Владимир Воронов - Отродье. Охота на Смерть

— Сестрёнка, ты пришла в себя! Вот же напугала старого Мирона… Я так волновался! — Домовой сидел у её головы, гладил по волосам.

— Ты врёшь, — устало сказала она, садясь на полу — в глазах потемнело, — ты знал о ловушке, поэтому отшатнулся — хотел, чтобы меня шарахнуло…

— Глупости! Ничего я не знал!

— Врёшь!

— Ну, я, правда, не знал, но подозревал…

— Мирон, ты скотина!

Она не злилась на него. Если бы одновременно с ней в кабинет вошёл Мирон, его вероятнее всего убило бы вспышкой. Сразу же подняться оказалось слишком тяжело. Арина перевалилась на живот, встала на четвереньки, села на колени, цепляясь за дверь встала:

— Я долго была в отключке?

— Нет, нет, всего минутку! Поспешим, нам нужно спешить!

— Знаю, знаю…

Арина с опаской вошла в кабинет. Кабинет выглядел чужим, незнакомым: здесь всё казалось блеклым, холодным — не хватало сердцевины, дающей этим предметам жизнь — Капитана. Она отстранённо прошла вокруг, потрогала красивые золотые ножницы для бумаг и золотое перо, провела рукой по тёплому сукну столешницы, вспомнила пукающий звук, который издают стулья для посетителей. Да — без Капитана этот кабинет смотрелся несуразно, только с ним эти вещи работали гармонично.

"Некогда размышлять" — напомнила она себе. Резной старинный шкаф открылся без ожидаемого скрипа. Внутри оказалось больше места, чем должно было быть, если брать в расчет внешние размеры шкафа. На первой же вешалке обнаружилась коричневая мантия. Прад будто специально её здесь оставил — будто ждал этого дня. Мантия была тонкой и почти невесомой. Коричневый шёлк тихо щёлкал статическим электричеством, когда к нему прикасались пальцы. Она свернула её в маленький свёрток, положила в сумку. Закрывая дверцы, подумала: "вот бы увидеть любимый костюм Прада, что ему нравится больше всего?". Неожиданно вешалки пришли в движение, бесшумно меняясь местами — на передний план выплыл хорошо отглаженный белый мундир. Плотная тяжёлая ткань сияла матовой белизной — Арина вспомнила — этот цвет называется "цвет слоновой кости". Китель имел погоны и отличительные лычки, но, сколько она не напрягала память — не смогла вспомнить, какой именно армии они принадлежали. На груди сияло несколько золотых звёзд, инкрустированных драгоценными камнями — скорее всего ордена, но и подобных орденов ей видеть прежде не доводилось.

— Эй, сестрёнка, ты чего так долго? — заныл из коридора Мирон, не рискнувший войти в кабинет.

— Сейчас, сейчас!

Арина решила больше не задерживаться. Взяла несколько маленьких баночек с тёмно-синей жидкостью с верхней полки в столе, сняла со стены церемониальный жезл, производивший впечатление дешёвой китайской подделки рублей за двести, и поспешила к выходу.

Ей не хотелось смотреть на трупы напавших мужчин, но что-то внутри заставило взглянуть в их окаменевшие лица. Остекленевшие глаза открыты, рты искривлены злобой, что она такого им сделала? Тела неподвижно лежали друг на друге. Поняли ли враги, что умирают, когда она произнесла приказ? Успели ли проститься с жизнью, о чём подумали? А если их ждут дома жёны или престарелые матери? Нет. Нельзя об этом думать! Они виноваты сами — это они напали и хотели её убить. Арина решительно перешагнула через автомат.

Сумка больше напоминала баул оптового торгаша. Непонятно как в неё уместились все магически вещи, её собственный скарб и Домовой. Прохожие кидали подозрительные взгляды. Арина шагала по улице, не переставая удивляться, как глубоко наплевать городу на её беды. Бабушки во дворах неспешно кормили ленивых голубей, деревья, разморённые июньским теплом, не удосуживались даже пошевелить листьями, автомобили не ехали, отдыхая в обеденных пробках.

Освежающая прохлада метрополитена освежила заторможенные мысли. Зачем она пришла в метро?

Спускаясь по эскалатору, Арина прошептала в сумку:

— Мирон, как думаешь, куда теперь?

— Почём я знаю? — проскрипел Домовой.

Беззвучно завибрировал мобильник. "Метро Таганка" — прислал смску Прад.

— Блин, объяснил бы что ли! — выругалась она, мысленно наметив маршрут.

Ситуация повторилась на месте. Прад приказал идти к Москва-реке. Когда она уже прокляла всё на свете, так как большинство прохожих смотрели на неё как на дуру и говорили: "Девушка, вам плохо? Здесь Яуза!", всё же отыскалась нужная дорога, хотя, наверняка, не самая короткая, потому что вела через тысячи грязных закоулков. Арина закипала от злости. Новые туфли покрылись толстым слоем грязи, она выбилась из сил, никто ничего не объяснял, а короткие смс-приказы, так и вовсе бесили. Но больше всего ей не нравилась закономерность. Как только она спрашивала себя — куда дальше? Прад будто читая её мысли, присылал ответ. Раньше склонности к телепатии за ним не наблюдалось. А вообще существует ли телепатия? Этого Арина тоже не знала.

Так или иначе, руководствуясь более чем скромными ориентирами, они прошли вниз по течению, полюбовались проплывающими лодками, добрались до запущенного дворика. Прад распорядился отыскать школу. Школа обнаружилась в нескольких метрах от дома. "Если школа на месте, поздравляю тебя — ты пришла" — тут же написал Прад. Арина зарычала от зла, крикнула вслух, спугнув стайку голубей: "И куда теперь?". Мгновенно пришёл смс-ответ: "Не кипятись! Обойди дом с тыла, найдёшь лаз, ведущий вниз — спускайся, скоро встретимся!". Взгляд случайно остановился на стрелке с надписью "Бункер" — в глубине шевельнулось нехорошее предчувствие.

Предчувствие не подвело. К её ужасу, лаз действительно оказался лазом: узкой грязной вертикальной дырой под землю. Глубоко внизу виднелось тёмное дно, а на каждой из четырёх стен спуска торчали массивные ржавые петли. "Боже, неужели я это действительно делаю" — думала она, осторожно нащупывая в полутьме следующую опору для ноги. Руки ныли от натуги, ладони стали рыжими от ржавчины, каблук оторвался, а синее платье и сумка перепачкались грязной известью, покрывавшей спуск. Вдобавок ко всему она вспотела. Арина стояла у входа в подземелье, чтобы попасть внутрь необходимо было, согнувшись пополам, пройти метров двести по низкому туннелю. Старые лампы на стенах горели через одну. Липкая плесень свисала с потолка. Дышать затхлым холодным воздухом совсем не хотелось. Ржавые трубы. Кирпичная крошка под ногами. Тотальное запустение вокруг. Жуть.

Через двести метров туннель, спроектированный не для людей, а для лилипутов, резко повернул налево и кончился стальной квадратной, опять же ржавой дверью, прикасаться к которой не было никакого желания. Арина застонала от безысходности, слегка толкнула дверь.

— Как слону дробина, — сострил Домовой, вылезший из сумки.

— Да пошёл ты! Лучше бы помог.