Марина Дементьева - Князь черного заката(мгмж-2)

Магистр спрятал лицо в ладонях. Глухо произнёс:

- Как странно, учитель… Всю свою сознательную жизнь я заблуждался. Придумал некрасивую историю, да сам в неё накрепко поверил. Привык к самообману. Даже предположить не мог, что в действительности всё было иначе. Считал свою мать вовсе не той, кем она на самом деле является. Решил, что она бросила, отказалась, что не нужен… Убедил себя, что и она мне не нужна, раз так поступила. Пускай живёт где-то, знать о ней ничего не хочу. Выбросил её из головы. А оно вот как оказалось…

- Да, Дем, всё обстояло совершенно иначе. Эстель бы за все земные блага не отказалась от тебя. И никто бы не сумел заставить её бросить сына, оставить его сиротой. Дем, она очень несчастна. Она сильная женщина. Но каждую минуту на протяжении всех этих лет она словно горит в Бездне. И я вижу, как она боится…

- Чего?!

- Тебя, Демиан.

- Да что вы такое говорите, учитель??

- Правду. Она боится того, что ты не примешь её. Не сможешь принять теперь, после стольких лет. Ведь ты сам только что сказал, что создал свою легенду и принял её за единственную истину. Для неё сейчас самое страшное - это то, что ты оттолкнёшь её.

- Разве я могу так поступить с ней?! После всех тех ужасов, что ей довелось пережить?

- Вот именно - не можешь, - уголки губ Согрейна дрогнули в улыбке. - Иначе мне бы невольно пришлось подвергнуть сомнению верность Эсты мужу!

- Учитель! - вскинулся молодой Магистр. Согрейн расхохотался. Беззвучно - Криста что-то недовольно пробормотала во сне. Уже серьёзным тоном пояснил свои слова:

- Сын Эджая никогда бы не отрёкся от матери. Она многое выстрадала ради тебя, Демиан.

- Знаю… Мне потребуется лишь немного времени, чтобы привыкнуть к такой перемене. Уж слишком сильно расходится то, к чему я приучил себя за годы, и то, что в действительности. Возможно, встреть я её впервые в жизни, мне было бы проще свыкнуться с мыслью о том, что эта незнакомая женщина - моя мать. А теперь придется привыкать к тому, что деревенская целительнца Веда, которая уже дважды своим искусством врачевания спасала мне жизнь, на самом деле является благородной эльфийской леди Эстель Руаваль, княжной Д`элавар и так далее…

- Это естественно, Дем. Я вовсе и не ожидаю от тебя воплей восторга восьмилетнего мальчишки-беспризорника, внезапно обретшего семью. Но заклинаю тебя всеми светлыми богами, парень, - не заставляй её страдать и теперь. Пообещай мне!

- Как я могу давать вам такие обещания, учитель? - горько усмехнулся ведьмак. - Вы ведь сами прекрасно понимаете, что я не сумею сдержать своего слова. С каждым днём мне всё сложней контролировать себя. Это так… мерзко. И не может долго продолжаться

- Не падай духом, парень. Всё еще уладится! Ты сильный, ты справишься…

- Да п`олно, сами-то вы верите в то, что говорите, учитель? По глазам вижу, что нет. Да вы не отводите взгляд. Мне не страшно умирать. Вот только… - Демиан тяжело замолчал, сцепив пальцы в замок.

- …Марина, - печально кивнул мастер Коган. Ему даже не пришлось оборачиваясь через плечо, чтоб узнать, на кого с таким отчаянием смотрит ученик. Девушка перекинулась парой шутливых фраз с обступившими её ведьмаками, готовыми вмиг исполнить малейшую прихоть спутницы Магистра. 'Леди Ариата, здесь очень скользко, позвольте вашу руку, вы можете упасть!' 'Госпожа, уже завечерело, не принести ли вам плащ? Вам в самом деле не холодно?' 'Светлая леди, клубника созрела, не желаете?' Марина, буквально преследуемая мужским вниманием, заливалась румянцем и бросала виноватые взгляды в сторону мужа. И без того далеко не всё так гладко, как хотелось бы, только ревности еще и не хватало для полного счастья! Но Магистр вовсе не собирался устраивать нелепых сцен. Вот и сейчас хранительница, улучив момент, незаметно развела руками. Демиан улыбнулся молодой жене, и Согрейн увидел, как вымученная улыбка ученика становится почти натуральной, как оживает его взгляд.

