1966 годах он получил свои первые НФ премии: «Небьюла» — за повесть «Изменяющий форму» (которую он позднее переработал в роман «Властелин снов») и короткую повесть «Двери лица его, пламенники пасти его», и «Хьюго» — за роман «…И зови меня Конрадом» (в книжном издании переименованный в «Этот бессмертный»). В 1968 году Роджер Желязны стал лауреатом еще одной премии «Хьюго» — за блистательный НФ роман «Повелитель света», а в 1975 году сразу обеих премий — и «Хьюго», и «Небьюла» — за повесть «Палач вернулся домой». Еще две премии «Хьюго» он получил в 1982 и 1986 годах — за повести «Вариации на тему Единорога» и «24 вида горы Фудзи кисти Хокусая». Среди других его НФ произведений особой популярностью пользуются романы «Остров мертвых» (1969), «Двери в песке» (1976), «Знаки дороги» (1979), сборник повестей «Имя мне — легион» (1976).