Личия Троиси - Две воительницы

Она подобрала с земли несколько камней и попыталась подойти ближе к Рекле и Филле.

Стоило ей сделать первый шаг, как Рекла приподнялась на постели. Дубэ замерла на месте. Сон Реклы был как тонкая ткань, достаточно было легкого шума, чтобы она проснулась. Дубэ действовала на пределе своих способностей. Она постаралась работать лучше, чем когда-либо раньше, — лучше, чем тогда, когда крала мешочки с драгоценностями из рук у спящих людей, чем тогда, когда училась у Шервы двигаться бесшумно как призрак.

Тише, медленнее!

Ей понадобилась еще не одна минута, но в конце концов Дубэ оказалась лицом к лицу с Реклой. Девушка могла бы пересчитать по одной все веснушки стража ядов, видела ее слегка приоткрытые губы и розовые, как у девочки, щеки. Дубэ чувствовала только отвращение к Рекле и желала убить ее сильнее, чем когда-либо раньше. Вонзить ей нож в сердце, прикончить ее… Но Дубэ не могла этого сделать: она была в силах убить одного из двоих, но не обоих. В своем теперешнем состоянии она не смогла бы справиться с Филлой. Нет, она должна просто бежать.

Дубэ опустилась на колени. Мешок был здесь, в руках у Реклы, но Дубэ не могла взять его. Она стала вытаскивать из него пузырьки один за другим и подкладывать вместо них камень.

Эта работа тянулась бесконечно долго, на лбу у девушки выступил пот. Ее движения должны были быть плавными, точными, бережными. У нее начали дрожать ладони. Рекла спала беспокойно, было ясно, что она вот-вот проснется. Если это случится, все пропало, а Дубэ не могла допустить этого. И она без остановки продолжала свое дело, терпя боль в руках, пока не взяла из мешка все, что ей было нужно. И сразу отошла, сделала медленный вдох, затем выдох и стала подсчитывать свою добычу. Два пузырька питья против зверя — очень мало — и три таких же пузырька, как тот, из которого Рекла пила предыдущей ночью. Сначала Дубэ занялась этими тремя: открыла их и вылила содержимое на землю.

Она не могла убить Реклу, но могла заставить ее умереть от старости.

Затем перед девушкой оказался кинжал — ее кинжал, кинжал Учителя. Она вернула его себе! Дубэ быстро опоясалась кожаным ремнем, на котором он висел, и, когда ремень сомкнулся у нее на талии, девушка почувствовала, что у нее прибавилось сил.

В последнюю очередь она осмотрела травы. Все они были ей знакомы, и среди них была одна, как раз подходившая для ее задачи. Жаль, что не было ядов: очевидно, Рекла посчитала, что они не нужны.

Дубэ понадобилось немного времени, чтобы приготовить все необходимое в одном из опорожненных пузырьков.

Она услышала, что Рекла стонет и ворочается на постели, и быстро отбежала в сторону, не забывая двигаться по возможности бесшумно. Затем прикрыла лицо ладонью и добавила в свою смесь последний компонент.

Из пузырька поднялся легкий пар, и от него у Дубэ слегка закружилась голова.

Она осторожно вылила немного своего состава на траву возле рта и носа Филлы, а потом оставила пузырек с половиной содержимого рядом с лицом Реклы и медленно поднялась на ноги. Эта жидкость подействует не сразу, но одурманит их на такое время, которого ей хватит, чтобы пройти несколько километров.

Дубэ стала уходить — осторожно пятясь. Когда она перестала видеть Реклу и Филлу, то повернулась и побежала.

Она была свободна.

Идо не стал медлить. Он завладел конем заколотого им врага, свежим после целого вечера отдыха, полученного от убийц, и бросился в погоню. Кровь бурлила у него в жилах.

Он поблагодарил судьбу за то, что находится в Большой Земле. Следы второго коня были хорошо видны и отпечатались четко. Расстояние между ним и убийцей было минимальное, и он был легче. Было похоже, что убийца все время ехал к развалинам Башни. Когда-то на том месте стояло гигантское жилище Астера — огромная башня, состоявшая полностью из черного хрусталя. Она была видна хотя бы с одного места в каждой из Восьми Земель, и по направлению к этим землям от нее вели, словно липкие щупальца, длинные здания. Башня была уничтожена во время Великой Зимней Битвы, и на ее месте долгое время была только безлюдная равнина, покрытая остатками каменных стен и обломками черного хрусталя.

Когда Дохор стал достаточно могущественным, решил привести эту местность в порядок. Было ясно, что он желал построить там для себя большой дворец и жить в нем, когда станет господином всего Всплывшего Мира. И теперь эта территория была полна рабов — фамминов, гномов и людей, которые очищали землю от остатков Башни.

Если убийца действительно направлялся туда, то получалось что-то интересное: это значило, что он вез мальчика не Гильдии убийц, а самому Дохору. Идо еще сильнее пришпорил коня, но, как быстро он ни скакал, ему не удавалось догнать тех, кто был впереди. Он рассчитал, что при том расстоянии, которое их разделяло, и разнице в весе увидит их еще до рассвета. Но цепочка следов тянулась, не прерываясь, до самого горизонта.

В конце концов он заметил черную точку и напряг свой единственный глаз, чтобы лучше ее разглядеть. Идо устал, и его мысли путались. Он не спал уже много дней, и эта бессонница начала на нем сказываться. Поэтому он подумал, что точка была галлюцинацией. Но это было не так: она продолжала двигаться впереди него.

— Ну, мой хороший, сделай последний рывок, — сказал Идо, пришпорил своего скакуна, и тот побежал быстрее.

По мере того как черная точка приближалась, она все больше становилась похожа на коня. Идо почувствовал укол в сердце: это были они. Еще одна ночь бешеной гонки, и дело будет сделано. Предвкушая месть, он опустил руку на рукоять меча.

Но потом он заметил, что этот конь двигался как-то странно: не бежал рысью, а просто шел, опустив голову.

Ну разумеется, с двумя людьми на спине и после целой ночи такого бега он должен быть совсем без сил.

Расстояние между ними быстро сокращалось, и тогда Идо понял, в чем дело.

— Проклятый ублюдок, — выругался он сквозь стиснутые зубы. Остановил коня и закричал, жалуясь небу.

Они ускользнули у него из-под носа. Он дал себя провести, как самый глупый новичок. Конь был один, без людей. Всю ночь он гнался за проклятым конем, который один бродил по пустыне.

Он закричал еще раз, и его конь споткнулся. Идо натянул поводья. Он должен сохранять спокойствие. Он всегда думал, что старость сделает его мудрее, а стал с годами только раздражительней и вспыльчивей. Сохранять ясность ума в подобных случаях ему становилось все сложнее, а он хорошо знал, что в такой момент это было единственное, что ему оставалось. Идо постепенно заставил свое сердце биться медленней, а мускулы — расслабиться.

«Подумай… теперь у них нет коня. И ты знаешь, куда они направлялись. Их двое, они в пустыне, идут пешком. Они не могли уйти очень далеко от того места, где ты столкнулся с ними вчера ночью».