Вера Камша - Синий взгляд смерти

Открытое пространство между Лысым курганом с дорогой и тянущимся на десяток хорн к северу густым, мрачным лесом, который мараги почему-то обозвали «Светлой рощей», — отнюдь не тот ландшафт, о котором мечтают обороняющиеся. Слегка утешает, что пробираться «светлой» чащобой в обход можно целый день, да и обойдя, топать по открытому полю не меньше хорны... Именно это пришлось объяснять вчера юным стратегам в ответ на «а почему бы нам... как маршалу Алва в Надоре...». Жермон ничего не имел бы против, если б подобную глупость совершили дриксы. Как раз к закату и поспели бы, только от Бруно таких подарков не дождешься, тем более тащиться через лес не обязательно, для конницы места хватит.

В том, чтобы вытащить трубу и оглядеть свой собственный фланг, ничего зазорного не было, и Жермон, отгоняя тревогу, внимательно, очень внимательно смотрел, как за Лысым скапливается основная масса талигойской кавалерии. Десять тысяч... У Бруно — немногим больше, но Талиг славен конницей со времен Шарля Эпинэ! Нет, на поле перед Светлой рощей дриксам победы не видать.

Тяжелое дыханье за спиной было лучшим, что Жермон слышал в своей жизни.

— Молодец, что дождался. — Припозднившийся фок Варзов, наверстывая упущенное, явно взял курган штурмом, чего лучше было не делать.

— Время еще есть, — почти не покривил душой Ариго, — отсюда до места и шагом-то четверть часа.

— Можешь не торопиться. В отличие от Энтони... Не будем никого пугать, но ночью меня крепко скрутило. Сейчас вроде ничего. Лизоб говорит, дело не в сердце, а, погоди-ка... в «душевном напряжении и дурных эмоциях». Вот так-то! Лекарь он дельный и вроде не врет, но лучше тебе быть со мной. Если что, потянешь и центр, и... вообще все. Понял?

— Да.

— Пошли за Давенпортом. Знаешь, где он?

— Сейчас, наверное, у Вейзеля. Мы решили... действовать согласно диспозиции, не дожидаясь...

— И молодцы! А вот и наши голубчики. Появились.

Действительно, в свете уже приподнявшегося над горизонтом солнца на дальнем конце Мельникова луга, за Ворслунне, зашевелились пока еще расплывчатые темные пятна — армия Бруно выходила на исходные позиции. Только выходила, а ведь надо еще построиться, пройти весь луг, подтащить и установить пушки. Часа два до начала сражения точно есть. До Лысого раз двадцать доберешься.

— За Давенпортом послано?

— Да.

Бруно пока что вел себя так, как от него ожидалось, — медленно, без суеты и спешки, под прикрытием кавалерийской завесы разворачивал свои полки. Картинно разворачивал, Пфейтфайер был бы удовлетворен. Зрелища с лихвой хватило до появления Давенпорта. Энтони почти бежал, умудряясь при этом выглядеть спокойным и чуть ли не счастливым. Значит, тоже думал, что станет делать, если старик не появится...

— Мой маршал... Разрешите доложить. На вверенных мне позициях все в порядке. Войска выдвигаются согласно диспозиции.

— Вижу. — Вольфганг уже отдышался и выглядел почти как всегда. — Энтони, я меняю Ариго на вас. Отправляйтесь на правый фланг и держитесь, хоть бы на вас навалилась вся кесарская гвардия. Поняли?

— Да, мой маршал. — Ни вопросов, ни удивления. Выслушал приказ, собрал своих адъютантов и пошел к лошадям.

— Пойди проводи. Хочешь, объясни, в чем дело, не хочешь — как хочешь.

— Я скажу.

Объяснения Давенпорт выслушал так же, как пятью минутами раньше приказ, даже, пожалуй, спокойнее.

— Вы как будто все знали заранее.

— Вы бы тоже догадались, окажись на моем месте. Я имею в виду задний склон... Я видел, как маршал поднимается на курган. Он шел очень медленно, и он слишком задержался, чтобы быть в порядке, а вы у нас сейчас лучший... Если что, меня заменит Берк.

— А меня — Райнштайнер.

— Ожидаемо. Но пусть этого не случится.

— Пусть. Надеюсь, с Карсфорном у вас сложится удачно, Гэвин — начальник штаба, каких поискать.

— Догадываюсь. Мы сталкивались в девяносто пятом... Нет, в девяносто четвертом. Карсфорн уже тогда предпочитал седлу карту. Мой Дарави попроще, но рассчитывать на него можете смело. Он тоже видел, как поднимался маршал...

— Понятно. Вы так и не встретились с Чарльзом?

— Перед боем? Дурная примета.

— Простите, забыл.

— С чего вам помнить, у вас нет сыновей. Удачи!

Небольшая кавалькада кентером уходила вправо. Давенпорт справится, в обороне он ничем не хуже Ариго, как и Шарли ничем не хуже в нападении. Вот только Энтони слишком пехотинец, а Шарли — слишком кавалерист... Смогут ли они оба удержать в голове сразу и артиллерию, и пехоту, и конницу? А, что теперь гадать. Все предчувствия и гадания кончились с подходом Бруно, теперь только драться.

2

— До встречи, сударыня! Благодарю вас.

Если капитану Гастаки кто-то и целовал при жизни руку, она об этом явно забыла. Подобного потрясения Валме наблюдать еще не доводилось; виконт не мог его не усугубить и тоже приложился. Ничего особенного, будто папенькин любимый сыр из молока буйволицы чмокнул. Теперь мертвый капитан, не отрывая взгляда от поцелованной лапы, медленно влипала в стену из булыжников, у которой какой-то болван то ли удавился, то ли не тем поклялся. Подглядывать за женщинами в интимные мгновенья бестактно, и виконт повернулся к Алве.

— Только не вспоминай больше про Алвасете, — попросил он, — по крайней мере вслух. Вечно, как вспомнишь, приходится все бросать и куда-то мчаться...

— Я вспоминал Алвасете? — удивился Рокэ. — Когда?

— Когда мы подъезжали к Хандаве и обсуждали казарскую ленточную штуковину. Ты еще сказал, что она похожа на морскую гидру, а гидры водятся в Алвасетской бухте. Я все помню!

— Это-то меня и удивляет... Нам на север.

— А где он? — завертел головой Валме. — Если судить по мху, север тут со всех сторон... Ты, часом, не знаешь, где мы и что это за руины?

— Похоже, одна из сторожевых башен. До Франциска они по всему северу торчали.

— Вот я и говорю, — оживился виконт, — тут, куда не сунешься, сплошной север. И ямы. Вон какой овражина...

— Нам в другую сторону. — Алва, запрокинув голову, любовался руинами. Без Зои они выглядели заметно лучше. — Времена Манлия или чуть позже... У выходцев сложно с названиями, но больше всего это похоже на ноймарские предгорья или южные Надоры.

— Надоры, — без всякого удовольствия выбрал Валме. — Рожа из-за них грохнулась, выходцы шляются, птиц не слышно. Ну и скверное же место! О, солнышко...

Когда солнце принимается играть с росой, отступает любая мерзость. Утро создано или для дороги, или для сна, но уж точно не для страхов. Овраги никуда не делись, но, лишившись тумана, они стали приятнее. Птицы, правда, так и не запели, зато принялся насвистывать Рокэ. Песенка была веселой и незатейливой, но Марселю отчего-то слышалось вчерашнее: