Сергей Малицкий - Карантин

— Она не отвечает на звонки, — сквозь зубы процедил Павел. — С утра уже, кажется. Как раз еду домой.

— Так, значит? — протянул Дед. — Преамбула интересная, ничего не скажешь… А при чем тут мастерская? Думаешь, кто-то решил, что у нищего легче девку увести? Конечно, если тебя не знать, можно представить, что бросит тебя Тамарка, останься ты без штанов… Так ведь не бросит… Или кто-то умный занять тебя решил, чтобы ты на поиски женушки не отвлекался?

— Не знаю, — раздельно произнес Павел, — Ладно, с ценной загогулиной определились, что с острой? Ничего не кололось пока.

— Вот и укололо, — задумался Дед, — Обдумай все. Не спеши никуда, остановись, замри, подыши. В своем прошлом не найдешь — в ее прошлом ищи. Или в своем… настоящем. Мне, кстати, Димка твой не нравится. Какой-то он… сладкий. Хотя вроде бы мужик…

— Ага, — кивнул Павел. — Он и взорвал мастерскую, чтобы с ипотекой повиснуть и без копейки остаться. Уложит чемоданчик — и без гроша отправится к маме и папе.

— Я бы в тот чемоданчик заглянул, — задумался Дед. — Хотя как раз этот вариант пропажи твоей Томки не объясняет. Слабоват он против нее. Я даже думаю, что она потому и приросла к тебе, что конкурентов у тебя нет. Или и вправду влюбилась?

— Спасибо, Георгиевич, — грустно усмехнулся Павел, — только сейчас меня твои слова не согреют.

— Так я и не лечу тебя, парень, — хмыкнул Дед. — Думаю вслух. Ты не спеши панику поднимать. Найдется твоя Томка. Такие, как она, просто так не пропадают. А уж мастерская… Не гони, ты, когда затевал все, вообще с нуля начинал. А теперь немало народу в тебя вложиться захочет. Да хоть и я. На хороших условиях. А если что, переходи ко мне, сделаю тебя главным инженером.

— Какой из меня главный инженер? — натянуто рассмеялся Павел.

— Отличный, — строго ответил Дед, — У тебя лицо… правильное. Внушительное лицо. Ответственное. Со значением. Это главное… для главного инженера.

— Спасибо, Георгиевич, — сказал Павел и поставил пробивающегося Бабича на удержание, — По-любому спасибо.

— Не за что, — отключился Дед.

— Ну, — раздался в трубке знакомый, с визгливыми интонациями голос начальника милиции. — Докладывай. Что, куда, откуда, зачем? Чего сорвался-то?

— Беда не ходит одна, Игорь Анатольевич, — объяснил Павел, — Кажется, женушка моя пропала.

— Смотри-ка, — нервно хохотнул Бабич. — Ну, при всем моем к тебе сочувствии, женушку твою московская милиция будет искать, а вот твой взрыв на моей земле первый за последние лет шесть. И это даже с учетом бытовых случаев. А уж по мощности… Так что ты там с женушкой выясняй все — и ко мне, следователь Мартынов из прокуратуры будет делом заниматься. Конечно, если на твоих руинах спецы чего серьезного не обнаружат. Мне тут намекнули, что по первым прикидкам серьезно поболее килограмма в этом, как его, тротиловом эквиваленте выходит. Кому ты дорогу перешел, Шермер?

— Да вот, Игорь Анатольевич, сам гадаю. — Павел сбавил скорость, пересекая МКАД, — Но угроз не было. Ни угроз, ни предупреждений. Вы же меня знаете, Игорь Анатольевич, у меня врагов нет.

