Александр Зорич - Семя Ветра

Конгетлары быстро перебили немногочисленную охрану, захватили дом правителя, но самого правителя не нашли. Под пыткой самая младшая из его жен призналась, что Нисоред отшельничает в Поясе Усопших. Дескать, вот уже больше года, как он, покинув семью, бесследно растворился в морских туманах на востоке. Теперь, мол, Нисоред якшается с морскими гадами, размышляет в одиночестве и укрощает духов, которые, как известно, кишмя кишат в Поясе Усопших.

Лака Конгетлар не боялся ничего. Не боялся он и духов, а потому принял решение следовать в Пояс Усопших, дабы во что бы то ни стало выполнить уговор, связавший его с Домом Пелнов.

И хотя за доставку Нисореда Сиккского Дом Пелнов должен был передать Дому Конгетларов два крошечных острова Туальского архипелага, вокруг которых уже долго клубились земельные тяжбы, это не было основной причиной решимости Лаки преследовать жертву. Даже если бы Конгетларам не причиталось ничего, они все равно отправились бы в Пояс Усопших, чтобы в очередной раз оправдать славу самых бесшабашных воинов Алустрала. Любое дело благородных Синего Алустрала – дело чести.

Они искали Нисореда и не сомневались в успехе своих поисков.

Порукой их успеха были бесстрашие и неколебимость всех воинов отряда. Волосы ходили ходуном на голове Герфегеста, когда он слышал, как по лагерю нахально расхаживает некто, пожелавший остаться невидимым. Гость переворачивал бурдюки с протухшей пресной водой, любознательно осматривал оружие у изголовий спящих, смеялся и покашливал. Но ни Герфегест, ни остальные не настаивали на том, чтобы прекратить поиски Нисореда. Ибо это было равносильно бесчестию.

Наконец Нисоред был найден в Старом Порту Калладир.

Он сидел, подогнув колени, посреди рыночной площади. Его черная борода с редкой проседью была желта от глиняной пыли. Он казался очень сосредоточенным. Вокруг него были разложены фишки для игры в нарк, а прямо перед его глазами был составлен странный узор из счетных палочек.

Нисоред медленно поднял свою иссушенную аскезой руку и взял одну из палочек, чтобы переложить ее на новое, подлинно правильное место. Но сделать это ему было не суждено.

Тонкая игла, напоенная кровью сон-рыбы, впилась Нисореду в шею. Лака Конгетлар поцеловал свою счастливую духовую трубку – он никогда не забывал выразить признательность оружию.

Вскоре Нисоред был связан «паутиной Конгетларов». Лагерь свернут, а маленькое парусное судно приготовлено к отплытию.

Когда Конгетлары, веселясь и балагуря, пили традиционную Чару Победы, они заметил парус у входа в гавань. Это было более чем странно – Старый Порт Калладир огибали десятой дорогой все благоразумные кормчие.

Герб, которым был украшен парус приближающегося судна, был узнан. Но никто из Конгетларов не проронил ни слова.

Серебряный горностай в белом поле. Герб Конгетларов. Это означало, что произошло нечто непредвиденное.

– Они убили Теппурта и его людей три недели назад, – сказал Вада, чьи некогда правильные черты лица были теперь изуродованы свежими шрамами до неузнаваемости. Одна бровь полностью срезана. Нос разорван. Левый глаз был похож на красный рыбий пузырь.

Лака Конгетлар молча кивнул. Идущий Путем Ветра принимает утраты с достоинством.

Вада был силен духом, но даже его лицо исказилось гримасой скорби, когда он вынул из кожаной мошны, висящей у его узорчатого пояса, перстень главы Дома Конгетларов.

Алмаз, оправленный в серебро. Символ власти Дома.

Вада ни словом не обмолвился о том, что за этот перстень заплачено жизнями шестерых Конгетларов, не говоря уже о несчетных жизнях Эльм-Оров. Вада не стал рассказывать, сколь многое совершил он, чтобы вернуть перстень, снятый воинами Эльм-Оров с пронзенного стрелой Теппурта и передать его, как велела освященная веками традиция, новому главе Дома Конгетларов, которым теперь стал Лака.

Безмолвный бледный Лака принял перстень. Конгетлары склонили головы. Лаконичный ритуал передачи был свершен и отныне судьбы Конгетларов пребывали в руках Лаки.

– Продолжай, Вада.

– Две недели назад они сожгли Наг-Туоль. Мы не смогли выдержать осаду. Наш флот уничтожен. – Голос Вады, столь любезный дамам всех Семи Домов, был тверд, словно ледяные скалы над Бездной Края Мира.

Молчание – лучше никчемных слов. Но даже сдержанность Лаки Конгетлара имела свои границы.

– Что случилось с женщинами? – спросил Лака, отец трех дочерей.

– Они дали им яд, – соврал Вада. – Известно ведь, что из Конгетларов выходят справедливые господа и плохие рабы и уж совсем никуда не годные рабыни. Они не взяли их.

Навряд ли Лака предпочитал, чтобы его дочери стали рабынями в императорских женских покоях. Но их смерть, пожалуй, была для него еще меньшим утешением.

На какое-то время Герфегест перестал слушать Ваду. Непрошеные слезы застили его глаза – известие о падении Наг-Туоля было известием о смерти его подруги, тринадцатилетней лилии с медового цвета кудрями. Не одну ночь провел Герфегест в замке Наг-Туоль, но каждую проведенную ночь в Наг-Туоле он вспоминал с замиранием сердца, трепеща в объятиях своей юной возлюбленной.

Она отдавалась Герфегесту с искренностью и безответностью юности, оставив без внимания людскую молву. Герфегест платил ей любовью за любовь, но теперь, похоже…

– …Обитель Ветра пуста и Зикра Конгетлар мертв. Они не сдались живыми.

Двоюродный дядя Герфегеста опустил голову на руки, но ни одним звуком не выдал своего отчаяния. Среди питомцев мастера Зикры был его единственный сын.

– У нашего Дома нет будущего. – Каждое слово Вады было тяжелее молота. – У нашего Дома нет настоящего. Наши земли захвачены.

Вада умолчал о том, что его замок – второй по величине замок рода Конгетларов – утоплен в крови. Что он сам предпочел спасение смерти лишь потому, что долг чести велел ему поставить в известность о происходящем последних Конгетларов. А еще потому, что вассальный долг велел ему свершить ритуал передачи серебряного перстня с алмазом.

Вада был единственным Конгетларом, кто знал местопребывание отряда Лаки. Именно поэтому он приплыл в Пояс Усопших. И теперь Лаке, который после смерти Теппурта стал главой Дома Конгетларов, предстояло решить, что будет дальше и будет ли что-нибудь вообще.

Никто не решался говорить, пока не возвысит голос новый глава Дома – Лака Конгетлар.

Герфегест закрыл глаза. Медововласая возлюбленная звала Герфегеста из небытия. Наставник Зикра звал его. Пепел родителей звал его.

Наконец на заброшенной пристани зазвучал голос Лаки:

– Все имеет свое начало и свой конец. Роду и Дому Конгетларов положен предел. Против нас – Намарн, император и Синева Алустрала. Против нас весь мир. Мы можем мстить, но нам не отомстить всему миру.