Личия Троиси - Предназначение Адхары

Адхара никак не могла взять в толк, а какое отношение все это имеет лично к ней.

— Она очень одинока, Адхара, а быть одиноким в двенадцать лет очень плохо. Ее мать… ну, ее мать женщина очаровательная, но она слишком скована рамками этикета… А я всегда очень занят. Ни я, ни Феа, мы не можем дать ей того, в чем она нуждается.

Адхара проглотила еще один кусок сыра.

— Может, тебе это удастся.

Кусок встал у нее поперек горла.

— Мой господин, — девушка не была уверена, было ли такое обращение уместным, — я совсем не разбираюсь в придворной жизни, сказать по правде, я вообще ничего не знаю и не вижу, как…

— Ты ведь ненамного старше ее. Ты ничего не знаешь о светском обществе как раз потому, что не принадлежишь к нему. Ты такая же, как и она.

— Мой господин, сказать по правде…

— Я не требую от тебя ничего невозможного. Ты просто будешь ее фрейлиной.

Адхара положила нож на стол.

— Я даже не знаю, что значит быть фрейлиной!

Неор улыбнулся:

— Вот именно.

Адхара посмотрела на принца как на сумасшедшего. Он был самым необычным человеком, когда-либо увиденным ею в жизни с момента ее пробуждения на лугу. Другие, даже Амхал, были до некоторой степени предсказуемы, понятны, но он…

— Будь с ней рядом, — уже вполне серьезно добавил принц. — Играй с ней, разговаривай, а еще изучай ее. Я не прошу ничего другого.

Со стороны все казалось предельно просто. Но…

— Я ведь не принцесса. По крайней мере, насколько я в этом разбираюсь.

— Именно поэтому.

— Я одеваюсь как мужчина.

— Она находит это восхитительным.

Адхара не сдавалась:

— Но вы даже не знаете меня. Вы впервые видели меня только вчера, а сейчас приглашаете сюда, предлагаете еду и поручаете мне вашу дочь.

Неор лукаво улыбнулся:

— Жизнь возле окна учит быть наблюдательным. Я весь день наблюдаю за всеми и все понимаю. Мне достаточно видеть то, как ты подошла ко мне, непосредственность, с которой ты меня изучала, даже то, как ты берешь в руки нож и режешь сыр, чтобы понять, что ты — именно тот человек, который нужен. Сейчас я знаю о тебе намного больше, чем ты сама о себе знаешь.

Адхара изумлялась все больше.

— Боязнь всего нового, твоя неспособность оценить меня, понять то, о чем я прошу, и то, о чем я тебе говорю, твоя любовь к Амхалу и твоя ревность к Мире.

Адхара переменилась в лице.

Неор похлопал ладонями по поручням кресла.

— Собственно, потому, что мое тело приковано к этому креслу, мой мозг, ни на мгновение не останавливаясь, все изучает, исследует…

Девушка сидела неподвижно, а принц как ни в чем не бывало снова принялся за еду.

Съев хлеб, он снова внимательно посмотрел на девушку:

— Я вовсе не собирался ставить тебя в неудобное положение. Я лишь пытался убедить тебя.

Адхара посмотрела на залитый солнцем сад, на накрытый стол и на человека, который оказывал ей доверие, по ее мнению незаслуженно.

— Я не думаю, что окажусь на высоте.

— Попробуй. Ведь это мне решать, на высоте ты или нет.

У девушки внезапно возникло сильное желание сбежать.

— В тебе живет только страх. Страх перед столкновением с людьми, перед тем, что увидят в тебе и что увидишь ты. Но ведь нет ничего дурного в том, чтобы быть слабым, а ты далеко не такая немощная, как думаешь.

Девушка уставилась на корзину с фруктами. В конце концов, разве у нее был выбор? Оставаясь во дворце, она, по крайней мере, сможет видеть Амхала сколько захочет.

— Я попробую.

— Вот и хорошо. А теперь ешь. Я представлю тебя дочери, как только ты позавтракаешь.

Адхара видела, как принц выпил содержимое миски, и только после того, как он поел, она отважилась довести до конца свою трапезу.

Девушка шла на шаг позади коляски Неора. Принц передвигался только благодаря усилиям своих худых рук. Казалось, что он уже привык к такому тяжелому труду.

Может, мне следует помочь ему толкать коляску… Они были едва знакомы, но она уже знала, что принц вряд ли этого захочет.

Они проходили мимо целой вереницы залов, отделанных золотом и украшенных зеркалами и фресками. Адхара почти сразу потеряла ориентацию, ослепленная красотой отливающей всеми цветами парчовой обивки стен вкупе с роскошью окружающего убранства. Затем они оказались в коридоре с массивными канделябрами. И наконец, белая дверь. Принц подъехал вплотную к дверному косяку и дернул за шнур. Зазвонил колокольчик. Должно быть, его никто не слышал, поскольку из комнаты доносился беспорядочный гомон из возбужденных, перебивающих друг друга голосов…

Принц посмотрел на Адхару с улыбкой:

— Я бы сказал, что мы можем войти. Должен попросить тебя открыть дверь.

Девушка вышла вперед, ухватившись за позолоченную ручку, и толкнула дверь.

На первый взгляд эта комната ничем не отличалась от остальных, разве что была очень светлой. На стенах — обивка кремового цвета, на потолке — орнамент с обычными цветочными мотивами, а еще огромные окна.

Повсюду царил невероятный беспорядок. На кровати с балдахином из светлого дерева все было перевернуто, атласная простыня наполовину сползла на пол. Повсюду были разбросаны игрушки, куски пергамента и одежда.

И в центре всего этого бедлама восседала Амина в своей короткой ночной рубашке, из-под которой торчали худые ноги. Прямо перед ней стояла явно измученная горничная, а в другом углу, сжав кулаки, Феа.

Все трое разом обернулись навстречу Неору.

Амина бросилась к отцу.

— Скажи же ты им, что я не хочу идти на примерку платья, — накинулась она на Неора.

Принц обнял ее хрупкие плечи и вопросительно посмотрел на жену.

Женщина подняла глаза к небу.

— Все та же история с девичьими капризами! — воскликнула она раздосадованно и, обернувшись к Амине, добавила: — Ты всегда говоришь, что хочешь быть воспитанным человеком, тогда прекрати вести себя как маленькая! Взрослые понимают, что существуют еще долг и обязанности…

— Ненавижу этого портного! Он колет меня булавками и возится очень долго, а я все это время должна стоять как столб. Но тогда зачем еще одно платье, ведь у меня их не счесть!

Феа собралась уже было ответить, но Неор опередил ее. Он посмотрел Амине прямо в глаза:

— Ты же знаешь, что это никуда не годится…

Вмиг на лице девочки возникло ожесточенное выражение.

— Твоя мать права, есть обязанности, которые нужно выполнять, и пошив новых платьев для церемоний — одна из них.

— Это дурацкая обязанность.

— Быть может, но она займет всего один час твоего времени. Обещаю тебе.

Амина фыркнула:

— Ты же всегда говоришь, что внешность не важна. Тогда почему я не могу ходить в платьях, которые нравятся мне?

— А если внешность не важна, тогда для чего ты придумываешь все эти небылицы про платья?