Владимир Воронов - Отродье. Охота на Смерть

Миллиметр.

Ещё миллиметр.

Ещё два.

Арине стало очень страшно. Даже пустыня огня не испугала её так сильно, как эти немые беспощадные ножи, несущие на каждом кончике неимоверную боль и беспощадную смерть. Она посмотрела на коллег, но никто кроме неё не видел опасности, все наблюдали, как символ на груди Кирилла медленно бледнел, а камень в руке капитана, напротив, разгорался.

Уже половина лезвия самого крупного ножа для мяса проникла внутрь. Арина попыталась сглотнуть огромный ком в горле, но во рту всё пересохло. Взяв самую высокую чистую ноту, внутрь круга упал острый кортик. Невидимая рука тут же подхватила его. Кортик по дуге взмыл вверх. Его конечной целью была шея Капитана Прада — в этом она не сомневалась. Кортик, набирая скорость, рванул вниз… "НЕЕЕЕТ!" — закричала Арина. Кортик замер в сантиметре от шеи Капитана, словно, держащий его невидимка сильно удивился. Арина поддалась неведомому импульсу и неожиданно для самой себя строго сказала: "Я приказываю — нет!".

Кортик упал на пол.

Прад ничего не заметил:

— Замыкаю свою речь семьюдесятью семью замками, семьюдесятью семью цепями, бросаю ключи в море-окиян, буди мое слово крепко, крепче трех булата — во веки! Как солнцу и месяцу помехи нет, так бы и моему слову помехи не было. Кто из моря всю воду выпьет, кто из поля всю траву выщиплет, и тому мой заговор не превозмочь, силу могучу не переломить!!!

"ААААаааа!!!" — закричал совсем по-человечески, совсем рядом какой-то пожилой мужчина. Его крик удалялся, как будто он падал в глубокий колодец.

В комнате что-то оглушительно щёлкнуло и всё прекратилось.

Давление, которое она раньше не замечала, исчезло.

— Дедушка? — с трудом приоткрыл глаза Кирилл.

— Дедушка всегда будет рядом с тобой, в твоём сердце, — устало, но дружелюбно сказал Прад.

Он провёл рукой по груди мальчика. Символ, ещё несколько минут назад горевший адским огнём, легко стёрся, обернувшись грязным пепельным разводом.

Капитан попытался подняться, оперевшись на колено, но вдруг пошатнулся и упал бы, не подоспей Вадим. Он подхватил его, заботливо взяв под руки. Ровный серый камень выскользнул из ладони Капитана, покатился к ногам Арины. Она, без задней мысли, подняла его. Обожженная рука отозвалась страшной болью. Камень снова выпал, и лишь теперь она заметила на нём точно такой же знак, как на груди Кирилла, светившийся таким же оранжевым светом.

— Не трогай его! — закричал Прад, подобрал невзрачный, снова потускневший камень, — Вадик, отвези меня.

Вадим, тоже выглядевший не лучшим образом, помог Капитану подняться. Не оборачиваясь, они вышли из комнаты. Арина почувствовала, насколько сильно устала. Это не имело никакого отношения к повседневной и даже очень сильной усталости. Это было тотальное истощение, как после трёх дней без сна. Она готова была упасть, лишь бы не стоять на ногах. Села на грязный пол, безвольно обмякла. Рядом присела Гита, прислонившись к подруге спиной. Не требовалось ничего говорить — они прекрасно понимали друг друга. Лена лежала рядом без чувств. Подполз Кирилл, прижался к коленям Арины, горько заплакал.

Арина погладила его, а потом посмотрела на их отражения в чудом уцелевшем трельяже в дальнем углу комнаты и не узнала. Две немолодые измождённые женщины с потухшим взором, дрожащий худенький мальчишка в ногах и багровый рассвет, равнодушно заглянувший в обгоревшее окно без стёкол.

В Индии верят, что первый шаг к медитации — это научиться очищать свой разум от всех мыслей. Если это была медитация — то плохая медитация. Арина ни о чём не думала, с пустой гудящей головой автоматически села в красную машину, оставленную Капитаном у полуразрушенного дома на Дмитровском шоссе. Безразлично смотрела в окно на просыпающуюся Москву, ещё кутающуюся в утренний туман или смог. Гита за рулём не включила музыку. В салоне только шум колёс. Из-за смога уже через километр ничего не было видно. Они ехали в белую пустоту, как будто приближаясь к концу мироздания.

— У тебя нет сигареты? — спросила Арина.

— В бардачке должны быть… А ты разве куришь?

— Нет.

— Я тоже нет, достань одну и для меня.

Они закурили. Каждая почему-то избегала взгляда другой.

Голова у Арины приятно закружилась — она не курила три года.

Никаких мыслей.

Никаких планов.

Никаких страхов.

В голове только шум колёс.

Красная машина затормозила у её подъезда в половине девятого.

— Сегодня мы закрыты. После крупных дел прачечная обычно закрывается на учёт. Отдохни.

— Угу.

— Тебе позвонят…

— Угу.

Арина, не попрощавшись, хлопнула дверью. Опять же, как в тумане дошла до дверей подъезда, дверей лифта, дверей квартиры. Звонок.

— Сестра, ты совсем стыд потеряла!!! — заорал брат.

Она знала, что сейчас произойдёт. Такое уже бывало в студенческие годы, когда она не приходила ночевать. Брат — мужчина — имеет право. Но почему-то сегодня Арина резко остановила его руку, занесённую для пощёчины.

— Не сейчас. Я очень устала. Давай отложим ссору до вечера, когда я тебе всё расскажу. Иди на работу, а я пойду спать.

Проигнорировав его удивление, она, не разуваясь, прошла в спальню, упала на кровать. Сил хватило только чтобы стянуть сапоги. Арина провалилась в глубокий сон.

Ей снился бабушкин домик в Армении, расположенный на склоне холма. Ей восемь лет. Лето. Жарко, но спасает ветер с гор. Солнце, как мама улыбается по утрам, заглядывает лучом в спальню вечером, чтобы убедиться, что дочка засыпает. Весь день они играют с соседскими детьми в винограднике. Коленки сбиты в кровь, косы растрепались, любимая кукла потерялась, но в её жизни не было дней счастливее. Вечером она шла в сад, чтобы принести полную корзину медовых яблок. Лицо бабушки озаряется лучиками морщинок:

— Внученька, что же ты принесла?

— Бабушка — это яблочки, наши любимые!

— Внученька, разве это яблочки?

Не понимая, почему бабушке не нравятся наливные, впитавшие в себя всю доброту летнего солнца плоды, она заглядывает в корзину. Яблоки — белые, отчего-то покрыты чёрными трещинами. Арина взяла одно в руку, но тут же выкинула — в руке лежал холодный кошачий череп. Целая корзина кошачьих черепов. Чёрные впадины глаз, клыки.

— Бабушка!!! — в ужасе закричала Арина и проснулась.

Она уже минуту стояла на верхней ступеньке перед входом в царство отбеливателей, порошков, кондиционеров для белья и… потусторонних явлений, в которые не верила ещё неделю назад.

Прад не звонил два дня.

Нельзя сказать, что Арина как-то переживала по этому поводу. Следующий день после их ночного "дела" с полтергейстом, она проспала, потом отмокала два часа в ванной с тонной пены, потом накупила деликатесов и заедала ими пережитый стресс. Вечером приготовила царский ужин и напилась с братом, впрочем, так и не рассказав ему всей правды. Он бы никогда не поверил в существование "охотников за привидениями", поэтому пусть верит, что она ради денег пошла, работать прачкой. Сколько ей будут платить, она тоже не рассказала, уменьшив сумму в шесть раз, но и этому брат был несказанно рад, понимая за неё тосты.