Лиланд Модезитт - Башни Заката

— Расскажи мне про Галлос… Все, что знаешь, — просит он наемника.

Тот слегка улыбается:

— Мы держим путь в Фенард, названный, как мне говорили, в честь великого короля Фенардре. Сказители уверяют, что он отбил натиск легионов Запада. И именно его королевство первым отвергло диктат Предания. Город стоит на высокой равнине и обнесен двойным кольцом стен. Наружная стена, та, что пониже, превосходит человеческий рост более чем в десять раз…

Экипаж громыхает по главной почтовой дороге, ведущей из Блийанса через Сутию на север, к порту Рульярт.

Мегера бросает взгляд вниз, на белый кожаный саквояж, заключающий в себе зеркало, и качает головой. Почему при использовании зеркала у нее выворачивается желудок? Имеет ли это отношение к жизненной связи? Она пытается вызвать знакомое ощущение белизны и чувствует, как начинает покалывать запястья. Хотя браслеты и сняты.

До сих пор ей трижды удавалось послать свою душу вдогонку за сребровласой мишенью, а один раз, дотянувшись со своего постоялого двора до того, где остановился он, — даже коснуться его сознания. Вспомнив об этом, женщина поджимает губы. Мужчины, пусть самые невинные, являются грубыми животными, и это сквозит даже в их мыслях.

Глаза ее пробегают по манжетам длинных, скрывающих рубцы на запястьях, рукавов, но голова кружится, мешая сосредоточиться. Действительно кружится или это всего лишь игра воображения? Может ли быть так, что временами ее сознание словно бы кружат ветры, те ветры, которые она может чувствовать, но которых не может коснуться?

— Нет! — срывается с ее губ. — Почему он, а не я?!

— Что-нибудь не так, госпожа? — спрашивает страж, склонившись к окошку кареты.

— Будь проклято Предание, если я знаю!.. — Мегера бросает в окно испепеляющий взгляд, глаза ее вспыхивают, виски взрываются болью.

Страж успевает убрать голову прежде, чем в окно ударяет язык пламени.

Стиснув зубы, Мегера силится разобрать заглушаемые стуком колес слова стража и возницы.

«…надо поосторожнее. Тиран, она ведь предупреждала…»

«…буду чертовски рад, когда доберемся до Рульярта. Чертовски!»

«…глянь-ка сюда, приятель. Смотри, что получает всякий, кто пытается нас остановить. Ха!»

«…чем скорее уберется на свой разлюбезный восток, тем лучше…»

«…успокойся. Радуйся тому, что тебя не послали за ее любовничком. Говорят, он стократ хуже…»

— Он мне не любовник! — Мегера шипит сквозь зубы, но в ее голове эти слова отдаются грохотом. — Будь ты проклята, сестрица!

Она вспоминает двух девочек, подсматривающих друг за дружкой во дворе, и к ее глазам подступают слезы. Тогда это была игра.

Стук копыт эхом отдается от каменных стен ущелья даже когда каньон расширяется, открывая вид на темнеющие вдали холмы.

Едущий впереди Креслина Хайлин касается рукояти меча и напряженно подается вперед, словно силясь что-то услышать.

Юноша не понимает, почему наемник выглядит особенно настороженным именно сейчас, когда после почти трех дней плутания по извилистым горным тропам они наконец приближаются к холмистым равнинам Галлоса. Однако, признавая, что опыт этого человека всяко превосходит его собственный, юноша сосредоточивается и мысленно соединяется с ветрами, прежде всего с веющими близ выхода из ущелья в долину, заросшую кустами. От напряжения он покачивается в седле, на лбу выступают бусины пота, но усилие не пропадает даром.

— Хайлин… — произносит он, выпрямившись, хриплым голосом (у него пересохло в горле). — Там, внизу, за гребнем, прячутся двое или трое. Мы окажемся у них на виду, как только выйдем из-под защиты скал.

Острие клинка Хайлина направлено Креслину в грудь.

— Ты говорил, будто никогда не бывал в этих краях.

— Я и не бывал. Просто знаю, что там гребень, а за гребнем — люди.

Хайлин смотрит ему в лицо. Креслин ждет.

— Просто знаешь… Но откуда, пропади ты пропадом?!

Креслин пожимает плечами:

— Трудно объяснить… Бывает, я ощущаю присутствие людей, если возле них веют ветры. В какой-то мере из-за этого мне и пришлось уносить ноги.

Как и любая, пусть частичная ложь, эти слова сопровождаются приступом тошноты, и он поневоле задумывается: до каких пор ему мучиться даже из-за неполной правды, не говоря уж о настоящем вранье? Пот со лба попадает в глаза. Юноша жмурится, а проморгавшись видит, что Хайлин спрятал меч в ножны и ведет разговор с торговцем.

«…к тому же, и проклятый колдун…»

«…колдун… а вот проклятый ли…»

«…вот пусть и делает. Скажи ему…»

— Креслин! Ты с луком обращаться умеешь?

— Похуже, чем с мечом, — признается юноша без малейших признаков тошноты. — Но в цель обычно попадаю.

Хайлин протягивает ему лук — короче боевого пехотного, но подлиннее тех, какие обычно используют наездники.

— Коли ты знаешь, где засели эти разбойники или кто они там такие, так не можешь ли пробраться к выходу из расщелины и пустить стрелу за тот гребень? В том направлении, где прячутся эти парни…

— А толку-то? — непонимающе хмурится Креслин. — С такого расстояния вряд ли кого подстрелишь, стрела-то будет на излете.

— Главное, чтобы она угодила куда надо. Если эти прохвосты рассчитывали захватить нас врасплох, то после одной-двух пущенных в их сторону стрел очень даже призадумаются. А нам это в любом случае обойдется недорого.

Принимая лук и прикрепляя колчан к латунному кольцу у седла, юноша еще раз отмечает собственную наивную простоту. Ведь он не имеет ни малейшего представления о том, какого рода товар нанялся охранять. До сего момента ему даже не приходило в голову этим поинтересоваться.

Держась ближе к стене расщелины, он трогает коня по направлению к выходу в долину. Приблизившись на достаточное расстояние, он поднимает лук и стреляет вверх. Стрела летит по дуге. Сосредоточившись, Креслин следит за полетом. Стальной наконечник звякает о валун перед носом одного из затаившихся всадников.

— Демоны!

— Откуда стрела?

Голоса помогают юноше, коснувшись ветров, подправить полет второй стрелы. Падая сверху, она вонзается в чье-то мускулистое плечо.

— Проклятье! Бежим!

— Нельзя драться с тем, кого не видишь!

— Это бесы!

По каньону разносится стук копыт. Разбойники мчатся прочь, Креслин направляет гнедого обратно, к Хайлину и Деррилду.

— Как я понимаю, все в порядке, — произносит с улыбкой наемник. — Они ушли.

Креслин кивает:

— Я выпустил две стрелы.

— Попал?

— В одного попал, судя по возгласу.

Эти, мягко говоря, не совсем точные слова опять вызвали спазм желудка. «Кто тебя за язык тянул? — злится на себя юноша. — Не умеешь врать, так хотя бы помолчи».

— Ты вроде бы говорил, будто с мечом управляешься лучше, чем с луком. Или чего напутал?