Личия Троиси - Талисман власти

Идо поразился тому, что такая могущественная волшебница, женщина, давшая Ниал ключ к спасению Всплывшего Мира, живет в убогой лачуге. Нерешительно он постучал в дверь, но ему никто не ответил. Он взялся за ручку двери и понял, что она приотворена.

Когда Идо вошел, от запаха плесени и гниющих трав у него перехватило дыхание. Внутренность жилища волшебницы показалась ему еще более убогой, чем его вид снаружи. На первый взгляд лачуга походила скорее на пещеру ведьмы, чем на жилище волшебницы. Раскрытые книги валялись на полу, обрывки рун имели какой-то опасный вид, на них, видимо, были написаны слова запрещенных заклинаний.

Отличные друзья у Соаны…

— Кто там? — спросил ворчливый голос.

Идо вздрогнул:

— Всадник Дракона Идо, друг Соаны.

Перед ним возникло какое-то поблекшее лицо — старухи, скрюченной в три погибели. Она была гномом, это несомненно. Но ростом — намного ниже Идо. Казалось, что ее постепенно поглощает земля. Ее лицо было изборождено морщинами, глаза выглядели как белесые круги. Длинные-предлинные волосы покрывали пол, как ковер.

Старуха уставилась на гнома и долго изучала его.

— Всадник-гном… — сказала она наконец. — Учитель Сирен… Я и не услышала, как вы пришли. Чего вы хотите?

Идо чувствовал отвращение к этому прогнившему месту и к этой старухе с грубыми манерами.

— Я здесь для того, чтобы спросить у тебя кое о чем.

— Волшебница не знает ничего такого, что могло бы заинтересовать воина.

Идо пригляделся к ней: в прошлом она, видимо, была очень красивой, но казалось, что эта красота увяла, как пучки травы, висевшие под потолком.

— Я здесь, чтобы узнать у тебя о Деинофоро, о Пурпурном Рыцаре.

Рейс содрогнулась. Наверное, волшебница Соана сказала правду.

— Я не знаю никого с таким именем.

— Знаешь. И я не уйду отсюда, пока ты не скажешь мне то, что знаешь. Я сражался с ним несколько месяцев назад, — добавил Идо. — Это, — дотронулся он до своего левого глаза, — его работа. Я хочу знать, кто он.

Рейс уставилась на него своими белесыми глазами, и гном понял, что она, как и он сам, думала сейчас о Ниал. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, и у гнома возникло странное ощущение, что волшебница пытается отстоять свою темную власть над душой его ученицы. Затем Рейс хитро улыбнулась.

— Садись, — сказала она сухо.

Идо устроился в пыльном кресле. Старуха села рядом с ним на скамейку перед столом, заваленным пергаментами и лечебными травами. В центре находилась жаровня, наполненная пеплом.

— Имя Дебар ни о чем не говорит тебе? — спросила Рейс. При звуках этого имени гном почувствовал, как в нем закипает ярость. Когда он знал Дебара, тот был симпатичным и многообещающим юношей. Брюнет со светлыми глазами, Дебар сражался в отрядах Идо, какое-то время был под его опекой, пока его не повысили в чине и он не сделал быструю карьеру в армии. Затем его семья была обвинена в измене на основании множества доказательств. Над его родителями учинили расправу, его сестру изнасиловали. Дебар сбежал от своих обвинителей, но был тяжело ранен, почти умирал. Когда Идо узнал об этом, попытался исправить то, что казалось ему непростительной несправедливостью, но было уже слишком поздно.

— Отлично его помню, — сказал он глухим голосом. — Его смерть — на совести людей из свободных Земель.

— Дебар не умер, — объяснила Рейс грубым, резким голосом. — Дебар и есть Деинофоро.

Идо похолодел. Ему казалось это невозможным. Ему не удавалось соединить мирный образ этого мальчика с образом жестокого воина, против которого он сражался.

— Ты лжешь, — сказал он едва слышно, — как ты можешь утверждать подобные глупости?

Старуха снова вздрогнула и какое-то время молчала.

— Много лет назад, — начала она, — до того, как я открыла правду о Сирен и нашла медальон, я была взята в плен Всадником Черного Дракона. Мы ехали одни, однажды вечером я увидела его без шлема и узнала лицо Дебара. Этот всадник, как я поняла в тот момент, и был Деинофоро.

Рейс дрожала, она была испугана. В своем желании уязвить Идо она, очевидно, зашла слишком далеко.

Гном все еще не мог поверить в то, что услышал. Было много того, что не сходилось в рассказе старухи.

— И какова судьба, о которой ты говорила с Соаной? — спросил гном. — Что хотел от тебя Тиранно?

— Ничего, — отрезала Рейс.

— Однако он приказал привезти тебя в сопровождении своего всадника…

— Это не имеет ничего общего с твоими поисками, это тебя не касается.

— Ты была его пленницей? — настаивал Идо.

— Недолго. Я сбежала.

— Из одиночных камер не сбегают. Это — место смерти.

Рейс повращала белесыми глазами, как будто в поисках пути для отступления.

— Что ты видела? Почему не хочешь рассказать об этом? — почти рычал Идо.

Инстинктивно его рука потянулась к мечу. Если эта мегера знает что-нибудь о Тиранно, он не уйдет отсюда, не услышав об этом.

— Не смей угрожать мне! — заверещала старуха.

Идо опустил меч.

— Что ты знаешь о Тиранно? — спросил он, произнося свои слова по слогам, как можно более спокойным тоном.

Рейс не ответила. Тогда он вложил меч в ножны и спокойно направился к выходу. Он уже почти дошел до двери, потом повернулся:

— Я завтра же созову Совет. Я не оставлю судьбу Всплывшего Мира в руках предательницы.

К величайшему изумлению Идо, старуха начала плакать.

— Зачем ты вынуждаешь меня ворошить те воспоминания, которые я уже похоронила в своем сердце? Почему ты хочешь узнать о моей вине?

Рейс всхлипывала, но у гнома не возникло жалости к ней. Он чувствовал, как от этой старухи исходило что-то темное, грязное — ненависть, о которой говорила Соана.

— Рассказывай, — тихо сказал гном, возвращаясь к столу.

Рейс уставилась на него глазами, полными слез:

— В моем прошлом есть одна большая тень, которая, как убийца, высасывает радость.

Она встала, взяла какие-то травы из склянки. Снова села, затушила рукой голубоватый огонек в жаровне, бросила туда травы. Поднялся густой голубоватый дым, который Рейс спокойно направляла руками.

В дыму нарисовалось лицо молодой девушки. Контуры были расплывчатыми, но было видно, что лицо ослепительно красивое. Это был гном. Только через несколько мгновений Идо понял, что это, должно быть, сама Рейс. Он печально посмотрел на старуху, разрушенную годами, отпечатавшимися на ее лице.

— Я не всегда была такой, какой ты видишь меня сейчас, — сказала наконец волшебница. — Когда-то мой облик был совсем иным. Тогда-то я и познакомилась с Астером. Он был красивейшим юношей и казался воплощением добродетели. Он был советником, как и мой отец, и я безумно полюбила его сияющую красоту. В своей невинности я думала, что и он любит меня, и отдала ему свое сердце. Мне только и хотелось понравиться ему, увидеть, что его мечты сбываются. Я просила за него своего отца, помогала ему подняться вверх. Я мало что понимала. Слишком мало. А когда все случилось, было уже поздно.