Марк Энтони - Цитадель Огня

— Я не знаю, Тревис. Мне кажется, будто я становлюсь прозрачным. И легким. Все, что прежде представлялось мне реальным или важным, словно окутано туманом. Город, салун, люди. Я их почти не различаю. Зато другие вещи… стали такими яркими, такими отчетливыми, что я удивляюсь, почему не замечал их раньше.

— Какие вещи, Макс? О чем ты говоришь?

Но Макс только улыбнулся и покачал головой.

Тревис перевел взгляд на бутылочку с таблетками.

— Что ты принимаешь, Макс? Их тебе прописал доктор? — Но на бутылочке не было этикетки, и, прежде чем Макс успел ему ответить, Тревис все понял. Он никогда не видел таких пилюлек раньше, но что еще может означать белая маленькая молния? — «Электрия», верно?

Макс взял бутылочку, устроил ее на сгибе локтя левой руки, немного повозился с пробкой, но все-таки сумел ее закрыть.

— Я не имею понятия, откуда они узнали, Тревис. Я и сам почти сумел забыть. Да, конечно, я попробовал «электрию» в Нью-Йорке. Но ведь я тогда занимал пост главного бухгалтера в одном из процветающих рекламных агентств города. У нас происходило столько разных событий, что без таблеток невозможно было обходиться — а руководство компании это даже приветствовало. — Он рассмеялся, на мгновение превратившись в прежнего Макса. — Если ты не принимал наркотик, тебя отправляли к нашему доктору, чтобы он выписал рецепт. С тех пор прошло много времени. Я оставил свое прошлое, когда… когда приехал сюда.

— Кто, Макс? — спросил Тревис и подошел к другу. — Кто дал их тебе?

— Они меня знают, Тревис, — не поднимая головы, проговорил Макс. — Они все про меня знают, а я не имею ни малейшего понятия, кто они такие. Конечно, я видел рекламные ролики. Но так и не понял, что они предлагают. Не думаю… нет, вряд ли наркотики.

Тревис вздрогнул, словно в него ударила молния, и слово вылетело еще прежде, чем он успел что-нибудь осознать.

— «Дюратек».

Макс убрал бутылочку в карман джинсов.

— Я не хотел. Не хотел принимать таблетки. Но рука… ничего не помогало. Доктор прописывал самые разные лекарства — и все бесполезно. А они… снимают боль. По крайней мере на некоторое время. — Он опустил голову и прошептал: — Прости меня, Тревис.

Тревис попытался сморгнуть слезы, навернувшиеся на глаза. Поднял руку, но тут же вспомнил и убрал ее за спину.

— Все в порядке, Макс. Все будет хорошо. Боль кого угодно лишит сил. Это же всего лишь таблетки. Мы тебя вылечим.

Макс поднял голову.

— Нет, Тревис. Речь не об «электрии». Я не за это прошу у тебя прощения.

— Тогда за что, Макс?

— За то, что собираюсь сделать.

Пронзительный вой разорвал тишину салуна, и Тревис замер на месте. Он уже слышал этот звук в тот раз, когда разговаривал с Максом по телефону.

Макс отстегнул небольшой предмет со своего ремня. Пейджер. Посмотрев на загоревшийся экран, он кивнул, положил пейджер на стол и встретился глазами с Тревисом.

— Они едут.

Из полумрака салуна возникли невидимые руки и сжали горло Тревиса, он начал задыхаться. Сделав шаг назад, он наткнулся на стулья, которые разлетелись в разные стороны. Макс не шевелился, на его лице застыло выражение спокойной покорности. Тревис изо всех сил старался сделать вдох и не мог. Как же тяжело дышать! Какая невыносимая жара, она его убьет. Ловушка. Он угодил в хитроумно подстроенную ловушку.

— Сколько? — едва слышно спросил он. — Сколько у меня осталось?

Макс прижал к груди больную руку. Спутанные волосы скрывали его лицо.

— Три минуты. Самое большее — четыре. Они должны были приехать до тебя и ждать здесь, но ты пришел слишком рано. Они просчитались. Думаю, они решили, что ты будешь прятаться до наступления темноты.

Тревис сердито ухмыльнулся, вспомнив про сетчатое ограждение у старого железнодорожного полотна.

— Даже они совершают ошибки.

— Но не часто, — кивнув, подтвердил Макс.

Тревис перестал улыбаться и сжал кулаки, но не от ярости — на лице у него застыла маска ужаса. Сначала Джек. Потом Дейдра. Теперь Макс его предал — добродушный, мягкий весельчак Макс. Что происходит? Неужели все на свете скрывают правду, которая, словно отравленный меч, покинувший ножны, причиняет боль?

Но ведь и у тебя есть тайны, Тревис Уайлдер, разве не так?

Он заставил себя расслабиться и взглянуть Максу в глаза.

— Прости меня, Тревис. — Потрескавшиеся губы Макса едва шевелились. — Мне ужасно жаль, что так все вышло. Я тебе не говорил, как… какой ужас я пережил. Мне казалось, что я не выдержу. Когда они пришли, когда дали мне таблетки, я решил, что это подарок судьбы. «Электрия»… знаешь… — Он потряс головой. — Тебе не понять. Я словно ожил и вновь обрел надежду. А потом они сказали, что больше не собираются бесплатно снабжать меня наркотиком, что я должен кое-что для них сделать. — Макса отчаянно трясло. — Они приказали мне написать ту записку.

Тревис знал, что должен бежать, что нужно как можно скорее выбираться из салуна, и не мог сдвинуться с места. Макс с мольбой протянул к нему тонкие, дрожащие руки. Затем быстро убрал их и обхватил свое сгорбившееся тело, словно они представляли собой невероятную ценность или страшную опасность.

Неожиданно Тревис понял, что гнев ушел, его сменило — что? Не страх, не жалость. И не просто печаль. Значит, понимание. Макс снова вздрогнул, и Тревис почувствовал, как от его тела исходят волны жара.

Макс облизнул потрескавшиеся губы распухшим языком.

— Меня пожирает огонь, правда, Тревис? Совсем как тех людей, что я видел на фотографиях в утренних газетах. Как человека в черном плаще. Того, что сгорел в нашем салуне.

Тревис собрался запротестовать и не смог.

— Мы что-нибудь придумаем, Макс. Мы обязательно тебя вылечим. Снаружи стоит мой пикап. Я отвезу тебя в Денвер. Мы пойдем в больницу, там о тебе позаботятся. Хорошо? Пошли отсюда, и…

В окно ворвались кровавые лучи закатного солнца и визг тормозов. На короткое мгновение в глазах Макса зажегся огонек надежды — ему так хотелось верить Тревису, но потом он покачал головой, поник и прошептал:

— Ты опоздал, Тревис.

— Нет, не верю.

Еще одна машина остановилась около салуна. Значит, тот человек не один. Тревис быстро огляделся по сторонам в поисках пути к спасению.

— Макс, откуда они придут?

Его верный друг и партнер молчал, словно окаменел.

— Откуда, Макс?

Тот вздрогнул, очнулся, прошептал:

— С улицы. Они приказали мне закрыть заднюю дверь.

— Но ты ее не закрыл. Хорошо. Значит, у нас есть шанс спастись. Идем.

Он направился к кладовой и с радостью потащил бы Макса за собой, но не решился. Кто знает, как передается неведомая болезнь. Впрочем, через несколько секунд Макс бросился вслед за ним.

С улицы послышался топот ног. Тревис влетел в темную кладовку, пошарил вслепую, нашел лопату и, закрепив ее концы за трубы по обе стороны, заблокировал дверь.