Мария Филиппова - Гшер. Части неделимого

— Гениально. — Присвистнула я. — Шедевр управления, моя в священном ужасе.

Вирлан приподнял брови в мнимом удивлении и невозмутимо произнес:

— И в чем недостаток решения? Жизнь человеческой расы быстротечна. Еще пятьдесят лет и от этого сборища останутся только скабрезные надписи на столах в аудиториях. Я вполне могу подождать.

— А как же те, кто здесь учатся? — Поинтересовалась я. — Сколько уже поколений магов было безвозвратно загублено стараниями этих профессоров?

— Ну подождать еще лет двести. — Спокойно пожал плечами Риан. — Говорю же: человеческий род сменяется очень быстро.

— Ничего себе, быстро. — Передразнила я. — А ты уверен, что доживешь до того момента, когда помнящих Акарэю как позор образования не станет? Тебе четвертая сотня лет, не мальчик уже.

— Нашла чем пугать. — Риан весело фыркнул, перемещаясь с подоконника на второе кресло. — Вспомни сколько лет нашему папаше.

— Кто сказал, что подобное долголетие по наследству передается? Может все как раз наоборот: Эвер за наш счет живет.

— Глупостей-то не говори. — Отрезал Вирлан. — Будь так, мы вообще не родились бы.

— Не факт. Откуда ты знаешь сколько нам жизни отмеряно? Нельзя так легкомысленно к времени относиться.

Меня действительно раздражало легкомыслие Вирлана. Так нелепо тратить одну из самых драгоценных вещей только потому, что его окружают существа, живущие дольше, чем обычный человек может представить и осознать. Да и это презрительно-пренебрежительное отношение к людям… почему-то появилось подозрение, что подобных взглядов Риан мог нахвататься у Магистра Эвера — тот даже на дионов смотрел как на досадную помеху времяпрепровождения.

Вообще у меня сложилось впечатление, что Вирлан, не смотря на прожитые сотни лет, так и остался избалованным мальчишкой, только вместо адекватного мыслительного аппарата получил в подарок слишком дорогую игрушку, окончательно вышибившую остатки серьезности.

Понятное дело, что Магистры с пеленок вертят огромным количеством витара как обычной погремушкой; и запретов-то у них почти никаких нет, потому как нельзя Магов ограничивать в использовании волшебства — погибнут сами и других с собой прихватят. И именно поэтому Ювентаний практически никогда не мешал мне баловаться с магией, только следил, чтобы я уж слишком сильно не заигрывалась, да последствия устранял. Ребенку-то не объяснишь, почему его желание поджечь соседский сад, в котором его злобный смотритель за ухо оттаскал из-за каких-то трех украденных яблок дело неблагородное и вообще незаконное. Ну правда, какое понятие законности, общественно приемлемого и неприемлемого может быть в четыре года? Да даже если и может быть, то только не с таким воспитателем как Таний.

Нет, я ничего плохого не имею в виду. Ювентаний вообще замечательный учитель, только вот взгляды на общественные нормы у него, мягко скажем, несколько отличаются от общей массы обывателей. И это вполне закономерно — прожить столько, и каждые пятьсот лет приспосабливаться к окружающим? Да Тания скорее разорвет, чем он свою свободолюбивую натуру в навязанные кем-то там рамки загонит. И нас он воспитывал соответственно, только если меня он все-таки за провинности гонял, то Вирлану в детстве этого явно не хватало. Вполне правдоподобно, что Ювентаний вообще мог забыть о необходимости жестких мер при воспитании, но потом-то, когда Риану уже за первую сотню перевалило, мог он ему в воспитательных целях по шее надавать? Хотя, если учесть все что я слышала о юношестве Вирлана — вряд ли бы это помогло. Оставалось надеяться только на то, что со временем Риан сам образумится, но чуда явно не случилось. Обладая невероятной силой, довольно значительной властью и непомерным гонором Вирлан по сути так и остался обалдуем с редкими проблесками разумности.

Это его, а не меня нужно было в мир Валерии закидывать — вот уж точно замечательная прививка от самомнения. До сих пор как вспомню это удушающее чувство в первые месяцы, когда магия покидала меня, так страшно становится. И это ощущение пустоты напополам с безысходностью, когда ждешь неизвестно чего, а время летит настолько быстро, что понимаешь: за тот месяц пока апатия грызла изнутри можно было от неё избавиться, а не увязать с каждым днем все глубже и глубже. Только вот дни сливаются в единую серую полосу и, очнувшись от сомнамбулического состояния, с удивлением осознаешь — пролетел семестр, и сессия подходит к концу. Мелочный пример, конечно, только пока жизнь проходит мимо исключительно подобные незначительные факты, и составляют существование. На нечто большее просто не остается ни сил, ни желания. А Вирлан явно не понимает от чего отмахивается как от надоедливой мухи. Пол века для него все равно, что неделя…, да даже драконы ценят каждый миг и не растрачивают монеты дней просто так при их-то запасе этой валюты!….

— К нему нельзя так серьезно относиться, как это делаешь ты. — Отмахнулся Вирлан. — Хочу напомнить тебе одну вещь: здесь Маг живет столько, сколько у него хватит желания это делать. Это тебе не тот сумасшедший, заброшенный и медленно загнивающий мир без магии, где ты набралась этой ерунды про быстротечность времени. И не делай такие глаза, про связь я тебе уже говорил, а про возможность ощущения образов могла и сама догадаться, если такая умная. — Зло огрызнулся Маг. — Ну вжилась ты в шкуру человека. Молодец. В свое время это было необходимо. Только пора переодеться в привычную одежду, а не цепляться за чужие шмотки, как за образец совершенства. И если ты каждый день до сих пор предпочитаешь проживать как предпоследний, то лет через сто ты просто поймешь что тебе больше незачем топтать землю. Мы удовлетворяем свои интересы быстрее, чем мир может предложить новую загадку. А что случается с Магом, которому незачем жить?

— Что? — Вяло откликнулась я. Вирлан с его новостью про чтение мыслей основательно выбил меня из колеи.

— Он уходит. Растворяется в магии мира, потому что Магистр, которого больше ничего не интересует становится бесполезен. А такой балласт миру не нужен. И кончай столько времени уделять людям, мы — не они. И под их стандарты подстраиваться не обязаны хотя бы потому, что сущности у нас кардинально разные. Да нам драконы куда как ближе, чем жители Сонорэ.

— Н-да?

— Да! — Рявкнул с чего-то сбесившийся Вирлан. Хотя, если он действительно ознакомился со всеми моими последними мыслями, то неудивительно. — Для нас время течет иначе, и ценности у нас от людских отличаются, так что прекращай играть по правилам игры, которой здесь никогда не существовало! — С этими словами Вирлан резко встал, да так что кресло отлетело, и вылетел за дверь. Мы с Ирольталем остались молчать, он — спокойно созерцая потолок, а я — обиженно. Потому что, черт подери, но в словах этого нервного имелась определенная доля правды! Что раздражало безумно.