Таня Хайтманн - Одержимые

«Твои воспоминания играют с тобой злую шутку», — попытался успокоить он себя. В конце концов, сейчас как никогда нужно отвлечься. Потому что снова и снова его настигало то ощущение, пытаясь принудить его, подтолкнуть к непосредственной цели. Адам крепко сжал зубы, стремясь подавить тоску, постоянно терзавшую его и грозившую сломить.

Внезапно запах снова коснулся его чувств, и на этот раз воспоминания тут же подбросили картинку: в переулке таился готовый к прыжку зверь.

Адам не осознавал этого, но его лицо расплылось в улыбке. Он обернулся и слился с темнотой.

Непонятный шум превращался в равномерное тиканье… Слабый запах, проникший в сны Леа, зовущий ее… Она проснулась, лежа на боку. Плечо больно вдавлено в пол сквозь тонкий матрас, голые колени склеились. Мокрая от пота футболка прилипла к спине, и тем не менее Леа не могла шевельнуться. Она обессилено прислушивалась к своему частому дыханию, чувствуя, как быстро колотится сердце.

Какой бы кошмар ни заставил ее вспотеть от страха, он уже улетучился.

Она провела кончиком языка по пересохшим губам и заморгала. Ее окружала темная, хоть глаз выколи, ночь. Мгновение она обдумывала, не отыскать ли удобное положение и не попытаться ли снова уснуть. Но в ее жилах шумел адреналин, щекотал пальцы на ногах, заставил ее схватиться за лежавший рядом с матрасом фонарик. Вспыхнул слабый свет.

Сонным взглядом Леа окинула комнату, увидела опрокинутую стопку книг, грязные чашки — и голые мужские ноги. Прежде чем разум успел осознать эту невероятность, взгляд последовал дальше, чтобы снова резко вернуться к ногам.

Леа в панике подобралась, встала на четвереньки, рот все еще был открыт от удивления.

В трех шагах от нее в полутьме сидел Адам, набросив одеяло на голое тело. Видны были только плечи, руки и ноги. Вокруг предплечья, свободно лежавшего на коленях, он обмотал полотенце, которое крепко держал свободной рукой. «Мое полотенце для посуды», — растерянно подумала Леа.

Адам устремил взгляд на нее — точнее, туда, где только что лежала спящая девушка. Вдруг его веки дернулись, и он уставился прямо ей в лицо.

Леа инстинктивно отпрянула, плюхнулась на задницу и застыла.

Адам не двигался.

Смущенный смешок сорвался с ее губ, но она тут же сжала их снова.

«Что здесь происходит? — спросила она себя. — Наверняка ты спишь и видишь сон», — попыталась она успокоить свою наделенную разумом половинку мозга. Но проходили секунды, Адам продолжал сидеть словно статуя, отвечая на ее взгляд и тем не менее по-настоящему не глядя на нее.

Леа медленно поднялась, а зеленые глаза Адама следили за каждым ее движением с очевидным запозданием. Осторожно приближаясь к нему, она заметила темное пятно на белом полотенце… и оно увеличивалось с каждой секундой. Леа словно завороженная смотрела на обнаженное плечо Адама, на котором виднелся кровоподтек шириной с ладонь. Сама ключица казалась какой-то странной. Искривление…

— Адам? — Голос Леа сорвался.

В этот момент у нее возникло ощущение, будто некая сила схватила ее тело и швырнула в другой конец комнаты, но одновременно с этим ее дрожащие пальцы двигались по лицу Адама. Их глаза встретились в тот миг, когда кончики ее пальцев коснулись его щеки.

— Твое лицо все забрызгано кровью, — услышала она свой безжизненный голос.

«Это сон, кошмарный сон!» — кричал голос в ее голове, но неуверенные нотки не позволили ей поверить в это.

Рука Адама отпустила раненое предплечье и осторожно отвела в сторону палец Леа. Девушка с восхищением заметила, что кончик ее пальца при этом вытер одно из темных пятнышек. Остался слабый светло-красный след. Когда Адам медленно поднялся, она заметила, что губы его слегка дрожат.

Что он прячет под одеялом? Еще больше крови?

Леа не могла двигаться, даже когда Адам попытался слегка оттолкнуть ее от себя, чтобы пройти к умывальнику в кухонной нише. Из оцепенения ее вывел только шум струящейся воды. Нетвердо держась на ногах, она последовала за ним, когда в нос ей ударил тяжелый металлический запах крови.

Адам одной рукой плеснул воду в лицо, та, окрасившись в красный цвет, стекла в умывальник. Он перестал брызгать водой только тогда, когда стекающая вода вновь стала чистой. Он застыл, слегка наклонившись; на лицо налипли мокрые пряди волос.

Темное пятно в растрепанных волосах Адама магически притягивало Леа, и она запустила туда палец. На нем осталось что-то липкое. Она лихорадочно отметила глубокие порезы на лопатке Адама, края которых вдруг шевельнулись. Раны стали уже — отрицать это было невозможно. Пока Леа таращилась на ссадины, те начали закрываться на глазах.

— Это не моя кровь. Не человеческая кровь.

Эти слова вырвали Леа из оцепенения, и она с силой заставила себя отвести взгляд от ран на плече. Ее руки вцепились в край умывальника. Холодный фарфор держал хорошо. Мелкие царапины на его поверхности несли в себе что-то настоящее, подлинное.

Девушка снова неуверенно протянула руку к Адаму. Она видела, как выражение его лица стало суровее, когда он повернулся к ней. Тем не менее, она положила ладонь на его обнаженную грудь и при прикосновении почувствовала мурашки, словно сквозь нее прошел слабый ток. Все смущение и страх разом улетучились, осталась только потребность чувствовать тело Адама, тянуться к нему, чтобы это волшебство покрыло всю ее кожу без остатка.

Но уже в следующий миг Адам одним плавным движением увернулся от нее. От разочарования Леа издала удивленный звук, на который Адам ответил негромким рычанием. Она удивленно замерла. На лице Адама угадывалось то же волнение, которое охватывало ее. Он снова повернулся к ней, и она увидела, как напряглись его мышцы под кожей, словно он в любой момент готов был броситься на нее. Но он стоял неподвижно и, казалось, даже не дышал. Ей с большим трудом удалось сдержать себя и не прижаться к нему.

— Что теперь? — затаив дыхание, спросила она.

Адам провел рукой по лицу, словно пытаясь разбудить самого себя. Затем приложил ладонь к глазам, и нижняя половина его лица скрылась в тени. И все же от Леа не ускользнул его тихий смех. В нем слышались отчаяние и в то же время облегчение.

— Я должна вызвать врача. Хоть кого-нибудь позвать, — сказала она, пытаясь привнести в ситуацию хоть капельку… нормальности.

— Нет! — Адам поспешно шагнул к ней. В его глазах промелькнули страх и некоторая доля гнева, но это выражение было мимолетным, уступив место сдержанности. — Сейчас мы присядем, — сказал он, указывая на матрас, который наряду со старым ковром и пластиковым стулом был единственным местом для сидения в комнате.

Леа опустилась рядом с ним на постель, изо всех сил стараясь случайно не коснуться его. Адам вновь погрузился в оцепенение, и, казалось, не замечал ее присутствия. Внезапно подавленность Леа сменилась холодной яростью. Она злилась на этого молчаливого человека, который то и дело приводил ее в замешательство. При этом он перешел уже все границы, и ей нужны были объяснения.