Елена Клещенко - Северус Снейп и Отвратное зелье

Хорошо его понимаю. Позавчера эта русская заявляет, что ее не устраивает оценка, которую поставил ей Ужас Подземелий. Сегодня она привозит зельевара из лесу в своей ступе, причем явно травмированного и подозрительно тихого... А вы бы что подумали? Чжоу толкнула парня локтем, но он не обратил внимания.

- Спасибо, Огастус, все в порядке!

- Десять баллов с Равенкло за полеты вблизи здания!

- Вижу, что все в порядке, а то я было испугался... сэр.

- Да, сэр, простите, сэр, мы только что с тренировки, мы уже идем!

М-да. К утру сплетня раздуется до размеров хорошего дирижабля. В сыром английском климате они хорошо растут.

- Северус, ты идиот, - сказала мадам Помфри. Без всякого раздражения - просто напомнила больному диагноз, чтобы он не вздумал протестовать против лечения. Потом повернулась ко мне:

- А вы, мисс Хитрых, казались мне разумной девушкой.

Я молча потупила глазки. Ясно, что диагноз мне поставили тот же самый, только с поправкой на возраст, недавнее знакомство с доктором и статус гостьи школы. Снейп изобразил улыбку и поднял бровь.

- Хорошо, я не буду спрашивать тебя, зачем ты пьешь эту гадость, это дело твое и Альбуса. От души надеюсь, что тебе это в самом деле необходимо! Но вы, Стэйси, молодая, талантливая девочка, - зачем это вам?!

Врачиха говорила так грустно, что мне вдруг стало стыдно. Когда меня стыдят доктора, я всегда поддаюсь.

- Но, мадам Помфри, Дневная Ночь - наше родовое зелье, так хочет моя бабушка... ("Ага, еще скажи, что ты изо всех сил отказывалась!") Это нужно для нашей магии... А профессор Снейп сам, я ему не предлагала... Но это же не опасно, правда? Я хочу сказать, с ним ничего не случится?

- От этого зелья - ничего, - сказала мадам Помфри с ударением на "этого". - Вот настойка мандрагоры, у меня теперь она всегда в запасе. Одной ложки тебе хватит, пей сейчас же.

Мадам Помфри собственноручно скормила Снейпу, который сидел на кушетке, вытянув вперед костяную ногу, ложку пахучей коричневой жидкости. Зрелище было умилительное, но я воздержалась от хихиканья: что-то мне говорило, что разбор полетов со мной еще не закончен. И верно.

- Я говорю вовсе не про вашу Дневную Ночь, дорогая. Посмотрите на себя и на профессора!

Мы послушно посмотрели друг на друга. И сразу же отвели глаза. Он - тоже, я успела заметить.

- "Признаки же таковы: их будто связывают Манящие чары, но между ними подобие невидимой стены, и взгляд одного тяжел для другого, и тяжелей обида от него, чем от кого иного. Разлука им невыносима, близость мучительна, и мучения во всем похожи на роковую любовную страсть..."

Мы вскинулись и завопили одновременно.

- Прошу прощения, мадам Помфри, но этого не может быть по простой причине: я принимаю Отвратное зелье!

- Поппи, не говори ерунды! Будто ты не знаешь, что я с двадцати лет сижу на бальзаме Презрения!

И замолчали мы тоже одновременно. И опять переглянулись. Теперь уже по-другому.

Я никогда не называла Универсальный отворот этим помпезным термином западноевропейских алхимиков. Бальзам, понимаешь... Но, как ни назови, суть не меняется. Зелье нечасто используемое, хотя сравнительно несложное и недорогое, основной эффект прямой и однозначный, как у пургена. Тот, кто пьет Отвратное зелье, не способен на глубокие привязанности, благоговение, ненависть - вообще ни на какие сильные чувства по отношению к другим людям. Ранее возникшие чувства при этом сохраняются, могут даже усиливаться, зато новые не возникают гарантированно. И новые приятели, и новые враги, и новые кумиры - все это видится только через призму иронии. С ухмылочкой.

Физиологических побочных эффектов у Отвратного зелья - целый букет. (Но я же не собираюсь пить эту дрянь всю жизнь, только до тех пор, пока не найду работу и не займу прочное положение в конторе!) Магический побочный эффект - один-единственный, однако прикольный. Проявляется при встрече с другим человеком, принимающим то же самое средство. Симптомы нам только что профессионально описали.

Никаких опытов он надо мной не ставил. Не более, чем я над ним.

Видела я профессора Снейпа злобного. Видела злорадного. Видела умеренно ехидного, спокойного, слегка удивленного, даже довольного видела. Но Снейп растерянный и смущенный, чтобы не сказать обалдевший - это, доложу я вам, картина маслом.

Хогвартская врачиха печально улыбалась, покачивала головой.

- Поймали друг друга, мои дорогие зельевары? Я только диву даюсь, Северус, как это не случилось с тобой раньше.

- Бальзам Презрения редко кто использует. - Он уже пришел в себя. - А женщины практически никогда.

- Вот и я думала, что редко кто, - в тон ответила я. - А женщины его используют так же, как и мужчины, - при необходимости.

- В чем необходимость? - устало и сердито спросила мадам Помфри.

- Я в чужой стране, мэм, - ответила я как могла вежливо. - Мне нужен хогвартский сертификат, чтобы найти хорошую работу. Мне нужно, чтобы никто не мог меня достать, сбить, напугать, разозлить или обидеть. Вообще - вывести из равновесия. Я никак не могла понять, почему это удается профессору Снейпу: до сих пор мое зелье работало. Вот. Извините, если что не так.

- Я всегда был против того, чтобы мы принимали FOWL, - мрачно сообщил Снейп. - Если Министерство считает необходимым, пускай бы привлекло своих экспертов для этих...

- Северус, - с укоризной сказала мадам Помфри. Помолчала и продолжила:

- Теперь ясно, с чего ты придираешься к девочке. Примешь у нее экзамен, и она уедет в свою Москву, так ведь?

- Мадам Помфри... - пискнула я, но было уже поздно.

- Поппи, я не учу тебя варить костерост, а ты не учи меня принимать экзамены. Педагогическая работа, насколько я понимаю, вне твоей компетенции. А что касается действия зелья, то, поверь, я в состоянии отделить свои симпатии и антипатии, какова бы ни была их природа, от своего профессионального... что "ха-ха"? Что "ха-ха"? Что ты имеешь в виду?!

Он не кричал, даже не шипел (по крайней мере, в начале своей речи). Он говорил Очень Спокойным Голосом. Таким спокойным, что я при первых же словах потихоньку, бочком-бочком переместилась за спину мадам Помфри. Где-то я читала, что врач должен защищать пациента от любой опасности.

Можно, я не буду пересказывать эту речь целиком? Самовыражался он долго, благо врачиха его все время подкалывала. Получили все. И по сестрам, и по серьгам, и по заслугам. Досталось и фельдшерам, которые вечно лезут не в свое дело, называя это исполнением врачебного долга, и нахальным иностранкам, которым протекционирует Дамблдор (исключительно назло ему, Снейпу) и слабоумные бездари из Министерства (он знает почему, но не будет говорить, потому что мы и сами знаем)... В середине одного особенно ядовитого периода он резко поднялся с кушетки и стал расхаживать по кабинету взад-вперед, кидая на нас злобные взгляды - мадам Помфри незаметно толкнула меня в бок, я выразила восхищение. А потом перевел дух, посмотрел на меня, будто впервые увидел, и заявил как ни в чем не бывало: