Вадим Климовской - Марш Обреченных. Финал

"Вы спятили, милсдарь Алькир? Кого вы берете, Аллон вас вразуми? Они ж убийцы и душегубы! Вы обрекаете нас на постоянную опасность! Первое — "колючие" морозы и хобгоблинское тварье, а теперь еще и арестанты. Почему вы выбрали узников? Можно предложить тоже самое, но за деньги, солдатам и сержантам".

Я краем глаза заметил, как дернулся от возмущения Рогвик, он скоренько поднялся из-за стола и обошел справа, стал возле высоченного десятника. Я не торопился с ответом, ждал высказываний коменданта Гранитки. А сказал Рогвик следующее:

"Уж воль, Рейван, не торопись, кто это тебе такое нашептал, будто кто-нибудь из моего личного состава согласится выйти по ту сторону форта? Прогуляться к Рудням? Таких сумасшедших и обезбашенных молодчиков в гарнизоне я за всю свою службу еще не встречал. На ту сторону до полосы леса, разве один сержант Арчин хаживал, да и то, на полчаса бегом обратно. Кто его знает, какие чудища в тех чащах прячутся? А тут у вас затея аж до Одноглазки. За Рудни. Это очумелое нахальство и безрассудство, как по мне, никто из солдат и сержант на такое не подпишется, так и знайте и заранее советую: подальше спрячьте свое золото милсдарь Алькир, оно вам в этом деле не поможет. Не думайте, я не запрещаю вам подкупать своих людей, разрешение Мейдрина у вас на руках и право командовать от лица герцога — тоже, но вряд ли вы сможете приказами и деньгами побороть человеческий страх, он сильнее "рыжего" и дисциплины. Мертвому богатство не нужно, а за Граниткой… сплошная смертоносная полоса! Хотите помощи?.. Берите штрафников и узников. У них статус простой: дал команду — повинуйся, нет? Воротит носом? Нож под ребро или стрелу в спину — другого обращения они к себе не заслуживают. Вот и все. Решайте!"

"Слышали, милсдарь Черствый? Солдаты и сержанты не купятся на ваше золото…"

Ого, что это я слышу? Рейван уже сомневается и бунтует, не хочет продолжать поход?

"С вещами мы месяц до Башни тащиться будем… — я внезапно почувствовал, как сомнения подкрадываются и в мой мозг. Страх — серьезная штука.

"Возьмем по минимуму. На полмесяца еды и хватит! Немного вещей теплых…"

"Без мага пропадем, Рейван. Ты же сам говорил, шаманы дороги заклятиями опутывают. Ловушки расставляют. Без мага точно пропадем".

"А вы?.. Вы же знаток в чародействе?" — налегал на меня десятник.

Я глубоко в душе расхохотался. Я — чародей. Когда это летописец Алькир Черствый слыл искусным чародеем? В какие такие развеселые времена?

"Не мели ерунды Рейван, с меня такой же маг, как с Волчары философ. Без внутренней силы к Башне прорываться абсурдно, — так я поставил на одном вопросе жирную точку. — Борнаса мы берем с собой!"

Наемник закатил глазенки, отвернулся от меня и, не замечая Рогвика, размашисто выскочил за дверь, оставляя победу за мной. Так и не ясно на тот момент, берем мы Бородавку и Конька в нагрузку или нет, но противоречивая моя душонка продолжала играться с огнем. Я настойчиво был не против.

Рогвик мучительно из себя выдавил улыбочку.

"Будете спать с открытыми глазами и с арбалетом в руках, я вам это гарантирую, и даже больше того: советую!"

…Рейвана я нашел на последних ступенях крыльца, он в край взбешен и зол. Но против правил логики я полез дальше в бой, добивая его на ходу:

"Борнас будет смирным. Вокруг пруд пруди опасностей, он побоится шутить и бунтовать, будет послушным до самой Башни…"

Отвернувшись от плаца и построения, Рейван скорчил злобную гримасочку, перехватил меня покрепче, чуть крепче, чем по-товарищицки за правый локоть и отвел под козырек, из-под острых нависших над головой стрел-сосулек с крыши, как сталактит.

"А обратно? Вы подумали, что будет по дороге обратно? Когда миссия завершится, и мы рванем назад в Гранитку? Вы думаете, они после свободы, пусть паршивой гоблинской земли, с радостью побегут в арестантские камеры? Магики здесь изолированы друг от друга. Изредка по одному выходят на свет. Их жизни и карьеры под могильной плитой, а тут являетесь вы и преподносите подарочек: пускай даже "колючие" морозы, оборотни, шаманы и "серые" твари, но в конце то концов — это хоть жиденькая свобода! Если суждено им судьбой выжить, они будут жрать снег, кромсать пальцами столетний лед, но держаться за соломинку свободы до последнего… до последнего вдоха, Аллон побери! Труситься и не спать? Бояться повернуться ненароком к нему спиной, вы этого хотите?" — он увидел в моих глазах ответ и отчаянно посторонился, направляясь к нашему временному расположению. — "Что хотите, то и делайте, но жизни наши… обречены!"

Я смотрел ему вслед и теперь под кронами "скрипучих" елей, через сутки спустя, меня одолевают сомнения и наваждения: чем послужило толчком, что я не сдался, не согласился тогда перед комендатурой на доводы Рейвана, и мы не вышли в тот день из Гранитной Балки вшестером, а…

"Бородавка!" — в ответ из строя громкое "я". "Вышел из строя" — меня аж передернуло, я обернулся к плацу, высматривая из-за спин Шевеля и вызванного арестанта. "Конек" — более спокойствено и уважительно объявил распорядитель и услыхал: "Я, ваше святейшество, собственной персоной имею удовольствие быть потревожен вашей…" "Разговорчики!" "Смею заткнуться" — хихиканье по шеренгам. Началось веселье. Арбалетчики скучали, а сержанты сонно разевали рты, трудились, если можно было так назвать то состояние, в котором они находились работой. Охранники на стене пялились на лес и Рудни, поминутно отворачивались от назойливого и свирепого ветрюгана.

"Переходите в распоряжение к мессиру Черствому, ясно?" Тишина. Ветер гуляет по лестничным балкам, да позевывание постовых, до которых еще не докатился смысл сказанных Шевелем слов.

"Чего приморозились, спрашиваю, поняли?" "Поняли, ваш сиятельство. Отчего ж не понять. Тока можно сперва узнать, за что такая честь выпала?" — глазки у Конька шаловливо бегали. Бородавка весь перепугано таращился перед собой истуканом.

"А об этом ты узнаешь у своего нанимателя, ясно тебе, Конище?" "Безусловно" — забористо процедил сквозь зубы толстячок. Он и ругнуться мастак, только вряд ли это ему помогло, не отсрочило готовящегося для него моего правосудия. А ведь действительно в гарнизоне далеко не секрет, куда мессир Черствый с Рейваном отправляются сегодняшним днем, поэтому переживания арестантом не беспочвенны.

"Ну а коли ясно, двигайте к раздатчику шматьем и пайками, после чего сбор у ворот, как поняли, смертники?" Ледяной хохот по рядам. Словесные обрывки вдогонку: "Глядите жопы не отморозьте!" "Может, ремешок свой оставил бы, а, Бородавчик, он тебе ну никак не пригодится, у голозадых шакальих петель хватает, они сперва в котелке варят, а потом кости на суках под морозец развешивают, чтоб окрепчали до камня. А так, гляди, и мне ремешочек сгодился". "Станцевал ты свой танец, барончик, расплата пришла!" "Отдерет вас мохнаторылое стадо — живого места не оставит!" Голова Конька свесилась к низу, он видно рассматривал в снегу свою непокорную судьбу: крутую и кульбидную. Бородавка хлопал глазенками и бессвязно разевал ртище. "Заткнули пасти, падлюки! Кто разрешал пищать?" "А кто запрещал?"