Александр Зорич - Семя Ветра

Оставалось неясным, зачем уединенно живущему престолонаследнику пропитывать стрелы лазоревым аконитом и разбрасывать «пеленки» по коридорам.

Герфегест выхватил из ножен меч и побежал наверх. Что-то подсказывало ему, что вторая лодка, виденная им на берегу, не имеет к оздоровительным прогулкам Торвента никакого отношения.

Отбив в левую сторону удавался пятнадцатилетнему мерзавцу превосходно. Неплохи были и отводы ударов. Острием меча Торвент описывал полукруг над клинком противника, а затем сильным ударом отбивал клинок противника книзу.

Уколы удавались Торвенту еще лучше. Его противник был ранен и весь пол Трехдверного зала, который воспитанники Зикры называли в шутку «трехведерным» – и впрямь, не меньше трех ведер пота сошло здесь некогда с юного Герфегеста Конгетлара! – был залит кровью.

Торвент фехтовал безукоризненно. Предупредительные удары его были легки, обманы достигали цели. Герфегест никогда не видел, чтобы юноша, не достигший даже шестнадцатилетнего возраста, управлялся с мечом столь мастерски. Бок его противника был разодран, левая рука болталась безжизненной плетью, в то время как сам Торвент, казалось, не получил еще ни одной раны.

Предчувствия не обманули Герфегеста. Торвент не пользовался отравленными стрелами, зато тот, кто ими пользовался, о чем свидетельствовал колчан, висящий на боку, лежал сейчас на полу и, видимо, отсчитывал последние минуты своей бездарной жизни. Рядом с ним валялся бесполезный лук. Лицо лучника закрывала маска.

Другой, тот, с которым сейчас рубился Торвент, тоже был в маске. Что-то в его движениях и фехтовальных фигурах также показалось Герфегесту знакомым, но что – он не мог понять.

Герфегест застыл на пороге Трехдверного зала в нерешительности. Отличному мечнику Торвенту помощь была ему явно ни к чему: помогать такому воину – все равно что отнимать у него победу. Поэтому Герфегест предпочел ждать, пока участь нападавшего – а в том, что первыми напали незнакомцы в масках, Герфегест не сомневался – не решится ратными стараниями Торвента.

– Их всего двое, Ваше Величество? – осведомился Герфегест, когда Торвент дал противнику милосердную передышку, проведя удачный нижний выпад. «Итским мостом» называли его в Сармонтазаре.

– В этом зале – да, – сдержанно отвечал Торвент. Он не выказал удивления по поводу появления Герфегеста, хотя поначалу принял его за пособника нападавших и лишь затем как будто бы узнал. Торвент отвечал Герфегесту как старому знакомцу. Это было бы странно, если бы не одно «но» – престолонаследник являлся лишь наполовину Торвентом.

Тут в разговор вмешался незадачливый фехтовальщик. Он опустил меч и… отступил! Казалось, вопрос Герфегеста одним махом развеял весь кураж этого неравного поединка!

Нападавший отступил на безопасное расстояние, показал спину озадаченному таким оборотом дела престолонаследнику, повернулся лицом к Герфегесту и сорвал с лица маску.

– Двалара?! – после секундного замешательства воскликнул Герфегест. – Что ж, добро пожаловать в Белую Башню!

– Приветствую и я тебя, Герфегест, презревший вассальный долг, предавший моего господина. Не иначе как за твое предательство тебе пожаловали перстень Хозяина Гамелинов! – тяжело дыша, сказал Двалара. Затаенная ярость клокотала в его груди.

Герфегест склонил голову набок и окинул Двалару холодным, как сталь клинка, взглядом. Начинать разговор с оскорблений было не в его обычае и он терпеть не мог, когда этим грешат другие. Поединок – другое дело.

Будь на месте Двалары кто-нибудь другой, он, пожалуй, не стал бы церемониться и свел счеты мечом. Но в данном случае объяснения были уместны: Герфегест отдавал себе отчет в том, что уложит обессиленного Торвентом Двалару быстрее, чем поправит перевязь на поясе.

Герфегест не хотел смерти Двалары. В конце концов, он уже однажды отказался взять его жизнь – тогда, у любовного ложа Киммерин. А ведь тогда и оскорбление было похлеще…

– Ты напрасно кипятишься, Двалара. Во-первых, я никогда не был вассалом Ганфале. И, значит, никакого вассального долга в отношении Ганфалы у меня нет. Рыбий Пастырь был мне союзником. Но он обманул меня, причем обманул не единожды. И кому, как не тебе, об этом знать – не ты ли перерезал оставшихся в живых «Гамелинов» близ святилища, что по ту сторону Врат Хуммера? Не ты ли врал вместе с остальными, что отряд, приведший Слепца, послан Домом Гамелинов? Ты понимаешь, о чем я?

– Все это не оправдывает твоего предательства! Если ты хотел покинуть моего господина, ты мог сделать это в любой момент. Но ты выбрал наихудший из всех! – огрызнулся Двалара.

– Я еще не закончил, Двалара. Ты с ослиным упорством называешь меня предателем. Но скажи, кто сокрушил Стагевда? Благодаря чьему вмешательству флот Хранящих Верность смог по крайней мере частично избегнуть гибели? Кто выиграл для Ганфалы время, необходимое ему, чтобы выжить? Все, что я сделал в тот день в Наг-Нараоне, пошло на пользу твоему сюзерену. Сколь бы горько теперь мне ни было признавать это. Покажи мне вассала, который сделал для Ганфалы больше, чем я – я, не обязанный служить ему?

– И все равно ты предал его, – твердил Двалара, правда, без прежнего воодушевления.

Герфегест бросил взгляд на Торвента. Тот преспокойно уселся на лавку, притулившуюся у стены Трехдверного зала, вынул из поясного мешочка четки и стал перебирать их – отрешенно, спокойно, терпеливо.

– Я не предавал Ганфалу. Я лишь разорвал союз, который стал для меня унизителен, поскольку зиждился на обмане. Я знаю, ты с радостью перерезал бы мне горло, Двалара. Тебе выгодно называть меня предателем, чтобы оправдать свою ненависть. Но я, разумеется, не оставлю тебе ни единого шанса на победу. Точно так же, как Его Величество. – Герфегест уважительно кивнул в сторону престоло-наследника.

– Ты напрасно считаешь меня простаком, Конгетлар, – угрюмо бросил Двалара. – Я понял, что мне не одолеть Торвента в честном поединке сразу после того, как Киммерин была парализована одним толчком его указательного пальца. Но мне не оставалось ничего другого, как сложить голову. Таков мой вассальный долг перед Надзирающим над Равновесием. Он послал меня за головой Торвента и у меня было лишь два пути: выполнить его или погибнуть!

– А теперь?

– Теперь не знаю, – растерянно сказал Двалара и, скрестив ноги, уселся на пол Трехдверного зала. – Коль ты не убил меня у ложа Киммерин, когда судьба сама дарила тебе мою жизнь, то, думаю, не убьешь и теперь. Киммерин тоже осталась жива. Через некоторое время ты сможешь насладиться ее слезами и мольбами о пощаде…

– Женские слезы не доставляют мне удовольствия, – искренне признался Герфегест.