Вера Семенова - Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания

— Если ты еще раз заговоришь в таком тоне, сын Дарста, я скажу большое спасибо вандерцам за эту неудобную железку, — Гвендолен выразительно похлопала по рукояти лежащего на коленях меча. — Интересно. если тебя привязали бы к столбу в том зале, ты тоже бы занимался нравоучениями?

— Я очень боюсь боли, — Логан ясно усмехнулся, — но не боюсь в этом признаться.

— Мы что, теперь так и будем скрестись? — мрачным голосом спросил Дагадд, от плохо скрываемой обиды говоривший гулко, как из бочки. — Заматывай, малыш, иначе всем нам дырка.

— Я ни с кем не желаю ссориться, — ровным голосом произнес Логан. — Даже с Гвендолен Антарей, хотя она непременно хочет поругаться со мной.

— А что он… Да как он смеет… Будто сам… — Гвен наконец вскочила на ноги, хватая ртом воздух — впервые ей изменила холодная насмешливость. — Дагди, ну скажи ему!

— Я очень мало понимаю в том, что произошло и происходит, — вместо Дагадда заговорил Эбер, и его голос постепенно зазвучал так же, как на том памятном собрании Конклава, когда стоящая за его креслом Гвендолен поняла — на свете есть вещи, которые притягивают сильнее, чем полная луна над крышами. — Куда мы плывем? Что мы будем делать со всеми этими людьми, что отправились за нами? Что за силу мы везем с собой? Наверно, вам открыто гораздо больше, Луйг, а я ничего не чувствую. Хотя вы и считаете абсолютно напрасно, будто мне что-то там досталось. Но в одном я уверен совершенно точно — Орден уже основан.

— И Эбер ре Баллантайн — его первый Великий Магистр.

— Почему я?

— Потому что вы единственный из нас, кто хоть как-то подходит для этой роли. Не Дагди же облекать этим титулом, в конце концов.

— Не, я смазываюсь, — торопливо произнес Дагадд, только что обнаруживший в одном из сундуков стратегически важные запасы хлеба, сыра и вина, но не торопившийся нести все это добро на стол, а жующий прямо сидя на полу. — Мне совсем не липнет этих разинутых к делу пристегивать, — он энергично мотнул головой в сторону окна, в которое как раз заглядывала парочка любопытных.

— Вы так упорно заступались за Гвендолен, — вполголоса, едва шевеля губами, произнес Баллантайн, и на скулах Логана выступил темный румянец. — Однако вам даже в голову не пришло сейчас произнести ее имя…

— Орден делается для людей, — пробормотал молодой книжник, снова опуская глаза.

Гвендолен даже не прислушивалась. Она счастливо улыбнулась Логану, моментально забыв обещание продемонстрировать ему свои таланты обращения с мечом, наконец выпуталась из плащей и выбралась из-за стола, рванув на себя ставни второго окна каюты, смотрящего на море. Протискиваться было нелегко, но Гвен так часто отказывалась от нежеланной эбрийской пищи, что пояс с ножами, ранее сидевший как влитой, теперь свободно крутился на бедрах. Она с силой отпихнула ногами переборку, разворачивая крылья в падении, но уже чувствуя, как держит ее поток воздуха, поднимая вверх. Она полностью вытянула правое крыло, закладывая вираж и вздрагивая от удовольствия. Солнце грело спину между лопатками, и свежая морская пена, разбегавшаяся по обе стороны от корабля, имела неповторимый запах надежды и уверенности, что теперь все будет прекрасно.

Мы основатели Ордена! Мы вместе! И он — Великий магистр! Все так, как он хотел! И даже лучше! И мы будем вместе! Каждый день! Еще очень долго!

На горизонте были уже явственно различимы светло-серые, ослепительно сверкающие над водой высокие скалы, у подножия покрытые темной зеленью, словно изысканной оправой. Остров так гордо воздвигался над морем, что не оставлял никакого сомнения в своей исключительности и особом предназначении, пусть даже его украшала лишь одинокая рыбацкая деревушка и две кособокие шлюпки болтались на прибое вместо великолепного флота с развернутыми парусами.

Гвендолен восторженно выдохнула, оглядывась на свой корабль. Трое основателей стояли у окна, так же не сводя глаз с приближающегося острова. На лице Эбера лежала смутная тень. Глаза Дагадда были широко раскрыты, и было видно, что на самом деле они ярко-голубые — он даже забыл в очередной раз откусить от большой головки сыра, которую прижимал к груди.

Логан, напротив, отчаянно зажмурился, хотя солнце было за спиной. Губы его шевелились, повторяя одни и те же слова, и пролетавшая мимо Гвендолен невольно ухватилась за какую-то снасть, прижимаясь к мачте и вытягивая шею, чтобы расслышать.

— Эмайна! О Эмайна! — шептал бывший валленский арбалетчик, основатель Ордена и хранитель всех знаний о мире. — Великое, величайшее сокровище!

— В чертог Провидения следует входить, полностью открыв себя и ничего не тая от его проницательной силы, — скучным голосом произнес стоявший в дверях воин, выглядящий как и подобает лучшему из младшей охраны, приближенному к самому сердцу круаханской власти — с абсолютно ускользающими чертами лица.

— Мои помыслы и душа открыты Провидению, — свита, состоявшая большей частью из круаханцев, забормотала нестройно, но вполне искренне, кое-кто даже с завыванием. Но воин продолжал держать руку на засове.

Гвендолен поморщилась — просто шевелить губами в общем хоре оказалось недостаточно.

— Мои помыслы и душа открыты Провидению. — сказала она сухо, словно наступая в раскинувшуюся у ног жирную лужу. — Глава Приумножающей ветви будет не очень доволен, что я задерживаюсь.

— Я буду прощен, когда узнают, что я радел исключительно о безопасности, — воин говорил бесцветно, но твердо. — Вы что-то прячете под плащом. Вам нужно его снять.

— Может, Великому Магистру Ордена Чаши имеет смысл войти в чертоги в чем мать родила, чтобы показать, что я ничего не умышляю против Провидения?

— Вы должны снять плащ, — повторил воин, даже бровью не поведя в ответ на самую раздражающую обычных людей интонацию Гвендолен.

— Мне хотелось бы пощадить чувства собеседников, — Гвен выдохнула сквозь зубы, ради терпения посчитав про себя до шести. — Погода снаружи хорошая, солнце светит, зачем вам такой день портить?

— Пока вы не снимете плащ, дверь не откроется.

— Ладно. Напросились сами.

Гвендолен потянула завязки плаща, красивыми четкими складками стекавшего вниз и драпировавшего всю ее фигуру от горла. Конечно, любой охране такой наряд не мог не показаться подозрительным. Но посольство Ордена въезжало в Круахан при свете дня, через южные ворота, под пристальными взглядами толпы зевак, и Гвендолен не очень хотелось, чтобы в ее спутников вдруг начали швыряться камнями.

Огненного цвета крылья были плотно сложены, но короткие перья на сгибе упрямо топорщились, как всегда, когда их владелица впадала в явное раздражение.