Вера Семенова - Имеющие Право

— Мне кажется, пустая бутылка — тоже хорошее средство для снятия стресса! — Эстер, как всегда, завелась мгновенно. — Если я сейчас кину ею в вас, господин уполномоченный посланник!

— Общую картину телесных повреждений это сильно не изменит, — Вэл попробовал повернуться и поймал взглядом свое отражение в зеркале. — Ну-ну, — заметил он, слегка помолчав. — Профессиональная непригодность недели на две налицо. Точнее, на лице.

— Зачем ты вообще в это ввязался? — глядя на кровоподтек на его щеке, Эстер громко всхлипнула без слез, потому что плакать разучилась очень давно. Она только втягивала воздух, глядя, как он медленно поднимается на ноги, словно это у нее самой болели ребра и камнем сводило живот, по которому с размахом заехали ботинком. — Сделал бы вид, что мы незнакомы.

— Дорогая моя, — Вэл поднял брови, — ты ведь не станешь утверждать, что я испортил тебе вечер в приятной компании? И что ты с радостью шла туда, куда вы направлялись? Кстати, куда именно?

— Но это мое дело! Мое! Я — Имеющая Право! Ты, между прочим, сам меня им наделил в свое время! Я могу делать, что захочу и не отдавать отчета смертным!

— Ошибаешься, Стелла, — он говорил, отвернувшись к зеркалу, но темные глаза неотрывно и грустно смотрели в лицо Эстер, отражавшейся за его спиной. И может быть от того. что он обращался к ее зеркальному двойнику, он не обижался и говорил серьезно. — Причинять себе вред ты не имеешь ни малейшего права. По крайней мере, пока я жив и могу помешать этому.

Она опять длинно вдохнула, уронила наконец ненужную бутылку и с силой прижала к груди обе ладони. потому что воздух проталкивался с трудом.

— Но сейчас мне ничто не угрожает, господин посланник, не так ли? Я вижу, вы в состоянии двигаться, почему бы вам не начать переставлять ноги в сторону выхода?

Вэл в самом деле некоторое время ходил по комнате, поднимая опрокинутые стулья, ставя на место лампу, которую они скинули в процессе борьбы, поправляя ковер, и при этом упорно не поворачиваясь к Эстер. Поэтому она могла только догадываться о том, какое у него сделалось выражение лица в ответ на ее последнюю тираду.

— Я должен тебе сказать одну вещь, Стелла, — проговорил он наконец, не отрываясь от увлеченного занятия уборкой. — Когда-то меня это даже пугало, потом какое-то время злило. Или, по крайней мере безумно раздражало, что я не могу совладать с собой. Но теперь я это воспринимаю как данность. Как тот факт, что весной на деревьях появляются зеленые листья. Именно зеленые, причем именно весной. Когда ты далеко от меня, я еще могу как-то сопротивляться. Хотя, если хочешь, я когда-нибудь покажу тебе выписку с моей кредитной карты — сколько билетов я заказал, собираясь прилететь в тот город, где ты оказывалась, и сколько поездок отменил в последний момент. Но когда ты рядом, как сейчас, я даже бороться не буду, потому что заведомо проиграю.

За время восстановления относительного порядка он сделал круг по комнате и теперь стоял у окна, прижавшись лбом к стеклу и глядя вниз, где неизмеримо далеко, словно в каком-то игрушечном мире, медленно двигались и мигали огни нескончаемого потока машин вокруг башни "Ройал Сапфира".

— Я могу думать только об одном, но в бесконечно разных вариациях. Ты всегда говорила, что у меня хорошее воображение, и это правда. Но понимаешь, это не только… хотя сейчас у меня желание доходит до боли… но главное, что по земле все это время ходит всего лишь часть меня самого. Думает наполовину, радуется наполовину, грустит тоже как-то неглубоко. И только когда я с тобой…когда я… Стелла, если ты этого сама не хочешь, уходи отсюда немедленно, я тебя умоляю!

В апартаментах "Ройал Сапфира" все приборы работали бесшумно, чтобы не доставлять неудобства дорогим гостям. Откуда же взялся этот громкий звук маятника, отбивающего секунды? Эстер даже не успела понять, что это отчаянно колотится сердце, отдаваясь стуком в ушах.

Она замотала головой и сделала шаг вперед.

Все-таки в полной звукоизоляции лучших гостиниц Нью-Йорка можно было найти немало преимуществ.

— С моей стороны будет величайшей самонадеянностью попросить тебя сделать одну вещь…

— … какую?

Эстер качалась в дремоте, закрыв глаза, потому что они слипались сами, но упорно отталкиваясь от сна, поскольку засыпать было жалко. Она положила голову Вэлу на плечо и постаралась обхватить его так, чтобы чувствовать даже пятками и пальцами ног.

— Ты же знаешь, что у меня изощренная фантазия. Но Стелла, мне так этого хочется…

Она на все была согласна. Она сейчас была продолжением его тела, а его пальцы были везде.

— Я бы так хотел, чтобы ты никогда со мной не ссорилась. Или, по крайней мере, какой-то значительный промежуток времени…

— Я?!!

Эстер моментально проснулась и села, хотя выпутаться из рук Вэла и нескольких одеял было непросто. Оказалось, что уже утро, и светло-серая полоска на шторах — не замысел дизайнера, а просвет неба, наполненного мелким ранним дождем.

— Ты стараешься убедить меня, что я начинаю первая?

— Боже упаси! — Вэл откинулся назад, в наигранном испуге закрываясь ладонью. — Только не бейте слишком сильно, ваша милость, полностью признаю свою вину! Первым все начинаю исключительно я. Вот как сейчас… Иди сюда.

Темно-карие глаза всегда казались непроницаемыми из-за своего цвета, только по обозначавшимся в углах морщинкам можно было угадать, когда в них рождалась усмешка. Эстер упала сверху, пытаясь губами дотянуться до огромного синяка на скуле, который к утру приобрел черно-фиолетовый оттенок. Но в этот момент выделенная порция счастья подошла к концу, поскольку висящий в дальнем углу экран начал издавать громкие мелодичные трели и засветился.

— Видимо, кто-то тебя потерял, — констатировал Вэл ей на ухо с легким вздохом. — Нет чтобы отложить свои поиски хотя бы на полчаса…

— Госпожа Эстер Ливингстон! — донеслось с экрана. — Вызывает резиденция Великого Бессмертного Фейзеля! Прошу немедленно ответить!

— Даже так? — на этот раз в голосе уполномоченного посланника Гарайского прозвучало неподдельное удивление. Но насладиться моментом горделивого торжества Эстер уже не успевала. Кое-как замотавшись в подобранное с пола покрывало, она встала перед экраном, постаравшись развернуть его так, чтобы в поле зрения находящихся по ту сторону попали только балконная дверь и угол кресла.

— Надеюсь, вы оценили мою деликатность, — хмуро сказал Гирд Фейзель вместо приветствия. Он сидел в глубоком кресле с изогнутой черной спинкой, только уже не на берегу океана, а в кабинете с серебристыми стенами. Его лицо на этом фоне казалось серо-зеленоватым, щеки ввалились, и один из властителей мира производил впечатление крайне недовольного жизнью человека. — Я бы мог вас позвать час назад, причем по хэнди-передатчику. Конечно, это бы грубо нарушило ваши занятия, но срочность дела того стоит.