Вера Камша - Синий взгляд смерти

Осела пыль, и его высокопреосвященство, сам напоминавший знак неведомого ордена, с факелом в руке устремился в вожделенную нору. Арлетта, не дожидаясь галантности, оперлась о руку подвернувшегося Пьетро и полезла следом. Вопреки ожиданиям внутри не было ни сыро, ни затхло. Стояла прохладная сдержанная тишина. Семиугольный черный стол уцелел, хоть и лишился положенных ему скамьи и каменного пламени; никто не тронул ни выступавшего из своей ниши Танкреда, ни его сову.

— Покой озарений, — объяснил Левий. — Удивительно приятный, но пропорции не выдержаны. И этот стол... Обратите внимание, сударыня, он составляет одно целое с полом.

— В самом деле. — Арлетта коснулась блестящей поверхности, которой полагалось быть либо пыльной, либо мокрой. — Нескругленные углы, колодец или камень посередине... Танкредианцы воспользовались гальтарским святилищем?

— Вы хорошо осведомлены.

— Почему бы и нет? В Талиге древности никому не мешали.

— Вернее сказать, в Талиге до недавнего времени никому не мешала Гальтара. С Талигойей, при всех ее древностях, Франциск Оллар расправился очень умело.

— Талигойе повезло, — сощурилась Арлетта. — Не будь Оллара, с ней расправился бы Агарис, хотя... Если все, что тебе остается, — это выбор меж ядом и сталью, ты уже мертв, и ты прикончил себя сам. Раньше. Собственной глупостью.

— Вольный перевод из Лахузы? Браво, сударыня.

— Очень вольный. Мудрец, как вы помните, вразумлял осужденного преступника, излишне долго на мой взгляд, а мы говорим о королевстве. Талигойя подыхала, Оллар и Агарис столкнулись почти над падалью.

— Вы очень добры.

— Разве?

— Вы не напомнили вашему покорному слуге, что Агарис тоже прикончил сам себя, хотя так оно и есть. Эсператизму нужен свой Победитель Дракона, но не пройти ли нам в основную часть храма? Раньше Покой озарений отделял занавес; само собой, он уцелеть не мог, но кому понадобилась внутренняя дверь? Пьетро, двоих... четверых факельщиков сюда.

3

Строгие темные колонны подпирали плоский гальтарский потолок, за ними угадывалось что-то светлое. Арлетта сощурилась и поняла, что Левий обрел свои усыпальницы. Эсператистские гробницы, как и положено, тянулись вдоль стен слева направо. Первая от входа — самая старая, и все равно она на сотни лет младше стен. Лаик сохранила и древнее святилище, и занявших его чужаков...

— «Евгений», — прочла графиня, — Евгений...

Они нашли своих призраков. Чеканный профиль на украшавшем склеп медальоне мог принадлежать лишь аббату, восемь дней назад шествовавшему по Нохе с зеленой свечой в руке. Монахи Лаик в самом деле сменили место, но гробницы остались.

— Я подозревал, но не был уверен. — Надгробие было высоким, и Левию приходилось задирать голову. — Прижизненных изображений основателей орденов и их сподвижников уцелело немного, а позднейшие портреты, мягко говоря, не льстивы. Евгения избрал в преемники сам Танкред, сегодня обоих изображают согбенными старцами. Довольно-таки хилыми.

— Так многие представляют ученых. Орден Знания — орден стариков.

— Может быть...

Рыжие огненные отблески лишь подчеркивали совершенство лица и совершенство памятника. Портрет. Надпись. Фигурка совы со свечой. Всё. Ангелы с перевернутыми факелами и всяческие аллегории появились позже, первые кабитэлские надгробия были простыми что у знати, что у клириков, и отнюдь не из бедности.

— Вы не задумывались, почему первые орденские резиденции строили далеко и друг от друга, и от императорского дворца, а потом они начали сползаться?

— Нет.

— Я тоже, но сегодня у меня возникло желание объехать то, что осталось от первых монастырей. Самых первых. Евлалий... Этот был всего лишь настоятелем одного из окружавших Кабитэлу аббатств. Взгляните. Не на лицо — на знак. Сова вполоборота и без наперсного знака.

— У совы Евгения его тоже нет.

— Тогда Церковь была скромна. Знаки власти приходят позже, чем сама власть, и порой ее подменяют. В некоторых головах. О регалиях Раканов вы, само собой, наслышаны?

— Да, — не стала вдаваться в подробности Арлетта. Левий не настаивал. Его высокопреосвященство весь ушел в чтение надписей, но графиня слишком плохо видела и слишком мало знала, чтоб не скучать. И вместе с тем ее не тянуло наверх. Кто бы ни вырыл этот подвал, здесь было удивительно спокойно, если б еще и скамья уцелела... Усаживаться на стол в Покое озарений было все же кощунством.

Арлетта в сопровождении факельщика неторопливо обошла всяческих Модестов и Гнеев, заглянула в первый из не дождавшихся своего мертвеца склепов и выбралась в коридор, где ждал Сэц-Пуэн с вконец нахохлившимся Шабли. Пахнуло погребом, стало зябко.

— Желаете подняться в парк? — В голосе коменданта звучала надежда.

— Нет, это вам лучше пройти внутрь. — Парень слишком молод, чтобы сторожить Лаик. Робер хочет помочь, но это не та помощь, которая нужна. Ветеран-калека, приставленный к молодняку, найдет себя, Сэц-Пуэн потеряет. — Коменданту следует знать свои владения, а вот у вас, мэтр, может случиться приступ. Подвал не лучшее для вас место, хотя в этом, как ни странно, не сыро, а вам как ученому затопленный храм...

— Сударыня! — донеслось из упомянутого храма. — Прошу вас взглянуть!

4

Левий метался меж двумя последними «обитаемыми» склепами с видом учуявшей сразу двух фазанов дайты.

— Смотрите, — велел он. — Вначале на первый.

Арлетта сощурилась и кое-как разобрала, что здесь покоится брат Модест, проживший восемьдесят три года и почивший в седьмом году Круга Скал. Его сосед брат Диамнид коптил небо еще дольше и отправился к праотцам в девяносто семь.

— Ну? Что скажете?

— Франциск разрешил эсператистским монахам, если они стары и немощны, доживать свой век при бывших аббатствах. Требовалось лишь принести клятву не вредить Талигу и его королю. Эти двое остались.

— Вы в самом деле так думаете?

— Я не слышала, чтобы при школе оруженосцев жили эсператисты, но это ничего не значит. Танкредианцы могли следить за библиотекой.

— И удостоились такого захоронения?

— В самом деле странно. — Арлетта тронула словно только что вымытый мрамор. — Их двое, но последний из монахов шел без пары...

— А вот об этом не подумал я! Одинокий монах. Сова без свечи. Знание без сана. Имя без лица. В чем дело, Пьетро?

— Ваше преосвященство, у ментора случился приступ, его пришлось вывести.

— И что с того?

Докладывал монашек из рук вон плохо, но Арлетта поняла, что сунувшемуся-таки в храм Шабли стало дурно, когда возле одного из пустых склепов он наступил на брошенный факел. Рядом был найден второй — полностью выгоревший, он был закреплен в стенном кольце. Комендант проверил склеп и нашел вещи, судя по всему, принадлежавшие олларианцу и унару Паоло. Во всяком случае, на увязанном по всем лаикским правилам тючке значилось именно это имя.