Валерий Самохин - Турнир

– Доглаголишься… – угрожающе предупредила Иллиэль, нагибаясь за второй шишкой.

– Перекусить надо чего-нибудь, – озаботился Вовка, запустив пятерню в шевелюру. Желудок привычно, – как всегда после нервной встряски, – напомнил о себе недовольным урчанием.

– Сейчас, – всполошилась Инка. – Котомку с припасами я в кусты забросила, чтобы под ногами не путалась.

– Гав! – радостно ответили кусты.

– Карри… – с укором протянула Леся при виде довольной слюнявой морды, выглядывающей из ветвей. – Я тебя все утро искала, ты где прятался, негодник?

Щенок обиженно тявкнул: никуда он не пропадал, всю ночь караулил, не смыкая глаз. Моргнул один раз на рассвете, а их уже и след простыл. Сами виноваты, он здесь абсолютно ни при чем.

– Пустая… – Инка обескураженно потрясла изрядно пожеванную котомку. На траву вывалилась одинокая ватрушка.

Варранг с озабоченным видом переключился на настырного ярко-желтого шмеля, безуспешно пытающегося припарковаться на тоненькую незабудку.

– Ну ты и проглот! – уважительно присвистнул Вовка. – Похлеще меня будешь.

Склонив мохнатую голову набок, щенок оценивающе взглянул на конкурента по уничтожению съедобных припасов. Подумал немного, и с явным сомнением тявкнул – далеко мне, брат, до тебя, размерами не вышел.

– Орехи хочешь? – спрыгнув на землю, лесовик запустил руку за пазуху. – Сам собирал, в поте лица запас готовил на зиму… с русалкой одной знакомой.

– Давай, – не стал ломаться Вовка, подставляя широкую ладонь под угощение. – Не с голоду же подыхать теперь?

– Я мед дикий нашла! – раздался радостный визг откуда-то сверху. – Вкусню-ю-у-щий! Лезьте скорей сюда, пока не закончился… – и буквально через минуту послышалось приглушенное бормотание: – Все, не успели, уже почти ничего не осталось. Я честно предупреждала… придется новое дупло искать.

Леся, приблизившись к уху Энеи, шепотом пожаловалась:

– Это кошмар какой-то! Одни обжоры и сладкоежки вокруг собрались. Глядя на них, я сама постоянно есть хочу.

Валькирия молча пожала плечами – с кем поведешься…

– Что дальше-то делать будем? – в раздумьях поскреб щетину Вовка.

– На разведку пойдем, в деревушку, что рядом с крепостью, – свалившись с дерева, невнятно проговорила Иллиэль, с аппетитом облизывая пальцы.

– А ты дорогу-то знаешь?

– Я к ним на пасеку частенько прилетала, все тропки изучила, не заблужусь.

– Приличные драконы девственницами питаются, – язвительно напомнил Вовка избитую истину.

Юная драконица посмотрела на него с искренним сожалением.

– Сам подумай, для чего мне девственницы?

– Девственники нужны? – догадался он.

– Дурачок, – с притворной лаской в голосе констатировала Иллиэль. – Что я с ними буду делать? В куклы играть?

– Говорил тебе: волоки тощую в дупло! – вмешался лесовик.

Ответ последовал незамедлительно: ловко поддетый носком сандалии надменно-красный мухомор, совершив короткий стремительный полет, размазался кашицей на ехидной физиономии лесного владыки.

– Хватит попусту языком трепать! – прикрикнула Леся. – Давайте ближе к делу.

Оглядев притихшую компанию тяжелым взглядом, Вовка безапелляционно озвучил единолично принятое решение:

– В деревушку идем я и соплячка. Все остальные ждут нашего возвращения здесь.

Драконица зашипела было разъяренной кошкой, бросила гневный взгляд на обидчика, но, как ни странно, промолчала. Голос осмелился подать только неугомонный варранг, до того с меланхоличным видом проверявший на прочность штаны лесовика.

– Ладно, ты тоже пойдешь, – благосклонно кивнул Вовка.

Щенок, завиляв обрубком хвоста, на радостях вцепился в рукав безуспешно отбивающемуся мужичку.

– Оружие придется здесь оставить, – предупредила Энея. – Зайдете в селение под видом странствующих путников, излишний интерес вам ни к чему.

– Точно! – обрадовался Вовка. – Я буду этим… как его… менестрелем, – он с победным видом оглядел окружающих.

– Петь будешь? – тоскливо поинтересовалась Иллиэль.

– А че? – Вовка подбоченился, гордо выпятив подбородок, и дурным голосом затянул:

Бросив лесовика, варранг задрал морду к небу и подхватил песню на одной долгой заунывной ноте. Вовка продолжал орать:

Закончили они практически одновременно, одобрительно взглянув при этом друг на друга.

– Все? – боязливо высунулся из-за ствола дуба лесовик.

– Чего – все? – недоуменно вылупился Вовка.

– Духов горных всех разогнал? – прошептал мужичок, с опаской озираясь по сторонам. Собрав бороду в кулак, он уважительно покачал головой. – Сильное заклинание, в жизни такого не слыхал… До самого копчика проняло, мурашки по хребту до сих пор бегают.

Остальные зрители потрясенно молчали, явно впечатленные талантом новоявленного менестреля. Иначе чем еще кроме искреннего восторга объяснить побледневшие лица, широко распахнутые глаза и прижатые к щечкам ладошки?

Вовка не стал дожидаться заслуженных аплодисментов. Молча ухватив за руку драконицу, свистнул щенку и устремился к ближайшей тропке, едва различимой в полумраке величественной чащобы. К деревушке дотопали менее чем за час. Прошлись по странно пустынным улочкам, поплутали на безлюдной торговой площади и выскочили к околице на другом конце селения. Человек триста жителей испуганным стадом сгрудились вокруг высокого столба – запах страха и ненависти, казалось, витал в воздухе.

– Что там? – Приподнявшись на цыпочки, егоза пожаловалась: – Ничего не видно из-за толпы.

Вовка подбросил ее к себе на плечо.

– Ведьму казнят, – будничным голосом доложила она обстановку. – Инквизитор, три его пса цепных, местный священник… а вот кто обвинитель, понять не могу. Скорее всего, староста местный, если судить по животу и наглой хитрой роже.

Ловко спрыгнув на землю, Иллиэль подергала за рукав стоящую перед ними полную, неряшливо одетую селянку:

– Скажите, сударыня, что здесь происходит?

– А вы кто будете? – шарахнулась в сторону от непривычного обращения крестьянка.

– Странники, – простодушно ответила драконица. – Бродим по миру, куда глаза путь кажут, песни поем да сказы ведем на потеху честному люду. Хотели на ночлег попроситься, а тут у вас такое… – Она кивнула в сторону помоста.

– Сироту на колдовстве тайном спымали, – доверчиво поделилась новостью женщина. – На скот порчу наводила, по ночам на метле летала да мужиков наших ворожбой запретной охмуряла… – кокетливо стрельнув заплывшими от жира глазками на Вовку, она со злорадством добавила: – Поделом ей, окаянной, ни кола ни двора не имевшей, роду-племени не знавшей. Не будет более красой порочной, бесовской, парней в искушение вводить да мужей у жен честных отымать.