Лина Тимофеева - Последний дракон

— Ты знал Айнидейла, моего, наставника из Приозерья? — Хельви не мог скрыть своего изумления.

— Один из лучших моих учеников. Сильф, конечно. Впрочем, возможно, что он не помнит о своем истинном происхождении. Просто живет и живет себе очень долго-По вашим человеческим меркам, конечно. Проклятие его соплеменников касалось не только армагов, но и их уче— ников. Жаль, что мне не доведется поглядеть на него перед смертью. Думаю, он мог бы рассказать мне немало интересного.

— Расскажи мне о проклятии, Шшш, — неожиданно попросил наместник. — А потом я расскажу тебе о своеМ' Даже если ты видишь все мое прошлое, я хочу рассказать тебе об этом. Очень трудно жить, никому не доверяя, старец. У меня нет ни богов, ни родных, практически нет друзей. Женщина, которую я люблю, может быть насильно выдана замуж за другого. Мне нужен отеческий совет, армаг. Мне нечего предложить тебе взамен, кроме искреннего внимания. Но я знаю, что за этим ты и позвал меня, не так ли?

Старик хотел было что-то сказать, но лишь усмехнулся и склонил голову. Некоторое время он молчал, как будто обдумывая предложение человека. Но Хельви чувствовал, что он прав. Внутренний голос, благополучно проспавший все время в городе царей, уверенно выстукивал это знание сердечным ритмом в груди наместника. Армаг должен согласиться на эту сделку — совет в обмен на внимание.

— Я давно не давал никому советов, отрок. В те времена, когда я был всемогущ как бог, люди нечасто спрашивали у меня советов — больше просили. А уж потом я и подавно никому не был нужен со своими ценными указаниями. Так что можешь считать, что ты мне польстил, — наконец сказал он. — Мне и впрямь приятно говорить на давно забытом языке. Ты прав — я начну со своей истории, а потом ты подумаешь и решишь, стоит ли спрашивать у меня совета на будущее.

Хельви кивнул в знак согласия, и армаг заговорил:

— Боги, создавая армагов, наделили нас двумя главными качествами — любовью к своему племени и уважением друг к другу. Ведь невозможно оберегать того, кого не любишь, равно как и пытаться оградить кого-то от беды за счет страданий другого существа. Хранители всегда держались друг друга. Поэтому, когда драконы нарушили клятву, данную богине Зорь, и попытались испить из ее чудесного колодца, а сильфы в отместку начали убивать волшебных зверей, армаги драконьего племени не могли не вступиться за своих подопечных. Вот только богов, которые должны были рассудить этот спор, Уже не было в этих краях. Остальные хранители присоединились к собратьям, и началась война с сильфами. Впрочем, называя это противостояние войной, я сильно преувеличиваю. Армаги неспособны воевать, нам чуждо разрушение. Поставленный перед дилеммой погубить или умереть самому, хранитель выберет последнее. К счастью, создатели оставили нам дар смерти. И очень многие мои собратья воспользовались им, когда конфликт с сильфами зашел в тупик. Но любимых детей богов это не остановило. И они срубили сук, на котором сами и сидели.

Старик помолчал, давая Хельви время обдумать свой рассказ. Наместник, который имел до той минуты весьма смутное представление о событиях далекой древности, о которых не рассказывал даже Айнидейл, вдруг с досадой понял, что на самом деле за тысячелетия ничего не изменилось. И овеянные ореолом любимые дети богов, и сами боги, и драконы, и армаги — все эти чудесные, сказочные существа, которые, как казалось, находились на гораздо более высокой ступени развития, чем современники Хельви, точно так же не могли справиться с простейшими вопросами, которые подкидывала им жизнь, переступить через собственное понятие о чести, договориться с миром о мире — и убивали, убивали друг друга. Миф о золотом веке, когда люди и Младшие жили добрыми соседями, лопнул как мыльный пузырь. Неужели это никогда не кончится, тоскливо подумал наместник. Неужели ни у кого не хватит сил остановить это?

— Не переживай за весь мир, — усмехнулся старый ар-маг, — Пожалей себя. Конфликт закончился довольно быстро. Сильфы объявили нас отступниками, совершенно не принимая во внимание тот факт, что жалость и любовь к охраняемому племени вложили в нас сами творцы. Величайшие маги любимых детей богов сотворили заклинание убийственной силы. Оно лишало памяти армагов. Только небольшой горстке удалось скрыться в городе царей — не без моей помощи, потому что он принадлежал людям, которые пустили к себе беглецов только по моей просьбе. Пока сильфы искали одиноких хранителей за горами, у нас было время подготовиться. Правда, не так много. Но мы успели построить этот дом, половина которого находится на морском берегу, где всегда восходит солнце, а из окон другой половины постоянно виден закат. Здесь мы и затаились. Остальных моих братьев постигла злая участь — те, кто выжил, навсегда потеряли память. Они уже не могли видеть нить судьбы своих племен, но умели колдовать. Они набрали учеников и создали первые школы магов. А племена, лишившиеся хранителей, начали умирать. Огромные империи рушились, города превращались в песок. Сваны, висы, карлы, гриффоны — какие могучие расы это были! После моей смерти человечество тоже ждет закат, и я страдаю от этого больше всего.

— Ты не можешь помочь своему племени, но твоя жизнь поддерживает могущество людей? — прошептал наместник. — А обитатели города царей все же люди? И я до конца верил, что это все-таки Младшие. Ведь им прислуживают настоящие гриффоны. Неужели они настолько могущественны, что способны покорить мятежное племя горных разбойников? Это поразительно.

— Не ожидал от своих соплеменников такой прыти? Люди талантливы, Хельви, и они умеют совершать такие чудесные ошибки. Армаги не умели этого, и, наверное, поэтому нас постигла столь незавидная судьба. Ну что, ты все еще хочешь задать мне вопрос, наместник?

— Нет, не передумал, — Хельви облизал губы, — Но ты ведь уже знаешь, о чем я хочу тебя спросить, хранитель. .Иначе к чему этот разговор?

— Ты прав, отрок, — усмехнулся старик. — Прости, что так бесцеремонно раскрыл твою тайну. За столько лет я очень соскучился по людям, и теперь мне доставляет истинное удовольствие читать вас, словно драгоценные книги. Так вот — то, что произошло с тобой в городе бессмертных, было последствием неправильного выбора, который ты совершил много лет назад. Тогда, в подземелье черной башни Ронге, ты взял вещь, которую следовало \ оставить там на вечные времена. Она не предназначена Для людей и вообще для живых тварей.

— Ожерелье Онэли, — утвердительно произнес наместник, в бессильной ярости сжимая кулаки.

— Да, то, что ты называешь ожерельем, было когда-то талисманом огромной силы. Он был сотворен богами для богов. Завладев им, ты оказал непоправимое влияние на собственную судьбу. Расставшись с ожерельем теперь, ты не можешь не испытывать облегчения. И все же это расставание произошло слишком поздно. Теперь даже я не предскажу, как именно будет плестись твоя судьба.