Илья Одинец - Дрессировщик драконов

Тэл’льяин поднял руку и, не думая, выпустил в мальчишку весь заряд магии, что у него оставался. Темноту взрезала желтая молния, которая вонзилась прямо в грудь ребенка.

— Мамоч… — произнес мальчуган и упал замертво.

Последний вздох, вырвавшийся из груди ребенка, долетел до Тэл’льяина, и тот, обессиленный, не успел от него закрыться. Мальчишка был чист. В его сущности не было ничего противоестественного, ничего неуместного и грязного, ничего, вызывающего отвращение.

— Не может быть, — эльф уронил голову и застонал.

Внутри все пылало, будто его нашпиговали битым стеклом. Отчасти боль вызывало физическое истощение, но Тэл’льяин подозревал, что частично она являлась отголоском его сознания. Все плохое, вся мерзость, цинизм и неприличие, которые не должны были присутствовать в ауре ребенка, и которые подтолкнули эльфов к убийствам, оказались лишь поверхностным слоем. Сердце и душа маленького хомо обыкновениус были так же чисты и невинны, как сердце и душа любого ребенка-эльфа.

— Не может быть…

— Зилли! — закричал снаружи визгливый женский голос. — Зилли!

От пронзительного крика в голове Тэл’льяина что-то лопнуло, и он потерял сознание.

— Скотина!

— Выродок остроухий!

— Сволочь!

— Убийца!

Выкрики влетали в одно ухо эльфа и вылетали в другое, не оставляя следов и не подталкивая мозг к расшифровке их смысла.

— Получай!

— Волоки его! Тащи его!

— К площади, чтобы все видели!

— Чтобы каждый знал, что бывает с убийцами детей!

Тэл’льяин приоткрыл глаза, и увидел над собой яркое солнце горящего смоляного факела. Тело ничего не чувствовало, словно его и не было, органы чувств работали со сбоями, картинка иногда пропадала, шум разъяренных хомо обыкновениус то усиливался, то снижался до уровня комариного писка, во рту ощущался привкус крови. Его тащили за ноги два высоких плечистых мужчины, голова эльфа ударялась о камни, но боли он не чувствовал. Видимо, ему перебили позвоночник, возможно, в районе шеи, потому что он не мог пошевелить ни руками, ни ногами.

Тэл’льяин закрыл глаза и попытался отрешиться от страшного настоящего. Поблизости не было воды, облегчающей выход на энергетические слои, но раньше он справлялся и без этого. Эльф открыл сознание и мысленно произнес, словно молился:

"Khallahaan Ghlanheiel!"

Гланхейл не отозвался, вместо ответа Тэл’льяина вышвырнуло в реальность, и голова загудела, будто она превратилась в жестяное ведро, по которому ударили кувалдой.

Вокруг мужчин, тащивших эльфа, собралась внушительная толпа. Изредка кто-то пинал его в голову, наступали на пальцы, но Тэл’льяин не чувствовал ничего, кроме злости и бессилия. Его поймали. Его волокут на площадь, чтобы казнить, расправиться с бродячей собакой, покусавшей ребенка, убить эльфа, лишившего жизней десятки их поганых отпрысков.

— Я бы убил вас всех, — прошептал Тэл’льяин.

Его не расслышали. Толпа ликовала. На площади, где днем Тэл’льяин впитывал в себя энергию хомо обыкновениус, уже подготовили место: освободили центр от прилавков, сломав все, что мешало насладиться зрелищем казни.

— В костер его!

— Убьем ублюдка!

— Сожжем!

— Распнем!

Силы убывали. Тэл’льяин понимал, что умирает, и уже не дождется решения о собственной казни, а ему хотелось бы посмотреть на то, что с ним сделают. Боли он не чувствовал, страха не испытывал, даже злость куда-то ушла, а это первый признак надвигающейся темноты. Люди превратились в сплошную многорукую многоногую массу, рыночная площадь стала серой, краски стерлись, постепенно расплывались контуры. Хомо обыкновениус суетились, мельтешили, но эльфу уже не было до этого дела. Он закрыл глаза, глубоко вдохнул, выдохнул, а снова набрать в грудь воздуха не смог.

По ту сторону бытия его уже заждались…

Тысячное войско Фархата приближалось к границе Миловии и Ви-Элле. По расчетам сартрского правителя именно король Ви-Элле быстрее других согласится на его помощь и впустит войско на свою территорию. Старик болен и будет рад любой помощи.

По последним донесениям ви-эллийский король уже согласился объединить силы с О-шо и отправил послов в Рахан. Фархат успел вовремя, затяжная стадия переговоров еще не закончилась, и никаких совместных действий правители не предпринимали. Однако, следуя внутренним настроениям народа, а иногда и не зная о таковых, ви-эллийцами и жителями О-шо были сделаны первые шаги к войне со старшим народом. За обедом Фархат поговорил об этом с полукровкой. Он пригласил эльфа за стол, а Вильковеста с его крылатым другом отослал обозревать окрестности. Король видел напряженность между Эл'льяонтом и первым дрессировщиком, и хотел, чтобы мальчишка расслабился, дабы показать собственную заботу о нем.

— Всемилостивейшая Айша, как же мне надоела эта походная кухня! — пожаловался Фархат.

На столе перед его величеством стояли блюда с копченой свининой, мясом яков в винном соусе, овощными салатами со свежими гурнерами [24] Гурнер — редкое и очень вкусное растение, в пищу которого используются завязи и недозрелые плоды. , говяжьими тефтелями, картофелем по-сартрски, бутыли с яблочным сидром и синим вином.

— По королевским меркам эта пища считается скромной? — спросил мальчик.

— Весьма, — кивнул Фархат, отправляя в рот огромный кусок свинины. — Я знаю, — прожевав, продолжил он, — мы в походе, и по солдатским меркам этот стол… хм, королевский. Но пока не начались боевые действия, я могу позволить себе побаловать моего гостя.

— Боевые действия? Ты о чем?

— Мы под обстрелом с двух сторон сразу. Мой милый принц, неужели ты думаешь, что Иженек оставит все, как есть? Мы отразили его атаку в Берсер-Логе, но намерения миловийского короля не изменились. К тому же остроухие… прости, твои соплеменники, всерьез намерены воевать с нами.

— Почему?

— Видишь ли, я не хотел говорить тебе об этом вот так, но нас ждет война. Нужно скрепить сердце стальными обручами, чтобы оно не разорвалось от горя, и делать то, для чего рожден. Ви-эллийцы поймали одного из ваших и убили. Долго избивали, а потом распяли и пронесли по всему городу. Труп сожгли, но, конечно, Гланхейл узнал об этом и очень зол.

— Кого именно они убили? — голос полукровки дрогнул.

— Имени его не помню, но говорят, он был лучшим среди ваших. Или самым старым. Или что-то еще в таком роде.

— Тэл'льяин?

— Вот-вот. Он убивал детей.

— Не может быть!

— Эл'льяонт! — Фархат стукнут кулаком по столу так, что подпрыгнула ложка. — Хватит! Прекрати вести себя как мальчишка! Прими правду! Твой народ свихнулся! Гланхейл спятил! Он отправил в О-шо и Ви-Элле убийц, и теперь пожинает плоды собственного безумия! Говорят, он казнил всех торговцев, прибывших в Ил'лэрию за магическими безделушками, и теперь уже два королевства готовы объединить свои силы против Ил'лэрии, и я намерен присоединиться к ним. В наших силах прекратить все это и посадить тебя на трон.