- Знаете, когда она рядом, я иногда почти забываю о проклятьи… Но потом всё становится по-прежнему.

Марина с трудом оторвала тяжёлую голову от подушки. Сощурилась, едва сумев разлепить закрывающиеся глаза.

- Господи, да что же это?… За какие грехи ему такое наказание?

Опираясь на локоть, села в ставшей жаркой, разворошённой постели, нерешительно дотронулась до плеча мужа, пальцами почувствовав, что он весь горит, а кожа влажная от выступившей испарины. Туман в голове не позволял сосредоточиться, но и без того, как бы она ни старалась, не сумела бы разобрать ни единого слова из тех, что охрипшим сорванным голосом, то и дело перемежая речь вскриками и стонами, шепчет Демиан. Комкает одеяло, сжимая и разжимая кулаки, каждый мускул дрожит от напряжения, словно мужчина изо всех сил пытается вырваться из мучившего его кошмара.

- Милый мой… проснись! Это только сон, это всё неправда… не на самом деле. Успокойся…

Сама испуганная и взволнованная, она могла лишь бессмысленно твердить какую-то успокоительную чушь, гладить спутанные волосы и беспорядочно целовать веки, лоб, губы. Слушая, как постепенно выравнивается его частое прерывистое дыхание.

- Это только сон. Не на самом деле… - зачем-то повторил он за ней и внезапно притянул к себе, обнял, крепко, почти до боли. - Только сон, - будто пытался убедить себя, и терпел в этом сокрушительное поражение. Потом сел в постели, с ожесточением растёр лицо ладонями. Под вопросительным взглядом жены поднялся, собрал одежду, принялся натягивать её на себя нервными резкими движениями. Наклонился и с нежностью поцеловал. - Прости, что разбудил. Засыпай, до рассвета еще далеко. А я, наверное, уже не смогу сегодня уснуть.

До самого окоёма раскинулся фиолетовый бархат неба, вышитые на нём рисунки созвездий виделись особенно чётко и ярко в эту безоблачную тихую ночь. Демиан медленно вдохнул прохладный воздух с запахом свежести, трав и костра. Всего пара фраз, произнесённых безо всякого умысла мастером Коганом… а как они разбередили душу. Растревожили спящую чутким сном память. Сколько воды с тех пор утекло. Сколько городов поднималось из ничего, рассыпалось прахом. Чтобы из этого праха возникли новые. А он всё еще помнит…

Кровь на руках. Уже застывающая, обтянувшая подрагивающие пальцы липкими бурыми перчатками. Он бездумно поднёс ладони к лицу, невольно вдыхая тяжёлый одуряющий запах, с которым у него была прочно связана лишь одна ассоциация - смерть. Жадная, беспощадная, неумолимая. Он молча, неподвижно смотрел на Сантану и всё еще никак не мог осознать, осмыслить постигшую его потерю. Мысли, чувства словно бы отрезало, оставив после себя один лишь вакуум, свободное пространство. Лицо Сантаны было такое спокойное, умиротворённое, никогда раньше он не замечал у неё этого кроткого выражения безмятежного счастья. И как только умудрилась так крепко и сладко заснуть в неудобном положении, неловко подвернув ногу, на холодном и жёстком каменном ложе. Надо унести её отсюда, из этого мрачного места, где находишься под прицелом злых надменных взглядов помпезных статуй богов, и эти высеченные в мраморных глыбах глаза смотрят так, словно ты лично что-то должен каждому проклятому истукану… Забрать её отсюда, положить на мягкую постель из душистой травы, чтобы ласковые солнечные ладони гладили её бледное лицо. Еще тёплая. Но - уже не живая.