Личия Троиси - Гильдия убийц

— Лихорадка немного спала…

Дубэ снова попыталась встать.

— Я уже начал беспокоиться. Ты с утра не шевелишься, и тебе не стало лучше, хотя я зашил тебе рану.

— Ты зашил рану?

— У тебя была резаная рана на спине, огромная, хорошо еще, что не глубокая.

Дженна продолжал возбужденно говорить не останавливаясь. Дубэ все еще дрожала.

— Тебе холодно? Я принесу покрывало. — И Дженна было встал.

— Нет. Дай мне побыть одной, — произнесла Дубэ тем тоном, который Дженна слишком хорошо знал.

— Как хочешь… я только хотел тебе помочь… — пробормотал он, пятясь.

— Прикрой окно.

Ей была нужна темнота. Так было с детства, с того самого дня, когда она убила Горнара. Другие дети, когда им было страшно, тянулись к свету. А она — искала самую глубокую тьму.

Когда Дженна, наконец, задернул занавески и вышел из комнаты, Дубэ попыталась поднять руку и потрогать спину, но ей это не удалось, она слишком ослабела. Ее никогда серьезно не ранили, по крайней мере, так, как сейчас. Она попыталась сосредоточиться на мысли о ране, попыталась, как всегда, прислушаться к своему телу, чтобы понять, что болит. Попыталась восстановить в памяти то, как она добралась от поляны к Дженне. И все напрасно. Ее память была прикована к тем кратким мгновениям, когда чуждое ей существо, принявшее обличье Дубэ, управлявшее ее руками, заставило ее совершать убийства.

Первая слеза упала на щеку, но Дубэ не издала ни единого звука. Она разучилась плакать за прошедшие годы. И вдруг ее прорвало, она рыдала как ребенок, уткнувшись в постель, и ее рыдания становились все громче и безнадежнее.

Дженна слушал, стоя за дверью.

Только вечером Дженна осмелился войти. Он медленно приоткрыл дверь, и Дубэ увидела его фигуру, темнеющую на фоне горящего очага.

— Можно войти?

— Заходи.

Она резко вытерла слезы, отлично зная, Дженна легко догадается о том, что она плакала.

Юноша подошел поближе к ней, поставил на пол поднос с едой. Теплый запах дома наполнил комнату.

Дженна зажег свечу.

— Я сразу же уйду, но мне надо осмотреть твою рану.

— Хорошо, — ответила присмиревшая Дубэ.

Дженна кинул быстрый взгляд на ее лицо, но ничего не сказал.

Его умелые руки осторожно подняли одеяла и легли на ее спину.

Дубэ закрыла глаза. Далекие и тягостные воспоминания снова начинали мучить ее.

«Руки… его привязанность…»

Они связаны: воспоминания о годах ученичества, об убийстве, которое Дубэ хотела забыть, а оно все еще продолжало мучить ее.

«Нет ни выхода, ни избавления».

Поток воспоминаний прервала боль: повязка прилипла к ране.

Дженна остановился:

— Извини, но другого способа нет.

— Что со мной? — спросила Дубэ.

— Я же тебе сказал. У тебя большая рана — от одной лопатки до другой. Была бы она немного глубже — ты бы умерла.

Картина резни на поляне с новой силой встала перед ее глазами, вызвав спазмы в желудке.

— Ты потеряла много крови, и это беспокоит меня больше, чем сама рана.

— Так ты еще и жрец? — Дубэ хотела сказать это саркастическим тоном, но у нее плохо получилось.

— Я немного знаю искусство жрецов. Надо бы позвать кого-то из них…

— Нет!

Дженна растерялся.

— Ты подумай: я зашил тебе рану, но я же — самоучка, а рана может воспалиться.

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь еще знал о происшедшем. Сходи за Тори.

— За кем?

Дубэ объяснила ему, сказала, что нужно попросить.

— Опиши ему как следует положение, но ни в коем случае не называй моего имени.

— Не понимаю — почему…

— Потому что я так тебе сказала.

Дженна мог только согласиться и отправился с поручением.

Дубэ приподнялась и посмотрела на поднос: полная миска ячменной похлебки, кусок хлеба и половинка желтого яблока. Может быть, все это было последней едой у Дженны. Он отдал все, что у него было, зная, что ей нужно есть, чтобы как можно скорее поправиться.

Она посмотрела на коричневатую похлебку, но ей тут же привиделась миска, полная крови. И Дубэ в ужасе отвела взгляд.

— Вчера вечером я не стал настаивать, но сегодня утром ты должна поесть.

Конечно же Дженна был прав, но Дубэ казалось, что все вокруг пахнет кровью. Несмотря на это, чувствовала она себя лучше.

Она провела ночь в окружении призраков, это была адская ночь, ее немного лихорадило, и все-таки ей стало лучше.

С большим трудом ей удалось повернуться и лечь на спину. Она взяла миску с молоком из рук Дженны. Стоило ей вдохнуть запах еды, как желудок отказался принимать ее. У нее во рту до сих пор оставался вкус крови того несчастного торговца. Дубэ закрыла глаза и, стараясь не вдыхать жирный запах молока, выпила все залпом.

— Ну вот, молодец, такой ты мне больше нравишься. Но я не понимаю, почему у тебя все время болит желудок… — сказал Дженна.

— Ты был у Тори?

Дженна кивнул и встал. Он вышел в другую комнату и вернулся, неся большой флакон, наполненный маслянистой зеленоватой жидкостью.

— Он мне дал вот это и сказал, что надо смазывать рану три раза в день.

Оливковое масло и сок фиолетовой травы. Она знала это зелье, если бы она вчера лучше себя чувствовала, то сама могла бы объяснить Дженне, как его готовить.

— Он сказал, сколько времени понадобится?

— Три-четыре дня, чтобы ты могла вставать, а потом около недели, чтобы затянулась рана. Я бы сказал, что за десять дней смогу поставить тебя на ноги.

Дубэ раздраженно махнула рукой: слишком долго. Самым главным для нее было понять: что произошло в лесу. Что случилось за эти несколько ужасных минут? Кто был тот дух, что вселился в нее? И почему?

Уже на третий день Дубэ начала вставать. Дженна, как мог, пытался отговорить ее, но девушка оставалась непреклонной. Было совершенно ясно, что ей тесно в стенах дома, что она только и думает о том, как бы уйти.

— Мне кажется, что я не так уж плохо с тобой обращаюсь… или нет? — немного обиженно сказал Дженна, но Дубэ не отвечала. Дело было не в этом. Она ни к кому не могла привязаться — из-за своего характера убийцы и из-за постоянного бегства. То, что случилось на поляне, еще больше углубило пропасть между ней и обычными людьми.

Однажды Дженна вернулся домой в странном настроении. Вопреки своим привычкам, войдя в дом, он не пошел сразу же к Дубэ, а остался заниматься своими делами в другой комнате. За ужином они оба молчали.

Дубэ не обратила на это внимания. Она уже решила, что на следующий день уйдет, и поведение Дженны только облегчало ее задачу.

Они отправились спать в таком же тягостном молчании. Несколько минут Дубэ оставалась в полной темноте и вдруг увидела силуэт Дженны в приоткрытом дверном проеме.

— Сегодня я слышал одну историю. О ней говорили все в городе.

Дубэ не пошевелилась.

— В лесу нашли четверых человек.