— Враги есть у всех, — внушительно произнес Бабич, — Даже у тех, у кого друзья круче прочих. Это чтобы ты на ус намотал. Опять же, заводя друга, имей в виду: если у него есть враги, стало быть, они уже есть и у тебя. А ты говоришь, врагов нет. Врагов завести большого ума не надо. Вот, к примеру, пошел я работать в милицию, не имея ни одного врага. Как думаешь, когда они у меня появились? Когда я первого задержанного в отделение приволок? Или когда первого барыгу за одно место прихватил? Нет, дорогой. В тот самый момент, как форму милицейскую надел. Так и ты. Кому-то наплевать, что ты копаешься в рифленке своей у трассы, а для кого-то ты персональный враг. Сволочь и кровопийца. Да хоть бородавка на щеке! Не болит, а все равно неприятно.

— У кого кровь-то я высосал, Игорь Анатольевич? — поморщился Павел, уходя с магистрали к микрорайону, — По эту сторону Москвы точно никому дорогу не перебегаю. У меня бизнес микроскопический! Кто тут еще, кроме меня, раритетами занимается? Да и все раритетчики друг к другу с уважением. К тому же я и среди них не совсем свой, я ж редко чистоту блюду, прячу под капоты всякую современщину. Так и родную запчасть для них же сберегаю — они у меня только что не пасутся. Не вживую, по телефону, Игорь Анатольевич. Посторонних не пускаю в мастерскую. И цены держу на уровне: заказчиков много, так я много обработать не могу, да и тех, что откладываю, не злю. Вы же знаете!

— Знаю, — хмыкнул Бабич, — Руки у тебя золотые, Шермер. Не потому ли держишься ты на своем месте, или держался, что руки у тебя золотые? Небось поднимал капотики для больших людей? Много знакомых с корочками да мигалочками? Ладно, не дергайся. Кто старое помянет… Вот к кому я теперь поеду, если в моей колымаге что-то застучит или засвистит? Кто мне на слух скажет, что в ней заменить или подкрутить?

— Я вашу машинку, Игорь Анатольевич, и без риф- ленки послушаю, — ответил Павел. — Даже по телефону послушаю и все скажу. С вашей-то стороны есть что? Я, конечно, не знаю, что там спецы найдут, но взрывчатку я в мастерской не хранил, это точно. И машины, что у клиентов принимал, обнюхивал до винтика, ученый я насчет порошков подозрительных и патрончиков, берегся — не было там ничего.

— Не было б — не рвануло бы, — проворчал Бабич. — Я вот что тебе скажу. Молись, чтобы там взрывчатки не нашли, может, бытовуха какая. Баллон рванул…

— Не было там баллона, Игорь Анатольевич… — не согласился Павел.

— Скажу — будет! — рявкнул Бабич, — Ты что, хочешь мне теракт подвесить? Или бандитскую разборку? Нет у меня пока ничего по твоему взрыву. Куда ни ткнусь, ты тут везде то ли за блаженного, то ли за непререкаемого авторитета по слесарным делам проходишь. И вот что я тебе скажу, парень: к женушке своей присмотрись. Я слышал, что она у тебя красавица, каких мало, так вот имей в виду, что самый красивый гриб в лесу — мухомор. Понял?

— А знаете, Игорь Анатольевич, — Павел кивнул охраннику на КП, въехал во двор элитного дома, остановился у подъезда, посмотрел на свою лоджию на четвертом этаже, — я вот слышал, что лоси едят мухоморы, и ничего…

— Едят, — согласился Бабич и визгливо рассмеялся, — А ты видел, какие у них рога? Ладно. Не бери в голову. Жду, короче, тебя. Крайний срок — завтра, и то только потому, что напарник твой сейчас показания дает.

Трубка загудела. Павел еще раз посмотрел на лоджию, сбросил ремень, медленно выбрался из машины, огляделся, попробовал размять пальцы, кончики которых все еще казались каменными. В уютном дворике тоже жил август. Не успевшие раздаться стволами тонкие клены и рябины только начинали сверкать желтыми искрами листьев. На детской площадке визжала детвора. Худой таджик выскребал граблями газон. Павел щелкнул телефоном. Выбрал тестя. Тот все еще был вне зоны досягаемости.