Лиланд Модезитт - Башни Заката

Маршал фыркает:

— А ты веришь, что Креслин в одиночку расправился с разбойничьей шайкой? Или что он потопил весь хаморианский флот?

— Насчет разбойников — это он мог, — замечает Эмрис, — а корабли… Пожалуй, тоже, — произносит она одновременно с Ллиз, и они переглядываются.

Маршал забирает у дочери послание.

— По сути это замаскированный ультиматум. Они утверждают, что по вине «нашего консорта» в приграничных районах между Сарроннином, Аналерией и Южным Оплотом могут начаться беспорядки, и требуют, чтобы мы взяли на себя охрану урожая и хранилищ припасов. Разумеется, за плату.

— Надо полагать, не слишком щедрую, — замечает Ллиз.

— Вполне достаточную для того, чтобы оправиться туда и провести по этому поводу переговоры.

В комнате воцаряется молчание.

— Мне самой это не нравится, — продолжает спустя некоторое время маршал, — но нынешнее лето нас не баловало, да и зима, скорее всего, будет не лучше. А Вейндре мы обязаны теми потерями, которые понесли у Южного Оплота.

— Почему же тогда ты собираешься послать туда отряд?

— А что, у нас сейчас имеется лучший источник дохода?

— Не по душе мне это, — качает головой Ллиз.

— Как и мне. По этой причине я отправляюсь в Сутию с Хелдрой…

— Хелдрой?

— Именно, — говорит маршал, глядя на Эмрис. — Потому что если — упаси Предание! — со мной что-нибудь случится, Ллиз и Западный Оплот будут в тебе нуждаться.

Ллиз сглатывает.

— А тебе обязательно ехать туда самой?

— Ни с кем другим Вейндре говорить не станет. Это совершенно ясно.

— Я старался действовать как можно осторожнее, да и Мегера мне помогала, но дожди все равно получились слишком сильными.

— Так ведь это как… как тончайшая резьба по дереву. Рука должна быть твердой, но чуткой, а это достигается практикой, — Клеррис смотрит на завесу моросящего дождя и поплотнее запахивает плащ.

— Прекрасно, но практиковаться мне негде, а положение у нас аховое. Весь остров скоро размокнет, я уж не говорю об испорченной погоде на большей части Кандара. Вот уже и рыбаки сетуют: солнца нет и улов может пропасть, потому что рыбу не удастся высушить. А сколько времени и сил пришлось потратить на починку стен и защиту полей от размыва! Но часть маиса нам все равно уже не собрать… его просто смыло. Этак можно вернуться к тому положению, с которого мы начинали, если не к худшему.

— Чтобы что-то исправить, нужно время.

— Да нету его, времени! И у нас, и, боюсь, у всего Кандара. Фрейгр рассказывает, что в Монтгрене горят луга.

— С чего бы это? Крестьяне не станут жечь свою траву, а гроз там не было с тех пор… О!..

— Вот тебе и «О!» Можешь не сомневаться, они во всем винят нас. Точнее, меня. Меня и отдельных изменников, вроде тебя и Лидии.

— Вот при таких обстоятельствах и нужно проявлять терпение.

— Я устал слышать про терпение и время. И то, и другое — роскошь, которой у меня никогда не было. Небесам ведомо, как я устал. Мы отвели воду, и ручьи иссякли. Ладно — я нашел в холмах за полями три новых источника… И что же? Два из них высохли в течение восьмидневки. Ежедневно я до полдня занимался опреснением морской воды, но ее все равно не хватало. Не измени я погоду, половина жителей острова была бы уже мертва, и кого бы в этом винили? Опять же меня!

— Ты преувеличиваешь.

— Не думаю! — Креслин умолкает, ожидая, не уличит ли его во лжи приступ тошноты. Но этого не происходит.

— Ты можешь искренне заблуждаться, — говорит понявший, в чем дело, Клеррис. — Магу, связанному гармонией, трудно произнести преднамеренную ложь, но это не делает его непогрешимым, когда он говорит то, что СЧИТАЕТ правдой, — Клеррис отворачивается от дождевой пелены. — В любом случае, погоду ты уже изменил. Пойдем, сядем у огня. Я расскажу тебе, что знаю, и мы вместе подумаем, что можно сделать.

Креслин кивает, но тепло очага не кажется ему привлекательным, и он мешкает на прохладной крытой террасе.

— Что-то здесь не так, Хелдра, — маршал умолкает и, поправив пояс, на котором висит церемониальный меч, резко устремляется по коридору к входу в пиршественный зал.

— Возможно, все из-за погоды и несобранного урожая, — предполагает Хелдра.

— Креслин создает сложности для всех, не исключая нас, — с тихим смешком говорит Дайлисс. — Плохие урожаи означают сокращение торговли, а стало быть, и отсутствие денег, чтобы платить стражам. Правда, Вейндре говорит о больших деньгах, но пока что Сутия не положила на стол ни единой монеты.

— Они всегда были прижимисты.

— О, уж это-то нам известно, — маршал умолкает, приблизившись к входу в зал, у которого стоят два стража и паж.

— Маршал Западного Оплота! Честь и хвала маршалу Западного Оплота! — возглашает паж ясным и звонким голосом.

Пройдя под аркой, маршал поднимается на помост. Хелдра следует за ней, но тут к наставнице бойцов подходит второй паж. Он обращается к Хелдре, она останавливается и отстает от Дайлисс. Их разделяет шаг, два шага, три…

В углу пиршественного зала раздаются громкие щелчки, и оттуда со свистом летят арбалетные стрелы.

Сраженная первым же выстрелом, Хелдра валится на полированный камень пола.

Маршал еще держится на ногах, но спустя миг падает и она.

— Целительницу! Скорее! — слышится чей-то крик. Почетная стража маршала обнажает клинки, и сутианская знать бросается к выходу из зала. На каменной галерее, где обычно находятся сутианские стражи, валяются брошенные разряженные арбалеты.

На помосте целительница осматривает тела и качает головой. Маршал лежит ничком: три стрелы пробили ей спину и грудь. Хелдра сражена одной-единственной стрелой, пронзившей шею.

Мегера стремительно отводит клинок работающей с ней в паре женщины, так что та едва не теряет равновесие, и сама делает выпад.

— Неплохо! — Шиера переводит взгляд со стража на регента. — Но и не слишком хорошо. Сколько можно говорить, что сражаться следует как в настоящем бою. Нанесла удар — тут же возвращаешься в стойку, а не ждешь, опустив меч, пока тебе вспорют живот. Подними клинок повыше, вот так… Это относится и к тебе, Пиетра, — шагнув вперед, Шиера выправляет положение деревянного меча. — Держи под таким углом, и тебе будет легче отвести любой выпад.

Пиетра кивает.

Мегера тоже кивает, ловя себя на том, что рука сама меняет угол наклона клинка. Потом она утирает мокрый от моросящего дождика и пота, лоб.

— Ну, на сегодня все.

— Спасибо, милостивая госпожа, — Пиетра кивает еще раз.

— Спасибо.

Мегера возвращает на место деревянный меч, берет свой клинок и быстрым шагом направляется в цитадель.

Сидя на деревянном стуле, который он приспособил для своих бдений наедине с ветрами, Креслин тянется чувствами на запад, к Кандару и Монтгрену. Как и всегда с того времени, как он начал эти регулярные осмотры, в водах близ острова нет никаких судов, кроме рыбачьих лодок и трехмачтового барка, возвращающегося в Нолдру.